Кэти Хикман - Гарем
— Дурная девушка! Сколько суеты из-за пустяка! — Карие Лейла оставалась невозмутимой. — И должно быть немножко больно. Зато смотри, какая ты теперь гладкая и приятная на ощупь.
Селия взглянула на себя и увидела, как капельки крови, не больше, чем от укола крохотной иголкой, выступают на ее коже. Там, где всего несколько мгновений назад курчавились тонкие золотистые волоски, теперь она с удивлением и почти страхом видела обнаженную кожицу кругленького, как абрикос, лона маленькой девочки.
Но карие Лейла еще не закончила своих трудов. Снова заставив Селию лечь, она вооружилась маленьким золотым пинцетом и принялась осторожно выщипывать тот пушок, который уцелел после от. Прислужница держала свечу так низко, что Селия опасалась, не капнет ли на ее пылающую болью кожу еще и раскаленный воск. Девушка чувствовала горячее дыхание старухи и щекотанье выбившихся из прически прядей волос.
Как долго она была вверена заботам карие Лейлы, Селия не могла бы сказать. После того как помощница распорядительницы омовений вслед за беглым осмотром удовлетворилась достигнутым результатом, девушке разрешили снова сесть. Выскобленная и растертая, умащенная различными мазями и притираниями из трав, ее белоснежная кожа сейчас сияла неземной прозрачностью в сумраке хаммама. Отполированные ногти блестели. Высушенные и завитые волосы были заплетены в косы и перевиты нитями маленьких жемчужин. Жемчуг большего размера, примерно с лесной орех, мерцал у нее в ушах и нежно обвивал горло.
Неизвестно от чего, то ли от тепла мыльни, то ли от запаха мирры, источаемого маленькой горелкой, огонь в которой негритянка неустанно поддерживала, но Селию стало клонить в сон. Действия карие Лейлы не были бережными, но и причинить боль она не хотела, как иногда к этому стремились другие помощницы, то тайным щипком, то другой мелкой каверзой вызывая слезы на глазах гёзде. Своего рода пассивная покорность овладела Селией. Неторопливые, но уверенные действия старухи делали свое дело. Отдаться в ее власть было так приятно.
И вдруг, когда девушка лишь с тенью прежней застенчивости позволила карие Лейле осыпать выпуклость ее лона и соски грудей розовой пудрой, она неожиданно почувствовала, как одна из ладоней старухи ловко раздвинула ее бедра, вытянутым пальцем что-то нащупала внутри и резко просунула его в глубину.
С испуганным криком девушка вскочила на ноги, как будто ее ударили. Горшок с от, стоявший подле скамьи, опрокинулся и покатился по полу.
— Не смей меня трогать!
Отпрянув в самый дальний угол комнаты, она оказалась в темном алькове, третьем из смежных помещений хаммама, где царивший мрак мог скрыть ее наготу. Минуту стояла тишина, лишь где-то высоко над головой раздавался звук льющейся воды. Девушка прижалась спиной к стене. Струйка темной теплой крови стекала по внутренней стороне бедра.
Карие Лейла не сделала попытки последовать за ней, девушка увидела, что вместо этого старуха смеется и качает головой. Затем она встала, обернулась к служанке и несколькими жестами — обычный язык общения дворцовой прислуги — дала ей краткие указания.
— Можешь выйти оттуда. — На мгновение старуха застыла в дверях купальни, уперев руки в бока. — Нечего бояться.
Селии казалось, что от страха сердце выскочит у нее из груди, но голос старой женщины звучал совсем не сердито.
— Вот для чего я сделала это, дурная девушка. — Она показывала Селии на крохотный ковчежец из кедрового дерева, украшенный серебряной филигранью, который держала в руках. — Благовоние. — Она осторожно принюхалась к содержимому. — Валиде сама прислала это для тебя.
— Уйди от меня! — Глаза девушки начало щипать.
— Тц-ц-ц! — Карие Лейла нетерпеливо облизнула сухие губы. — Разве ты не этого хотела? Смотри, для тебя я воспользовалась только этим пальцем.
Она склонила голову набок, и лицо ее приняло выражение, сделавшее ее похожей на старого дрозда.
Женщина вытянула вперед обе ладони, и Селия увидела длинные и кривые ногти на обеих ее руках. Только на указательном пальце правой руки, который она то сгибала, то разгибала, ноготь был аккуратно и ровно подрезан.
— Считай, что тебе повезло. Ни одна другая на моем месте не стала бы этого делать.
Селия покорно позволила увести себя во вторую комнату, от пережитого она словно лишилась последних сил. На нее осторожно надели тунику из муслина, такую тонкую, что она казалась прозрачной. Карие Лейла продолжала что-то бормотать, обращаясь по временам к девушке, а иногда себе под нос, увещевая и успокаивая ее в одно и то же время.
— И что за суматоху ты подняла? Нечего так бояться. В конце концов, он обыкновенный человек, как все. Ты лучше посмотри, какая у тебя стала кожа, правильно у нас говорят, настоящее молоко, нигде ни пятнышка. Радость, чистая радость наслаждаться такой. И не будем мы ничего бояться, а то что же хорошего выйдет?
Теперь она старалась не прикасаться к телу девушки. Вместо этого, обернувшись к своим снадобьям, она выбрала из них два, которые находились в самых маленьких ларцах, золотом и серебряном. Поднеся их к свету, скудно освещавшему середину комнаты, старуха приоткрыла крышечки на ларцах и принялась дотошно изучать содержимое.
— Хм, хм… Горячее или теплое? — доносилось до Селии ее тихое бормотание.
Девушка следила взглядом, как та выложила оба ларца на ладонь одной руки и затем, растопырив пальцы другой, принялась водить ими по боковым сторонам ларцов, будто ощупывая воду, прежде чем войти в нее.
— Теплое? Или лучше горячее? — Она кинула изучающий взгляд на девушку. — Нет, не горячее, у нее она не «хотелка». — Женщина покачала головой, ее голос стал едва слышен. — Пока нет.
Из золотого ларчика она вынула какой-то предмет, который показался Селии яркой бусиной, и протянула ей:
— Съешь.
Бусина оказалась маленькой, обернутой в золотую фольгу лепешкой. Послушно девушка положила ее в рот и проглотила.
В это время из другой комнаты появилась служанка и подошла к ней, предлагая кубок с напитком и блюдо с фруктами, но карие Лейла забрала блюдо у нее из рук и нетерпеливым взмахом руки приказала удалиться. Сама же выбрала один из плодов — грушу, имевшую удлиненную, едва заметно утолщающуюся к концу форму, и присела рядом с Селией.
— Вот, девушка. Ты больше не будешь бояться?
Она потрепала ее по руке. Слова эти прозвучали скорее утверждением, чем вопросом.
— Не буду, карие.
Но снова испуганное сердце Селии подпрыгнуло и забилось в грудной клетке, причиняя боль.
— Не волнуйся. Сейчас у нас стоят тихие времена.
