По льду (СИ) - Кострова Анна

Когда Вета Литвинова была жива, Александр Юрьевич был другим по отношению к сыну. Он был мягче и любезнее вопреки своему тяжелому характеру. Что же изменилось после той роковой ночи? Отсутствие Веты сыграло роль? Или все это было притворством ради жены? Быть может, Александр Юрьевич видел в сыне свою умершую жену? Николай множество раз задавал себе этот вопрос, но логичные ответы не посещали его голову. Лишь догадки, не подтвержденные ничем.

Собравшись с мыслями, Коля все же отцепил пальцы от раковины и поднялся к себе в комнату. Время близилось к семи часам утра. Николай взял телефон, лежавший возле прикроватной тумбочки, и открыл новостную ленту. Сводка бизнес-новостей пестрела статьями о предстоящем тендере, одним из участников которого выступала НИС-групп: необходим был субподрядчик для строительства автоматизированной блочно-модульной котельной на природном газе. Журналисты делали броские заголовки на тему: «В игру вступает новая строительная компания из России. Сможет ли Литвинов отвоевать проект?», «Удача повернется к господину Литвинову и в этот раз?», «Кажется, у НИС-групп появился серьезный конкурент. Глава компании привлечет своего сына к тендеру?». И много таких заголовков с фотографиями или Литвинова-старшего, или компании, или отца и сына.

Николай заблокировал экран: читать про НИС-групп не хотелось. Как бы у отца ни складывались дела в бизнесе, его это не волнует. Быть может, если Александр Юрьевич проиграет один раз тендер, то извлечет из этого ценный урок: не все меряется деньгами. Хотя Коля был уверен, что отец найдет способ, как подавить крупного игрока, покушавшегося на его лакомый кусочек. Главное, чтобы этот тендер никоем образом не затронул ни его, ни команду.

Звук мобильника выдернул Николая из размышлений. На телефон пришла рассылка от Сергея Петровича. Литвинов взмахнул экран блокировки вверх и перешел в сообщения.

«Сегодня тренировки не будет. Прошу всех собраться возле Минск-Арены в 11 часов дня. Дресс-код — спортивная одежда (и что-то потеплее сверху). С собой можете захватить сумку и пару вещей. Явка обязательна. Просьба не опаздывать».

— Хм, — вырвалось у Коли.

Литвинов был убежден, что после неудачной выездной серии Звягинцев будет гонять их по ледовой площадке с утра до ночи, чтобы выбить из команды хоть какой-то результат. Предвкушал разбор полетов по состоявшимся матчам. Но никак не ожидал, что Сергей Петрович отменит утреннюю тренировку. На тренера это было непохоже: он буквально жил хоккеем так же, как и Николай, и, если было бы возможно, то прокачивал бы навыки «Лисов» сутками напролет.

Коля отложил телефон в сторону и спустился вниз за спортивной сумкой, которую по обычаю оставлял на нижней полке у входа. Затем забросил в нее пару теплых толстовок, спортивных штанов, третий том «Война и мир» и застегнул молнию. Сборы оказались быстрыми, так как невозможно предугадать, что запланировал Сергей Петрович и что Коле может понадобиться на самом деле. Закинув спортивную сумку на плечо, он спустился вниз и побрел на общую территорию — на кухню.

Миновав кухню, на которой хозяйничала Екатерина Андреевна и еще пару слуг, и поприветствовав всех дружелюбным жестом, Николай прошел в столовую и заметил там отца. Завтрак подан, однако аппетита вовсе нет. Или Литвинов пытался себя в этом убедить вопреки спазмам, которые посылал его желудок. Коля обвел стол взглядом, выпил стакан свежевыжатого апельсинового сока и демонстративно развернулся. От общества отца его начало подташнивать.

— Даже не сядешь со мной за один стол? — взяв в руки стакан апельсинового сока, поинтересовался Александр Юрьевич. Его тон был непринужденным, будто бы вчера не он поднял руку на сына. — Все-таки я твой отец, и ты не имеешь права меня игнорировать.

Николай прикусил внутреннюю часть щеки и с арктическим холодом взглянул на отца. Смерил его отрешенным взглядом с ног до головы и уставился ему за спину. Смотреть в глаза Александра Юрьевича не хотелось: в них не осталось ничего, кроме высокомерия и свирепости.

