Вайолетт Лайонз - Тайна ночи
— Мистер Адамc, не скрою, мне приятно, что ваша совесть наконец соизволила проснуться, но обстоятельства складываются таким образом, что ваше участие в моих планах уже не обязательно.
Грегори проницательно вглядывался в нее.
— Нехорошо,— заметил он,— перекрывать раскаявшемуся грешнику дорогу к исправлению.
— Насколько я помню, грешник выдвигал какие-то отнюдь не невинные условия.
— Какие еще условия? — Грегори притворился, что не понимает ее.
— Тогда их выдвигаю я,— воспользовалась Патриция представившимся моментом. — Наши отношения должны носить исключительно деловой характер.
— Не возражаю. Ровно двадцать четыре часа все будет так, как угодно вам, но дальше уже я выдвигаю свои условия.
— Хорошо. Дольше мне ваше время не понадобится.
— По рукам,— заключил Грегори. — А теперь поехали обедать.
Патриция вовсе не планировала обедать вне дома, ей хотелось расслабиться перед телевизором, а если проголодается, разогреть в духовке пиццу. К тому же в те места, куда мог пригласить ее этот прожигатель жизни, нужно было тщательно одеваться, потому что это были не просто рестораны, а своего рода «ярмарки тщеславия», куда ходят себя показать и людей посмотреть. У девушки было совсем не то настроение, чтобы наводить марафет, а деловой бордовый костюм, в котором застал ее Адамc, годился только для офиса.
— Времени для раздумий не осталось,— категорично заявил он, крепко взял ее за руку и увлек за собой прочь из спальни, вниз по лестнице, вон из квартиры. Патриция семенила за ним, как маленькая девочка, боясь споткнуться или наступить ему на ногу.
Очутившись на мягком сиденье машины, пытаясь справиться с головокружением, она рассеянно следила, как Грегори проверил что-то в моторе, обошел автомобиль кругом и занял место за рулем.
Серебристый «роллс-ройс» плавно тронулся с места.
— Мистер Адамc, вы же видите, что я совсем не одета для светского раута, среди дам в вечерних туалетах я буду выглядеть нелепо.
— Мне казалось, дорогая, что вас не особенно волнует общественное мнение, — заметил Грегори, выруливая на Пикадилли. — Не беспокойтесь, леди, я везу вас в более чем демократичное место, в обыкновенный «Макдоналдс».
В «Макдоналдс»? — мысленно изумилась Патриция. Великий сноб и гурман приглашает меня в дешевую забегаловку.
Впрочем, девушка была лишена каких бы то ни было предрассудков. В «Макдоналдсе» действительно кормили довольно сытно и вкусно и все напоминало далекое детство.
Здание закусочной было освещено разноцветными лампочками, украшено флажками, которые приветливо развевались на ветру, словно приглашая проезжающих отведать хрустящих чипсов или захватить в дорогу высокий стакан с густым ванильным коктейлем. Продавцы в забавных фуражках выглядывали из окошек, готовые в любую минуту принять заказ. У дверей зала, куда можно было зайти и посидеть, стояли парень и девушка в клоунских одеждах и раздавали рекламные проспекты.
Грегори подрулил к одному из окошечек, и у Патриции сладко защемило сердце: впервые за долгое время ей было по-настоящему спокойно, она расслабилась.
Девушка в красной фуражке приветливо улыбнулась и передала через открытое окно два бумажных пакета с гамбургерами, хрустящей картошкой и прохладительными напитками. Решено было притормозить под раскидистым каштаном и не спеша перекусить.
Хрустя золотистыми чипсами и запивая еду ледяной колой, девушка поймала себя на мысли, что давно уже не ела с таким аппетитом.
— Спасибо, что пригласили меня сюда,— вежливо поблагодарила Адамса Патриция, подъедая остатки чипсов.— Давненько я не устраивала такого бесцеремонного пира, давненько не ела без помощи изящных приборов, прямо руками из бумажного пакета, не боясь перепачкаться кетчупом и показаться неуклюжей. Я словно вернулась в детство!
— А ваш отец часто устраивал вам подобные развлечения?
— Ну, вообще-то нет. Не часто,— с еле уловимой печалью ответила Патриция. — Подобное поведение для девочек семейства Орбисон было бестактным, неинтеллигентным. А все время хотелось как-то выделиться, схулиганить, чтобы хоть чем-то обратить на себя внимание отца.
— Неужели? — удивленно приподнял брови Грегори, доедая гамбургер.
— Вы, похоже, не верите мне. А я вам больше скажу. Я старалась заменить отцу несуществующего сына, интересоваться только тем, чем интересуются мальчики. Я часами просиживала у телеэкрана, смотрела бесконечные спортивные программы, читала книги о путешествиях, по истории Первой и Второй мировой войн. В общем, старалась быть интересной отцу, обсуждать с ним эти, как мне казалось, самые мужские темы.
— Ну и насколько успешно было ваше начинание? — как бы равнодушно спросил ее сотрапезник.
— Безуспешно...— прошептала Патриция, глядя прямо перед собой в ночную темноту, пытаясь сдержать набежавшие слезы.— Он только говорил, что все эти вещи не должны интересовать девочку, что вот если бы я была мальчиком...— Она не договорила, чтобы не дать волю слезам, лишь тяжело вздохнула и продолжила совсем другим тоном:— Но согласитесь, Грегори, что даже самый либеральный отец не разрешил бы своему ребенку устраивать такое свинство. У меня все руки в масле и соли.— Она облизнула указательный палец.— Я...
Слова застыли у нее на губах, когда она заметила, какими глазами Адамc проследил за ее жестом. Его тяжелый глубокий взгляд был прикован к ее губам, в глазах отражалось желание и одновременно грусть. Сердце девушки дрогнуло, ударилось о грудную клетку, словно подавая ей тревожный сигнал. Она машинально облизнула губы и с волнением заметила, что это движение только усугубило в мужчине чувственный отклик.
В замкнутом пространстве машины близость Грегори Адамса была ощутима, как никогда. Его темный профиль на фоне распускающихся деревьев старого парка, сильные красивые руки, свободно лежавшие на руле, запах изысканного мужского одеколона, смешанный с едва уловимым, сокровенным запахом его тела, волновали ее.
— У вас с собой есть салфетка? Я хочу вытереть руки, — прервала Патриция неловкое молчание.
— Что? — переспросил мужчина, делая над собой усилие, чтобы вернуться в реальность откуда-то издалека.— А, вот, пожалуйста.
Он достал носовой платок из внутреннего кармана пиджака и протянул его девушке.
— Нет, я не могу это испачкать, — запротестовала она, чувствуя на ощупь, какой тончайшей работы этот платок.
— Умоляю вас не усложняйте, Пат. Дома его без труда можно будет постирать.
— А, кстати, где ваш дом? Я только сейчас задумалась о том, что почти ничего не знаю о вас.
