Дина Маккол - Запретная страсть
— Это уж точно, — усмехнулся Пит, отлично понимая, что после следующих его слов она снова вспылит. — Заведи-ка себе приятеля, пока окончательно не состарилась, и сразу жить станет веселее.
Ребекка свирепо посмотрела на него:
— Надеюсь, ты больше не разговаривал с папой?
Джексон прислушивался к их перепалке, но старался не вдумываться в слова. И все же ему взгрустнулось. Ребекка с другим мужчиной… Нет, это и представить невозможно! Ему вдруг совсем расхотелось участвовать в общем веселье.
— Легок на помине! — пробормотал старик, кивая в сторону подъездной дорожки.
Ребекка оглянулась и увидела машину отца. Преподобный Хилл уже открыл дверцу. Выражение его лица было ей знакомо, и оно не сулило ничего хорошего. Что же взбрело ему в голову на этот раз?
— Привет, папа! Жаль, что ты опоздал: мы тут славно порезвились, но по крайней мере ты остался сухим, — она кивнула на пистолеты в руках мужчин. — У них вода кончилась.
Даниела Хилла трясло от гнева и возмущения. То, что он сегодня узнал, привело его в негодование. Подумать только: его дочь наняла на работу это исчадие ада и преспокойно сидит рядом с ним?! Он смерил Джексона Рула холодным, высокомерным взглядом, задержавшись на пистолете в его руке.
— Ну, по крайней мере один из вас уже доказал, что умеет обращаться с этой штукой.
У Ребекки перехватило дыхание. Джексон побледнел и тоже посмотрел на игрушку, внезапно превратившуюся в символ зла. С медленным, болезненным вздохом он положил пистолет на землю:
— Я, пожалуй, пойду. — И пока остальные пытались осмыслить происходящее, побрел прочь. Ребекка в ярости вскочила:
— Как ты посмел, папа? Как ты мог? Ты не раз доводил меня до бешенства из-за какой-нибудь ерунды! Но еще никогда, ни разу мне не было стыдно за тебя… до сегодняшнего дня!
Столь бурная вспышка ошеломила Даниела. Такого он не ожидал.
— Ты не знаешь, что представляет собой этот человек, — попробовал возразить ее отец.
— Нет! Это ты кое-чего не желаешь знать, — заявила Ребекка. — Оранжерея — моя, следовательно, что бы здесь ни происходило, — это мое дело, а не твое! Я не забираюсь на кафедру и не учу тебя читать проповеди. Так как же ты смеешь говорить моему служащему подобные гнусности?!
— Этот человек сидел в тюрьме. И пусть по закону его преступление именуется непредумышленным убийством, суть дела в том, что он… Он убил собственного отца.
— Это нам известно, — заметил Пит, чувствуя, что пора вмешаться. — Джексон все рассказал в тот же день, когда пришел сюда наниматься.
Даниел оторопел:
— Ах, вот оно как? И ты все-таки наняла его? Ребекка-Руфь, опомнись, да в своем ли ты уме?
Ей удалось сдержаться, и прежде чем ответить, она сосчитала до десяти: ей не хотелось окончательно испортить отношения с отцом — и без того весьма натянутые.
— Я полагаю, преподобный Хилл, что поступила именно так, как вы меня учили… — Голос ее дрожал, в глазах стояли слезы ярости. — Что-то такое вы говорили… Как же это звучало, дай Бог памяти, ага: «Не судите да несудимы будете», верно? И еще одно… хм-хм… а, вот так: «Пусть первым бросит в меня камень тот, кто безгрешен». Точно! Вы еще не забыли, как вдалбливали мне в голову эту божественную мудрость?
Лицо Даниела побледнело. Никто никогда не осмеливался напоминать ему библейские истины таким обличительным тоном!
— Ты несправедлива, — только и промолвил он.
— Нет, папочка, это ты несправедлив!
Ребекка повернулась и посмотрела вслед отъезжавшему мотоциклу. Грохот мотора постепенно затих вдали, но прощальный взгляд Джексона не давал покоя Ребекке.
— Ничего подобного, — возразил Даниел. — Я просто счел своим долгом предупредить о грозящей тебе опасности.
— Но зачем ты сделал это при Джексоне? — Ребекка готова была сорваться на крик, но, овладев собой, язвительно продолжила: — А может быть, ты полагаешь, что его следует вымазать дегтем, обвалять в перьях и выставить на всеобщее обозрение?
— Интересно, с какой стати ты так его защищаешь? — осведомился Даниел. — И как смеешь обвинять меня, когда именно на нем лежит несмываемый грех?
Ах, как в этот миг Ребекка ненавидела своего отца! Зачем он напоминает ей о преступлении Джексона? Она и сама прекрасно понимала, насколько оно ужасно. Ребекку раздражало еще и другое: отец никак не мог понять, что она давно уже взрослый человек и вполне способна принимать самостоятельные решения. Он продолжает вмешиваться в ее дела, и вот оскорбил одного из ее служащих. Это окончательно переполнило чашу терпения Ребекки:
— Пока ты не извинишься перед Джексоном, я тебя не желаю видеть!
У Даниела перехватило дух.
— Ты говоришь серьезно? — Преподобный Хилл был в полной растерянности. Он вроде бы поступил правильно. Почему же все вышло так ужасно?
Ребекка, резко повернувшись, направилась в контору. Слезы катились по ее щекам. Надо взять сумочку, отвезти деньги в банк… и держаться как можно дальше от отца.
— Ну что, Даниел, добился своего? — проворчал Пит, поднимая с земли водяной пистолет, оставленный Джексоном. — Мы отлично развлекались. Ребекка немного повеселела — первый раз после той злополучной истории, а потом появляешься ты и начинаешь доводить ее! Твое фарисейство порой становится невыносимым. Жаль, что ты не способен этого осознать.
Высказав все, что считал нужным. Пит уселся в свой автомобиль и укатил, предоставив отцу с дочерью самим выяснять отношения.
Даниел стоял словно пораженный громом. Он собирался выступить в роли благородного спасителя, а получилось Бог знает что. Снова и снова преподобный вспоминал слова Ребекки, и его одолевали сомнения. Ведь он и в самом деле призывал в своих проповедях к прощению грехов, действительно учил подставлять обидчику щеку. И самолично воспитал свою дочь в соответствии с этими нормами, которые считал единственно правильными. И вот она последовала отцовским наставлениям, а сам он отступил от них.
— О Господи! — прошептал он. — Наставь меня на путь истинный, помоги исправить содеянное!..
Ребекка вышла из конторы с сумочкой на плече и ключами в руке. Она заперла дверь и, не глядя на отца, направилась к своей машине.
— Ребекка, постой!
Она замерла. Губы ее все еще дрожали, но на лице уже не было ни слезинки.
— Почему ты до сих пор здесь? — сухо спросила Ребекка.
Даниел содрогнулся:
— Не надо так, дорогая….
— Не надо? А что я, собственно, сделала, папа? Ведь ты сам нарушил одну из своих драгоценных заповедей. И, по-моему, именно тебе надо исправлять эту ошибку.
— Прости меня!.. — промолвил он.
Она покачала головой:
