Квотербек, пошел к черту! (СИ) - Кэтчер Вин

— Хорошо, — улыбается она, перебирая пальчиками темные волосы на моем затылке. — Только не задерживайся. Не только ты устал, но и я. Двенадцать часов в самолете. И как только прилетела, сразу же поехала к тебе.

— Хорошо. — Я снова целую Адриану, но уже более сдержанно.

Как только девушка исчезает из поля зрения, Лиам подходит ко мне.

— Судя по всему, та девчонка чертовски горячая, — произносит друг. — Но давай уже выпускай из своих штанов Харлин Квин, пока у тебя есть, что выпускать, — уже на полном серьезе говорит Лиам. — Нам еще нужен квотербек и капитан. Постарайся выжить. Ладно?

— Принеси еще пиво из холодильника, — произношу я. — И сейчас мой удар.

— Да ты уже ударил, загнав одним ударом все шары, — бубнит Лиам. — Ты всегда играешь по-крупному, Чен, но сейчас очень опасная игра, приятель, — говорит друг, поворачиваясь ко мне лицом, продолжая пятиться в сторону кухни.

***

После самой неудачной игры за всю историю бильярда, я поднимаюсь на второй этаж. Пошатываясь, я подхожу к спальне и хватаюсь за ручку, открывая дверь. Вхожу в комнату. Свет слегка приглушен. Широкая кровать больше не застелена, и на ней в центре лежит Адриана в красном бикини, едва способное хоть что-то скрыть. Даже горошину и ту не упрячет.

Замечая меня, девушка выгибается на постели, словно кошка.

— Надеюсь, тебе нравится то, что ты видишь. — Адриана садится в постели и проводит ладонями по бедрам вверх, обхватывая грудь, приподнимая ее. Скользит еще выше, пока не добирается до завязок на шее и не дергает за одну, позволяя тонким полоскам ослабнуть, а крошечной ткани, прикрывающей лишь соски, упасть, обнажая грудь.

Я тянусь к выключателю. Щелчок, и в спальне наступает кромешная темнота. Если я и трахну Адриану, то уж точно на своих условиях. Особенно сейчас, когда все мои мысли занимает одна дерзкая блондинка, делающая мой член каменным, даже находясь, вероятно, за тысячи миль от меня.

Лиам прав, я должен выкинуть ту девчонку из головы. Сегодня будет последняя ночь, когда вспоминаю Харлин. Это будет наш с ней прощальный трах, даже если ее и не будет здесь.

Глаза постепенно привыкают к темноте. Я подхожу к кровати и, найдя взглядом блондинистую голову Адрианы, запускаю пальцы в ее волосы и заставляю девушку приподняться.

— Ты хочешь, чтоб я тебя как следует трахнул, детка? — произношу я в женские уста.

— Да… — отвечает Адриана, и ее руки подбираются к моей ширинке, где уже вовсю разрастался пожар, а брюки становились неимоверно тесными.

Глава 19

Харлин Квин Олдридж. 25 сентября 2023 года

— Боже, я не похожа на себя! — бубню себе под нос, рассматривая собственное отражение. Белая обтягивающая водолазка, под ней бежевый бюстгальтер и черная плиссированная юбка до середины бедра. Еще б черные очки в роговой оправе, две косички, и все, — ботаничка девяносто девятого уровня. Всем автомобилистам будет потрясающий вид сзади. — А к черту! — Выправляю водолазку из-за пояса юбки и стаскиваю с себя обтягивающее убожество, приплеснувшее мои сиськи. Бюстгальтер и юбку. Достаю из шкафа кожаные штаны с завышенной талией и прострочкой чуть выше колена, черный топ с рукавами. Одевшись, беру старый черный мотоциклетный шлем с кошачьими розовыми ушками и надписью на затылки «стервами не становятся — ими рождаются».

— О, — выдает Рокси, когда я спускаюсь на первый этаж, — я думала ты решила кардинально изменить свой стиль. — Мама облокачивается об этажерку. — Но мне нравится. И ушки? Ты серьезно?

— Я решила, что должна хоть как-то показать, что я белая и пушистая, — отвечаю я и поглаживаю свой шлем.

— Да, надпись на нем говорит сама за себя: белая и пушистая, — усмехается Рокси. — Ладно, давай, а то опоздаешь на первое собрание. И давай без приключений. — Она разводит руки по сторонам.

— Я сама скромность. — Подхожу к маме и обнимаю ее. — Я же обещала начать все с чистого листа. Буду тихая и незаметная, как мышь. (Тише воды, ниже травы. Анг.: «as quiet as a mouse» — тихий как мышь).

