Вайолетт Лайонз - Тайна ночи
Обзор книги Вайолетт Лайонз - Тайна ночи
Роман / Пер. с англ. М. А. Назаретян.—
М.: Редакция международного журнала
«Панорама», 1998.—192 с.
ISBN 5-7024-0750-4
1
Зал сиял огнями. Гул голосов, словно морской прибой, то утихал, то набирал силу, разрываемый неожиданным смехом или шумом отодвигаемых кресел.
— Итак, господа, приближается кульминационный момент нашего вечера. Не сомневаюсь, что все вы с нетерпением ждали его!
Высокая черноволосая красавица в белом декольтированном платье с блестками постучала миниатюрным аукционным молоточком о деревянную кафедру, чтобы привлечь внимание собравшихся. Взгляды нарядных мужчин и женщин, которые удобно расположились в комфортабельных креслах богато украшенного зала, мгновенно обратились на сцену. Шум светской болтовни постепенно замер, и наступила почти звенящая тишина. Предчувствие сенсации захлестнуло избалованную публику, и, предвкушая новое удовольствие, гости затаили дыхание.
— Ну что ж, теперь моя очередь,— решительно прошептала Патриция.
Ее место было наиболее престижным и дорогим и находилось прямо напротив ведущей, в самой середине роскошного зала.
Она выпрямилась, машинально провела рукой по роскошным волосам, расправила пышную юбку из красной тафты и почувствовала, как от волнения вспотели ладони. Два равноценных по силе чувства боролись в ее душе: желание довести задуманное до конца и почти детский страх. Первое было причиной, по которой она выложила внушительную сумму за билет на этот вечер для избранных, включавший, кроме аукциона, формальный ужин и малоинтересное эстрадное представление. Второе чувство появилось несколько секунд назад, когда Патриция осознала, что пришло время действовать.
Правда, со стороны эта хрупкая элегантная девушка выглядела совершенно спокойной и уверенной в себе.
Красное расшитое шелком бюстье на тонких бретельках подчеркивало фарфоровую белизну ее кожи и округлую форму обнаженных плеч. Черная тафтовая накидка, скорее похожая на длинный шарф или очень широкую ленту, обвивала спину, обнимала сгибы локтей и небрежно ниспадала на контрастную по цвету юбку. Она удачно заменяла пиджак и делала весь наряд необычайно изысканным и оригинальным. Непослушные вьющиеся волосы, золотистые с рыжеватым отливом, словно облако обрамляли юное лицо, утонченные черты которого могли бы многое рассказать ученому-физиономисту о давно умерших благородных предках этой молодой особы. Выразительные голубые глаза, длинные густые ресницы и чуть сросшиеся на переносице, как ни странно, не белесые, а темные брови, тонкий прямой нос.
Но все же неповторимую прелесть придавала Патриции именно нижняя часть ее лица: сочетание упрямого, волевого подбородка, округлых девичьих щек и нежно-розовых полных губ. В ней было очарование маленькой упрямой девочки, которая решила раз и навсегда настоять на своем. Такая внешность, сочетающая непосредственность молодости и строгость зрелости, пробуждала к ней всеобщую симпатию. И Патриция прекрасно сознавала силу своего обаяния, но никогда не злоупотребляла им.
— Лот номер пятьдесят шесть нашего благотворительного аукциона, — интригующе продолжала темноволосая ведущая. — Это нечто особенное! Эксклюзивное предложение для дамы с тонким вкусом и солидным счетом в банке. Возьму на себя смелость утверждать, что многие из вас не пожалеют денег, чтобы купить...— она нарочно сделала паузу,— приоритетное право провести день в компании этого удивительного мужчины. Поприветствуем, леди и джентльмены, притягательного и неподражаемого Грегори Адамса!
Эффект был поразительный: зал взорвался аплодисментами, которые только нарастали по мере того, как мужчина не спеша, с достоинством прошествовал к краю сцены. Он застыл в красивой эффектной позе, словно профессиональная модель с обложки модного журнала, сверху вниз глядя на восторженную толпу.
Еще какой притягательный, цинично подумала Патриция, и, что самое главное, он прекрасно осознает свою неотразимость и великолепно использует ее в своих целях. А какая уверенность в себе, просто позавидовать можно!
В этот момент в ней говорила не столько предвзятость, сколько обыкновенная наблюдательность. Действительно, все предыдущие участники этой странной акции, несколько напоминавшей арабский невольничий рынок, в большей или меньшей степени чувствовали себя неловко. Грегори Адамc же, напротив, появившись на подиуме в свете прожекторов, вел себя на редкость непринужденно и естественно. Создавалось впечатление, что он рожден для славы, для всеобщего восхищения. Благородная осанка, горделивая посадка головы, медлительная и одновременно напряженная грация движений, словно у молодого льва, вышедшего на охоту. Каждый жест полон достоинства и мужественности.
По выражению лица трудно было угадать, что чувствует этот холеный представитель сильной половины человечества. Его глаза выражали безразличие и равнодушие, а на красиво очерченных чувственных губах играла насмешливая улыбка. Он достиг уже такой степени славы и популярное и, что мог себе позволить даже пренебрежение к своим поклонницам. Его любили и прощали ему все.
— До чего хорош! — еле слышно пробормотала Патриция, сама уже не зная, чего в ее реплике больше: иронии или подлинного восхищения.
Адамса все считали чуть ли не суперменом. Классический баловень судьбы, он выходил сухим из самых безнадежных ситуаций. Даже попав в серьезную автомобильную катастрофу, которая, по мнению врачей, должна была унести его на тот свет, он не то что уцелел, но даже не покалечил ни своего великолепного тела, ни прекрасного лица.
— Думаю, нет смысла пересказывать биографию нашего гостя,— снова зазвучал профессионально поставленный голос аукционистки.— Она могла бы послужить сюжетом для мирового бестселлера, и все вы ее прекрасно знаете. Но для тех, кто свалился с луны или, подобно спящей красавице, провел последние десять лет в хрустальном гробу, с удовольствием сообщаю, что Грегори Адамc был прославленным автогонщиком и трижды завоевывал звание чемпиона мира. И, без сомнения, приумножил бы свои достижения, если бы непредвиденные обстоятельства не заставили его навсегда уйти из большого спорта...
Патриции, которая внимательно следила за мимикой лица мужчины, стоящего на сцене, на мгновение показалось, что упоминание о прошлом всколыхнуло в его памяти неприятные воспоминания. Равнодушное, казалось, лицо на мгновение омрачила пережитая боль. Но девушка не поверила своим глазам, решив, что это всего лишь воображение и сентиментальность заставляют ее видеть то, чего в действительности нет. Наверняка за эти годы он научился великолепно скрывать свои истинные чувства, здраво рассудила она.
