Эмилия Кинг - Чисто английские вечера
– Ты бы еще пожалел бедных зайцев, что линяют к зиме и лисиц, – пробурчал Эдгар, шлепнувшись в густую траву.
– Жалость – жемчужина мира! – назидательно изрек Питер.
– Дорогой мой, – менторским тоном заговорил Эдгар и сел, привалившись спиной к нагретой коре осины. – Жалость – это болезнь. И мир был бы гораздо счастливее, когда б не знал жалости.
– Ты сам на это не способен, – Питер задумчиво взъерошил свою густую шевелюру.
– О, как это характерно для англичанина! – закричал Эдгар. – Когда заговариваешь об эмоциях, о чувстве, англичане всегда подозревают, что речь идет о физической чувственности, а это их страшно шокирует. Они боятся страсти, но не сладострастия – нет! Лишь бы все удалось скрыть.
Питер ничего не ответил. Кукушка закуковала в зеленой гуще ветвей. Небо, цветы, птичьи голоса. Эдгар говорит вздор.
– Знаешь, нам бы не мешало подыскать место для ночлега, – сказал Питер, вглядываясь в густые заросли можжевельника. – Я не представляю себе ночевку вдали от людского жилья.
– Я думаю, что где-то здесь мы можем отыскать ферму, – Эдгар встал и подал руку другу. – Идем, под лежачий камень и вода не течет, не то что ужин сам собой объявится.
И тут в самом конце лесной тропы показалась девушка, идущая в их сторону. Она четко вырисовывалась на синем фоне неба, в согнутой руке она несла корзину с цветами.
Ветер вздувал ее темную шерстяную юбку и трепал синий берет. Ее серая блуза была изрядно поношена, а башмаки потрескались. Маленькие руки огрубели и покраснели, а шея сильно загорела.
Темные волосы в беспорядке падали на высокий лоб, подбородок мягко закруглялся, короткая верхняя губа открывала белые зубы.
Ресницы у нее были густые и темные, а тонкие брови почти сходились над правильным, прямым носиком. Но настоящим чудом казались ее серые глаза, влажные и ясные, как будто впервые открывшиеся в этот день.
Девушка смотрела на Питера своими огромными глазами.
Питер поднял в знак приветствия руку и сказал:
– Не укажете ли вы нам поблизости какую-нибудь ферму, где бы мы могли переночевать?
– Здесь неподалеку только наша ферма, сэр, – проговорила она без смущения приятным, очень нежным и звонким голосом.
– А где это? – поинтересовался Эдгар.
– Вон там, за поворотом дороги, сэр, девушка показала куда-то вдаль.
– Не приютите ли вы нас на ночь? – спросил Питер, с надеждой глядя на незнакомку.
– Да, я думаю, будет можно, – после небольшого раздумья, сказала девушка.
– Вы нам покажете дорогу? – в один голос спросили молодые люди.
– Да, конечно, – охотно согласилась она.
Друзья пошли вслед за девушкой, продолжая свои расспросы:
– Вы местная и родом отсюда? – допытывался Эдгар.
– Нет, мы приехали сюда из Уэльса, – отвечала незнакомка.
– Ага, я так и думал, что в вас течет кельтская кровь. Значит, это не ваша ферма? – спросил Питер.
– Нет, она принадлежит моей тетке, сэр, – опустив длинные ресницы, тихо проговорила девушка.
– И вашему дяде? – Эдгар с интересом ее рассматривал.
– Он умер, – прозвучало в ответ.
– А кто же там живет? – поинтересовался Питер.
– Моя тетка и двоюродные братья.
Питер вдруг спросил:
– Сколько вам лет?
– Семнадцать, – покраснела прелестница.
– А как вас зовут?
– Полли Харт, сэр.
– Это – Эдгар, а меня зовут Питер Стоун. Мы студенты и решили на каникулах совершить небольшое путешествие. А сейчас ищем ночлег.
– Ну, тогда пошли к нам, – и девушка мило улыбнулась.
За небольшой рощицей сразу открылась ферма – длинное низкое каменное здание с широкими окнами и большим двором, где копошились куры, свиньи и паслась старая кобыла.
Небольшой зеленый холм за домом порос редкими соснами, а старый фруктовый сад, где яблони только что стали распускаться, тянулся до ручья.
Мальчуган с темными раскосыми глазами тащил свинью, а из дверей навстречу незнакомцам вышла женщина:
– Это миссис Энплуайт, моя тетушка, – проговорила девушка.
Быстрые темные глаза тетушки и ее длинная шея придавали ей странное сходство с дикой уткой.
– Мы встретили вашу племянницу на дороге, – обратился к ней Питер. – Она сказала, что вы нас, может быть, приютите на ночь.
Миссис Энплуайт оглядела их с ног до головы.
– Пожалуй, если вы довольствуетесь одной комнатой. Полли! Приготовь гостевую комнату да подай кувшин сливок. Наверно вам захочется чаю.
Девушка поднялась в дом по крыльцу, у которого росли кусты цветущей смородины. Ее синий берет весело мелькнул в темной зелени среди розовых цветов.
– Войдите в комнаты, отдохните, – пригласила хозяйка. – Вы, наверное, из университета?
– Да, закончили первый курс.
Миссис Энплуайт с понимающим видом кивнула головой.
В парадной комнате было невероятно чисто – деревянный пол, полированные стулья у пустого стола и большой жесткий диван так блестели, что казалось, здесь никогда никто не бывал.
Эдгар сразу уселся на диван.
Миссис Энплуайт стала пристально его разглядывать.
Юноша был единственным сыном скромного преподавателя химии, но людям он казался высокомерным потому, что мало обращал на них внимания.
– А где здесь можно выкупаться? – спросил Питер, входя в комнату.
– Есть у нас за садом ручеек, только если даже стать на колени, и то с головой не окунешься, – охотно объяснила хозяйка.
– А какая глубина? – поинтересовался с дивана Эдгар.
– Да так, фута полтора, пожалуй, будет, – подумав, сказала миссис Энплуайт.
– Ну и чудесно, вполне достаточно. Как туда пройти? – Эдгар направился к дверям.
– Прямо по дорожке, а потом через вторую калитку направо. Там около большой яблони, которая стоит отдельно, есть маленький затон. В нем даже форели водятся, может, вы их увидите, – хозяйка вывела гостей на крыльцо. – Когда вернетесь, чай будет уже готов, – и она приветливо помахала друзьям рукой.
В затоне, образованном выступом скалы, было чудесное песчаное дно. Большая яблоня росла так близко, что ее ветви почти касались воды. Она зазеленела и вот-вот должна была расцвести: уже наливались алые почки.
В узком затоне не хватало места для двоих, и Питер дожидался своей очереди, оглядывая луг, камни. Всюду виднелись заросли терновника, полевые цветы качали на ветру головками, а дальше, на невысоком холме, темнела буковая роща.
Свежий ветер трепал ветки деревьев, солнце золотило траву, звонко заливались птицы.
Питер блаженно вдыхал чистый деревенский воздух и думал сразу о стольких вещах, что ему казалось, будто он ни о чем не думает, а просто глупо счастлив…
Во время долгого чаепития со свежими яйцами, сливками, вареньем и тоненьким домашним печеньем, пахнущим шафраном, Стоун изредка бросал взгляды на Полли, которая то и дело убегала на кухню. Смотреть на нее было для него все равно, что любоваться цветком или каким-нибудь чудесным явлением природы.