— Угу, — мычит Рокси.

— Что значит твое «угу»?

— То и значит «угу», — улыбается мама. — Иди уже.

Попрощавшись с матерью, выхожу из дома и направляюсь к гаражу. Закрепив сумку на багажнике, надеваю шлем и выкатываю свой байк на свободу.

Ну что, Калифорнийский университет Лос-Анджелеса, встречай меня с распростертыми объятиями!

***

Харлин Квин Олдридж

Подъезжаю к стенам университета. К счастью, парковочных мест хоть отбавляй. И в чем еще одна прелесть байка, кроме скорости, так можно найти любое место на самой захламленной парковке. Заглушаю мотор и снимаю шлем. Тряхнув головой, закрученные волосы в пучок, рассыпаются по плечам.

— Ну привет, новая жизнь, — произношу я и слегка откидываюсь назад.

— Кис-кис, — слышу слащавое со стороны, и недовольно закатываю глаза. И как же без этой пошлости, да?

Поворачиваюсь и вижу парня, сидящего на капоте своей новенькой красной «Феррари». Окидываю его взглядом. Если бы наше знакомство не началось с обычного дешевого подката, возможно, я бы и запала на него. Высокий, широкоплечий, голубоглазый, волевой подбородок и высокий лоб, куда спадают несколько прядей русых волос.

— Ничего оригинальнее не придумал? — Демонстративно опускаю свой шлем на бензобак так, чтоб мудила заметил надпись.

— Не только царапаешься, но и кусаешься? — усмехается он. — Люблю, когда кусаются.

— Смотри, эта любовь может довести до кастрации, — огрызаюсь я и намереваюсь слезть с байка, как с другой стороны подъезжают еще спортивные тачки. Одна паркуется подле меня, почти зажимая мой байк между собой и новенькой «Феррари».

— Лиам, привет, — произносит бугай, выходящий с моей стороны с пассажирского сидения.

— Привет, Хейз, — говорит, судя по всему — Лиам, и смотрит на меня. — У нас сегодня будет вечеринка, приходи. Дель Рей, Рабенс-авеню 12812.

— Уже клеишь девчонку? — смеется водитель из второй машины.

Я кидаю взгляд на мужчину, и у меня возникает непреодолимое ощущение тошноты. Вылезая из машины, он вытаскивает с заднего сидения золотой шлем с эмблемой университетской команды по футболу.

— Ну что, красотка, придешь? — обращается ко мне Лиам.

— Думаешь, что сможешь залезть мне в трусики? — произношу я, кидая на него презрительный взгляд.

— Ну кто знает, крошка. Как пойдет дело. — Улыбается он, словно холеный котяра и встает с капота автомобиля, явно намереваясь подойти ко мне. Обычно дальше следует рука на плечо и маслянистые глазки, томный голос. Я это проходила миллион раз. И меня это всегда бесило, как и сейчас. А если к этому добавить факт золотого шлема, то все эти четверо точно из команды по футболу, на который у меня внезапно появилась аллергия.

— Боюсь, у тебя ничего не выйдет, — кидаю я и завожу мотор байка. Не хочется еще раз встретиться с этими болванами.

— Откуда такая уверенность? — Приподнимает он одну бровь. — Ты не знаешь меня…

— Как и ты не знаешь меня, — перебиваю его я, а после резко сдаю назад. Колеса оставляют черный след, а шлем на руле едва не делает сальто. — И да, чтоб залезть кому-то в трусики, нужно чтоб этот кто-то их носил!

За спиной я слышу игривый свист, пошлые смешки и хлопки пятерни.

Я буквально срываюсь с места.

— Детка, я почти в тебя влюблен! — кричит мне в спину придурок. И обрывки его слов: — Вечеринка… В десять вечера… Дель Рей, Рабенс-авеню… 12812… Я буду ждать!..

Поймав баланс тела и удерживая мотоцикл, я отпускаю руль и поднимаю обе руки, показывая универсальный жест «иди на хрен, придурок».

Нахожу новое место, где нет пока ни одной машины, паркуюсь, забираю вещи и направляюсь к стенам университета. Меня встречают живописные виды, только портят всю красоту огромные плакаты с игроками американского футбола. Едва ли там можно разглядеть лица из-за шлемов, но ясно одно — каким красавчиком он не был, в любом случае окажется мудаком.

Прохожу вдоль многолюдной тропинки. Первый день — всегда самый оживленный. Большинство приезжают с родителями или друзьями, устраивая проводы возле центрального входа.