— Ты утратил право считаться моим отцом ровно вчера. Теперь это только по документам.

Оставаться с отцом в одних стенах Коля был не намерен, хоть времени до сбора у арены оставалось предостаточно. Он развернулся и вынырнул за порог так быстро, что Литвинов-старший не успел сказать ему что-то вслед. Хотя Николай уверен, будь он медлительней, Александр Юрьевич непременно предпринял бы что-то.

Ступая по вымощенной дорожке, Коля тяжело дышал. Все-таки его отец обладал умением выводить людей из себя одними словами. Больше всего его разозлило не то, что было сказано, а то, каким тоном и с каким выражением лица. Сдержанный, холодный, непоколебимый, не признавший своей вины — вот, каким предстал Александр Юрьевич сегодня утром. Он словно умел стирать из памяти те неприятные действия, которые он совершал. Тумблер эмоций вышел из нейтрального положения и горел красным пламенем. Николай сильно впивался ногтями в ничем не повинную шлейку, словно это могло искоренить растущую злость, пока он шел до гаража.

Литвинов издалека махнул охраннику рукой, подав знак, что машину необходимо подогнать к воротам. И, когда он дошел, черная мазерати уже ожидала его за пределами таунхауса.

— Спасибо, — вежливо сказал Николай и, забросив спортивную сумку в багажник, сел на водительское сиденье.

Вставив ключ в зажигание, Коля провел рукой по черным приборам и по панели. Сенсорный экран, встроенный в панель, зажегся синим и отобразил все иконки. Николай перекинул через себя ремень безопасности и привел автомобиль в движение. Выехав на проспект, решил, что поедет сразу на ледовую арену. Пусть команду и придется прождать несколько часов, но лучше сделать это в компании клюшки и шайб, чем в обществе Александра Юрьевича. Остановившись на светофоре, Литвинов заглянул в бардачок, чтобы убедиться, что ключи от раздевалки и кладовой для инвентаря на месте. Так и было.

Пока Николай ехал по проспекту, он пытался вспомнить сетку расписания, повешенную в холле. Если ему не изменяет память, то первыми в сетке были «Лисы». Значит, и до девяти утра площадку никто не будет занимать.

Однако Литвинов ошибся. Переодевшись, он вышел на лед и в полумрачном освещении увидел мужскую тень. Мужчина подъехал ближе к воротам и отправил туда шайбу. Свет упал на его спину, и по красному цвету мастерки Коля понял, что это Звягинцев. Вот уж не ожидал Николай его здесь увидеть. Тем более в такой ранний час. Вопрос о том, почему в кладовой не было ведра с шайбами, был снят.

Коля ступил на лед и стал разминаться. Скрежет его коньков донесся до Сергея Петровича, и тот обернулся.

— Коля? — он удивленно вздернул бровь. — Что ты здесь делаешь? Разве в рассылке я не говорил о том, что тренировка отменена? Ты еще и приехал загодя.

Литвинов пожал плечами.

— Хотел немного отвлечься. Подумал, что броски по воротам помогут снять напряжение.

Николай стал по правую сторону от Звягинцева и прокрутил клюшку в руках. Боковым зрением он заметил, как Сергей Петрович устремил на него изучающий взор. Точнее, не на него, а на приклеенный к левой скуле пластырь. Коля пожалел, что его шлем не с решеткой и не полностью прикрывает лицо. Тогда бы внимания к его лицу было бы меньше.

— Можем поговорить? — как-то встревоженно спросил Сергей Петрович.

— Да, — непринужденно ответил Литвинов и прицелился. Шайба отрикошетила и полетела мимо. Коля приготовился ко второму броску.

Звягинцев огляделся по сторонам, хоть и в ледовом дворце в такой ранний час мало кто бывает. Убедившись, что в коридорном проходе безлюдно и никто не помешает их разговору, тренер объехал Литвинова, тем самым преградив путь к воротам. Если бы он этого не сделал, Николай бы продолжил бомбардировать ворота, просто бросая отрешенные фразы.

— Коль, что вчера произошло?

— Не понимаю, о чем вы, Сергей Петрович, — Николай выпрямился в спине и оперся на рукоять клюшки.

— О ссадине у тебя на скуле, — Звягинцев снял крагу и пальцем указал на левую часть лица.