Кристин Гор - Сенатский гламур
Больше всего на свете я боялась ложного ареста. Каждый раз, читая о человеке, отсидевшем девятнадцать лет за преступление, которого он не совершал, и вышедшем на свободу благодаря новым тестам ДНК, меня пробирал озноб. Какая страшная и напрасная трата времени. И хотя заключенный всю дорогу настаивал на своей невиновности, система все равно швырнула его за решетку. Я всегда содрогалась при мысли, что если это случилось с ним, то может случиться и со мной.
От такого кошмарного поворота судьбы меня защищал лишь «Поляроид», который я хранила в углу квартиры. Я назвала это место «уголок фотоалиби», кроме камеры там еще был стул и часы на стене на уровне глаз.
Захватив по пути «Вашингтон Пост», я направилась в угол, чтобы успокоиться. Только сделав автопортрет, я вздохнула свободнее. Я помахала снимком и принялась наблюдать, как медленно проявляется мое спасение.
Неплохо. На фотографии получились все важные детали: время на часах за моим правым плечом и дата на газете, которую я держала на уровне груди, были четко видны. Отлично.
Оставалось только послать ее себе заказным письмом. И пусть попытаются меня засудить; есть неопровержимое доказательство, что девятого августа в десять часов двадцать две минуты вечера я была дома, а не совершала преступление, которое мне приписывают.
Проклиная почтовое отделение, закрытое ночью, я успокоила себя тем, что сделала все возможное. Утешившись, я засунула снимок в заранее подготовленный конверт и отправилась спать.
Наутро, когда мы покупали билеты в кино, Лиза напомнила, что всегда готова предоставить мне алиби. Слишком долго объяснять ей, почему это невозможно и неудобно. Например, потому, что пока я буду гнить в камере, меня загрызет совесть за то, что Лиза тоже где-то гниет из-за своего дружеского лжесвидетельства. Но я только кивнула и поблагодарила ее. Такие порывы надо ценить.
Если верить Лизе, у них с Райаном все хорошо. За последнюю неделю они виделись четыре раза, каждую ночь разговаривали и шесть раз поссорились. По ее представлениям, это невероятно удачный роман. Ссоры для Лизы были своего рода прелюдией и оттого важной частью романтических отношений. Если она не сможет непрерывно ссориться со своим парнем, у них просто ничего не получится.
Я поздравила ее, но задумалась, как скоро она поймает его на ком-то еще. Надо быть психом, чтобы изменять Лизе, но у нее талант выбирать самых чокнутых.
Свет погас, и на экране замелькала реклама лихого боевика с Борденом Дентом. В зале раздались смешки. Борден Дент был мультимиллионером и голливудской звездой; недавно он заявил, что собирается баллотироваться в президенты. В «Энтертейнмент Уикли» он осудил обе партии и объяснил, что предлагает иной путь, но не уточнил, куда этот путь ведет. Из интервью было ясно одно: его самолюбию мало регулярных поглаживаний на премьерах и церемониях награждения. Борден Дент жаждал большего и надеялся, что Америка полюбит его в новой роли. Я покачала головой и вознаградила себя шоколадной карамелькой.
Сотовый и «Блэкберри» на время фильма я поставила на виброзвонок, вдруг Аарон захочет связаться со мной. К сожалению, он не захотел, зато Уилл Смит, как обычно, рассмешил меня. После фильма мы с Лизой посидели за чашечкой кофе, обсуждая, счастливый у них с Джадой[37] брак или нет. Я настаивала, что счастливый, но Лиза сомневалась, отчего я еще больше уверилась в правильности своего мнения.
Чтобы встряхнуться, мы перешли к менее романтическим темам и обсудили события на Ближнем Востоке, но лишь расстроились и поняли, что это мы зря. Все дело в новостях. От них только хуже становится.
Я поднималась на крыльцо, когда Аарон наконец написал мне. Письмо гласило:
Кому: Саманта Джойс [ [email protected]]
От: Аарон Драйвер [ [email protected]]
Тема: О, где же ты?
Прелестная леди Рили, что поделываешь? Если ты поблизости, позвони мне на сотовый.
Интересно, каково быть женщиной, которая, получив такое письмо, спокойно войдет в квартиру, уютно устроится в кресле и только потом позвонит? Оставив бесплодные размышления, я плюхнулась на ступеньки, доставая мобильный одной рукой и перепроверяя номер Аарона другой.
— Привет, — сказала я, когда через семь секунд Аарон взял трубку.
— Ух ты, как быстро, — ответил он.
Об этом я не подумала. Проклятье.
— Я выхватываю пистолет быстрее всех в Вашингтоне. Странно, что ты не слышал.
Слава богу, Аарон засмеялся.
— Ну, я не в обиде. Я люблю быстрые удовольствия, как и все парни.
Он что, назвал меня шлюхой? Надеюсь, нет. А то свадьбе не бывать.
— Послушай, я хотел узнать, что ты делаешь сегодня вечером, — продолжил он.
Да, да, да! Он хочет снова побыть со мной.
Я постаралась говорить небрежно.
— Я еще толком не решила. А что? Ты бросаешь мне вызов?
Отлично. То, что надо.
— У нас мальчишник неподалеку от тебя, но я хочу слинять, когда дело дойдет до стриптизерш, и надеюсь, что смогу нанести тебе визит.
Вот как. Непростой выбор. Если я соглашусь, то мне придется весь вечер сидеть дома и ждать его? Нет, так нельзя.
— Хорошо, давай. Я точно не знаю, где буду, но позвони, и если получится, устроим рандеву, — предложила я.
— Вот и прекрасно. Надеюсь, до встречи, — ответил он.
Как только мы разъединились, я запаниковала. Вдруг я была слишком сдержанной? Или слишком уступчивой? Не развел ли он меня только что на потрахаться? Это плохо?
Я была уверена лишь в слове «рандеву». Во-первых, оно французское, и произнесла я его безупречно. Но главным образом меня радовало то, что это придало мне загадочности. Я никогда не перерасту детскую мечту стать шпионкой.
Она расцвела пышным цветом после краха Рибоквиля — курорта для белок, когда я забросила архитектурные чертежи и принялась искать другую профессию.
Голубь нагадил мне на плечо и вернул к действительности. Хоть и говорят, что это на счастье, но такому верят лишь люди, которые не знают, что птичий помет полон зловредных микробов и грибков. Увы, я знала, поэтому плечо следовало хорошенько потереть губкой с сильным дезинфицирующим средством.
Я встала, поднялась к себе и обнаружила, что Шеклтон вяло лежит на дне аквариума. Он все еще был жив, но выглядел чертовски плохо. Меня ужасно беспокоили его тренировочные смерти, но что я могла поделать? Шесть уже пробило, а значит, мистер Ли закрыл магазин. Кроме того, насколько известно мистеру Ли, никакого Шеклтона больше нет, если верить моему драматическому посланию о его гибели. Он, наверное, уже поднял цены на оставшихся японских бойцовых рыбок, предвкушая мой неминуемый визит. Шеклтон должен жить. Мы должны нарушить традицию.
