Эмилия Кинг - Чисто английские вечера
Во время долгого чаепития со свежими яйцами, сливками, вареньем и тоненьким домашним печеньем, пахнущим шафраном, Стоун изредка бросал взгляды на Полли, которая то и дело убегала на кухню. Смотреть на нее было для него все равно, что любоваться цветком или каким-нибудь чудесным явлением природы.
Полли вошла с тарелкой свежего творога. Питер не смог оторвать от нее взгляда, пока она, заметив это, не опустила глаза, дрогнув ресницами, и не вышла из комнаты тихо, как мышь.
– Пойдем на кухню, посмотрим на нее подольше, – предложил Эдгар. – Эта девочка – весьма интересный психологический объект, – проговорил он в раздумье.
Губы Питера дрогнули. Какой осел этот Эдгар!
– «Интересный объект!» Да она просто дикий цветок, которым радостно любоваться! – заметил Стоун.
Не обращая на него внимания, Эдгар продолжал:
– В ней таятся необычайные эмоциональные возможности. Ее нужно только разбудить, и она тогда станет изумительной.
– И ты собираешься ее разбудить? – возмутился Питер.
Эдгар посмотрел на него презрительно и усмехнулся. Питер взъерошил свои волосы и сердито сказал:
– Ты можешь идти на кухню, если хочешь, а я ложусь спать.
Питеру казалось, что сон подхватил его в бесшумном и быстром кружении, но на самом деле он не спал и слышал, как пришел Эдгар.
Еще до того, как друг, улегшись на свою кровать в низкой мансарде, стал «прославлять» тьму тонким носовым храпом, Питер слышал крик совы.
Стоун лежал на твердой постели, вдыхая ночные запахи, проникавшие через открытое окно над его головой. И если не считать ноющей боли в колене, разбитом о камень при выходе из затона, Питер чувствовал себя отлично.
Правда, какое-то раздражение по отношению к Эдгару давало себя знать, но такое часто бывает, когда пробудешь с человеком несколько дней кряду.
В темном квадрате незанавешенного окна начинало уже светлеть, когда Питер, еще немного поворочавшись, крепко заснул.
На следующее утро колено Питера сильно распухло и стало очевидно, что задуманное друзьями путешествие не осуществимо. Эдгару нужно было вернуться в Лондон. И он ушел около полудня с иронической улыбкой, царапнувшей Стоуна. Но эта царапина сразу зажила, едва тощая фигура Эдгара скрылась за поворотом.
Весь день Питер отдыхал, вытянув больную ногу, на зеленой деревянной скамье, стоявшей на лужайке, где от солнца сильнее чувствовались запахи левкоев, гвоздики и смородины.
Он блаженно курил, мечтал, смотрел вокруг. То и дело миссис Энплуайт и Полли подходили и спрашивали, не нужно ли ему чего-нибудь.
– Нет, нет, спасибо, здесь замечательно хорошо, – улыбался Питер.
После перевязки, которую сделала ему Полли, Стоун вдруг спросил:
– Как вам понравился мой друг, Полли?
Она прикусила верхнюю губу, стараясь не улыбнуться, очевидно, она считала это невежливым.
– Чудной джентльмен, рассмешил всех нас. Наверно, он очень умный.
– Чем же он вас рассмешил?
– Он сказал, что я дочь бардов. А кто они такие?
– Валлийские поэты, жившие сотни лет назад.
– Но почему же я их дочь?
– Эдгар хотел сказать, что вы похожи на девушек, которых воспевали.
Полли нахмурила брови.
– По-моему, господин Эдгар просто любит шутить. Разве я и в самом деле похожа на них?
– А вы поверите тому, что я скажу?
– О, конечно!
– Думаю, что он сказал правду, – заверил Питер.
Полли счастливо улыбнулась.
Вечером, когда Питер поужинал холодной уткой и творогом с сидром, вошла девушка и сказала:
– Извините, сэр, тетя спрашивает, не попробуете ли вы кусочек нашего пирога?
– Если мне позволят пойти на кухню, – ответил Питер.
– О, конечно! – радостно согласилась Полли. – Но вам будет скучно без вашего друга.
– Мне! Ну, нет! А никто не будет возражать?
– Кто же? Мы все будем только рады.
Питер вскочил слишком поспешно, забыв о больной ноге, споткнулся и упал. Девушка ахнула и протянула к нему обе руки. Питер схватил их – маленькие, грубые, загорелые – и, с трудом подавив желание поднести их к губам, позволил Полли помочь ему встать. Девушка поддержала его, подставив плечо. Опершись на него, Питер пошел к двери.
Он испытывал ни с чем не сравнимое удовольствие от этой живой опоры. Но вовремя сообразил, что лучше взять палку и снять руку с плеча Полли перед тем, как войти на кухню.
В эту ночь Питер спал, как убитый, и, когда проснулся, опухоль на колене почти прошла.
После полудня Стоун мог уже пойти побродить с хозяйскими сыновьями. Темноглазые, черноволосые маленькие шалуны – одному было семь, другому шесть, скоро перестали дичиться Питера и болтали без умолку, – он умел разговаривать с детьми.
Они все вместе отправились к затону за форелью. Стоун сидел на большом камне у берега, мальчишки, лежа на животах у ручья, пытались поймать рыбу руками.
Старший, Ник, более смелый, встал и подошел к Питеру.
– А на этом камне всегда сидит страшный цыган.
– Какой страшный цыган?
– Не знаю, никогда не видел. Полли говорит, что он тут сидит, всегда, когда в доме будет несчастье, – с дрожью в голосе, сообщил Ник. – Он сидел тут и в ту ночь, когда лошадь разбила отцу голову. Цыган этот играет на скрипке.
– А что он играет?
– Не знаю.
– А какой он?
– Весь черный. Старый Джим говорил – он весь волосатый. Страшный-престрашный! Ходит по ночам, – темные раскосые глаза мальчика испуганно забегали. – Полли его боится.
– А она его видела?
– Нет! Зато вас-то она не боится!
– Конечно, не боится. Чего ж ей меня бояться?
– Она вечерами за вас молится!
– Откуда ты знаешь, плут ты этакий?
– Вчера, когда мы ложились спать, я слышал, как она говорила: «Боже, благослови нас всех и мистера Питера!»
– А подслушивать нельзя! – наставительно произнес Стоун.
Когда вечером Полли принесла чай, Питер спросил у нее:
– Что это за страшный цыган, Полли?
Девушка испуганно взглянула на него.
– Он приносит несчастье.
– Глупости все это, – храбро произнес Стоун. – Вот пойду сегодня ночью и непременно сяду на его камень.
Полли умоляюще сложила руки:
– Ну, пожалуйста, не надо!
– Почему? – сделав удивленное лицо, спросил Питер. – А потом, не все ли вам равно, если даже со мной что-нибудь случится?
Девушка не ответила, и он вдруг бросил как будто невзначай:
– Только, пожалуй, мне его не придется увидеть, завтра я должен буду уехать.
– Почему так скоро? – Полли не смогла скрыть волнения.
– Ваша тетушка, должно быть, не захочет меня дольше держать.
– О нет, у нас летом всегда бывают жильцы. Питер пристально посмотрел на нее.
– А вам хотелось бы, чтобы я остался?
