Лорна Конвей - В поисках спасения
Сэм немедленно захотелось освободиться от него. Пошел прочь! Но едва эта мысль мелькнула в ее возмущенном сознании, как Пол опять начал двигаться, и Сэм обо всем забыла. Он все еще способен был доставлять ей потрясающее удовольствие, даже теперь, когда она знала, кем для него была. Очередной. Временной. Второсортной заменой.
Сэм вдруг поняла, почему ее отец отставил в душе матери такую горечь. Должно быть, та тоже любила его. Но он не отвечал ей взаимностью. В этом состояло его преступление. В том, что он, не отвечая на ее любовь, тем не менее, продолжал наслаждаться ее телом и заставлял наслаждаться своим.
Сэм старалась не наслаждаться телом Пола. Старалась отключиться. Но было уже слишком поздно. Или она была слишком слаба. Любовь к Полу делала ее слабой. Ужасно слабой.
Наконец она перестала сопротивляться своим чувствам. В любом случае, это было невозможно. Они охватили ее с такой силой, что даже молния, разящая эту постель, не смогла бы предотвратить неизбежного конца.
Первый спазм заставил ее резко втянуть в себя воздух. Возможно, она и закричала бы, но его губы были с силой прижаты к ее рту, превращая крики в сдавленные стоны. Большие руки обхватили ее, приподняли и стиснули, когда Пол тоже содрогнулся и затрепетал. Он зарылся лицом в ее волосы, что-то невнятно бормоча.
Наконец буря эмоций утихла, и они погрузились в неловкое оцепенение. И неловкое молчание.
Усталый вздох Пола объяснил Сэм все без единого слова. Трудно продолжать притворяться, когда чувственный порыв прошел и вернулась холодная реальность. Реальность в виде простой деревенской девушки с длинными черными волосами, совсем не похожей на блистательную блондинку, которой и в голову не придет принять «миссионерскую» позу, но которая знает массу других — экзотических и эротичных.
Сэм считала, что ей известно об обольщении мужчин все. Но, увы, это было не так.
Она все глубже погружалась в отчаяние. Пол никогда не полюбит меня; только не после Элинор! Единственное, на что я могу надеяться, — это на снисходительную дружбу, на секс каждую ночь, пока он здесь, и, может быть, на редкие встречи, когда буду приезжать в Лондон.
Еще час назад Сэм было бы вполне достаточно этого. Сейчас подобные мысли причиняли невыносимую боль. Однако одновременно она понимала, что не сможет сказать «нет». Она будет рядом по первому его зову, и так долго, как он того пожелает.
Такова правда. Лучше смириться с суровой реальностью безответной любви. В противном случае ее ожидает та же горькая участь, что постигла мать.
Кроме того, Пол не плохой человек. Он просто совсем другой. Он очень мил. Нельзя сказать, чтобы он преднамеренно обижал ее или равнодушно использовал. Пол считает, что она относится ко всему так же, как и он, и не ждет от их отношений большего, чем предлагал с самого начала. Короткий роман.
Теперь ей предстоит сохранить статус-кво, равно как и собственную гордость. Не будет никаких патетических признаний в любви. Никаких отчаянных попыток заставить его полюбить себя. Проклятье, нет! Она не маленькая сладкая дурочка, которая вешается на шею любому мужчине. И не роковая женщина. Она — то, что она есть, и пусть он принимает то, что есть, или же уходит.
Скорее всего, он сделает и то и другое. Это будет больно, но она переживет. Ее воспитали крепкой.
Но для начала как ей освободиться от Пола таким образом, чтобы он не заподозрил неладного?
Их поза все еще оставалась в высшей степени интимной. Пол сидел, опустив голову, посредине кровати и крепко прижимал Сэм к себе. Их тела были по-прежнему неразрывно слиты.
— Э-э-э… хмм… Пол…
— Ммм… — раздалось откуда-то из гущи ее волос.
— Мне нужно вернуться к себе. Мне рано вставать.
Он застонал и поднял голову. Взгляд голубых глаз был затуманен и мечтателен.
— Я не хочу, чтобы ты уходила, — пробормотал он. — Я хочу, чтобы ты осталась со мной.
— Не могу, — ответила Сэм, скрывая дрожь в голосе. Она тоже хотела — так хотела! — остаться в его объятиях если не на всю жизнь, то хотя бы на всю ночь. Но Хелен вставала рано, и она просто не могла рисковать. — Не знаю, как ты, но я в полном изнеможении, — продолжала она, изо всех сил стараясь, чтобы ее голос звучал спокойно и уравновешенно. — Завтра ночью мы сможем побыть вдвоем подольше.
— Могу ли я быть уверен, что ты снова не передумаешь?
О Господи! Мало же он знает ее!
— После такого великолепного спектакля?
— Значит, завтра ночью в то же время?
— Возможно, немного раньше. — Она понимала, что во второй раз вряд ли сможет ждать до полуночи.
— А как же Хелен?
— Хелен к половине одиннадцатого уже в постели.
— Что же задержало тебя сегодня?
Боязнь прийти — и влюбиться в тебя.
— Жеребенок. Отличный маленький жеребенок. — Выражение ее лица смягчилось при воспоминании о том, как он попытался встать на нетвердые ножки сразу после рождения. — Он такой славный. Но он заставил кобылу потрудиться. Мне целую вечность пришлось просидеть на соломе, гладя ее по шее и убеждая в том, что все будет хорошо.
— Так оно и было?
— О да. Мать и ребенок чувствуют себя прекрасно.
Пол бросил на нее странный взгляд, словно хотел что-то сказать, но не решался.
— Сэм…
— Да?
— Только что, когда мы занимались любовью… — Эта запинка заставила сжаться ее сердце.
— Да? — бесцветным голосом повторила она. Не смей говорить мне этого, молил ее взгляд. Это было бы жестоко.
Пол снова вздохнул. Проклятье, ее выводят из себя эти вздохи!
— Ничего. Это было что-то фантастическое. Вот и все. Ты потрясающая. Я просто хотел, чтобы ты это знала.
Она улыбнулась, превозмогая боль в сердце.
— Спасибо, любовничек. Но это ты был потрясающим. С нетерпением жду следующей ночи. — И разве это не было правдой? — Однако не забывай: ты обещал соблюдать осторожность. Никаких намеков, когда вокруг нас люди. Никаких поцелуев украдкой, или тайных пожатий рук, или заговорщицких взглядов. Я хочу сказать… мы не должны были этого делать, не так ли? Нам обоим известны условия игры. Мы ведь не любовники, которые без ума друг от друга. Мы взрослые люди, наслаждающиеся маленьким тайным приключением. Разве не так?
Скажи, что это не так! — кричал ее взгляд, не отрывающийся от его лица. Скажи, что ты безумно влюблен в меня, что не можешь оторваться от меня, что хочешь быть рядом до самой смерти!
Эти лихорадочные, отчаянные мысли вызвали у нее отвращение, и Сэм потупилась. Любовь превратила меня в дурочку. Безмозглую, по-бабьи романтичную дурочку. О, мама, теперь я знаю, что пришлось тебе пережить! — мысленно произнесла она.
