Элизабет Лоуэлл - Жемчужная бухта
– Все в порядке, – сказала Ханна, поняв его поведение.
– Черт побери, вы застыли, как подстреленная.
– Нет. После смерти Лэна у меня клаустрофобия.
Арчер мгновенно представил то, о чем она не сказала вслух. Пережитого ею за несколько дней хватило бы другим на всю жизнь. Страшная буря, раздавившая «Жемчужную бухту», гибель Лэна, поиски трупа, уверенность, что убийца покончит и с ней, как с ее мужем, если узнает про ее неосведомленность о выращивании экспериментальных жемчужин.
– Продержитесь здесь еще несколько минут? – тихо спросил Арчер.
– Конечно.
Она всегда делала то, что от нее требовалось. Арчер погладил ее по щеке и сразу отступил во тьму. Луч фонарика пробивался сквозь тропическую ночь, и, чего бы он ни коснулся, все было поломано, разбито, испорчено водой.
– Опишите, как выглядел эллинг до бури.
Ханна вздохнула.
– Дверь была только одна. Столы с подносами жемчуга шли к центру прохода. Жемчужины сортировались по форме, цвету, размеру и поверхности. По цвету мы обычно сортируем при естественном освещении. Для определения жемчужин высшего качества используются флюоресцентные лампы. Свет, конечно, отраженный. Для жемчуга прямой свет не подходит, он не выявляет, а скрывает недостатки.
– Где вы работали? – спросил Арчер.
– Вон там. – Изящная кисть Ханны перерезала на миг луч фонарика. – Там были окна, вернее, сетки от насекомых. Я работала с лучшими жемчужинами, подбирая цвета для ожерелий, брошей или браслетов.
– Их где-нибудь запирали на ночь?
– Да.
– Где?
– Там.
Взяв его руку, она направила луч к обрушившейся крыше. Арчер присвистнул: бетонный каркас, металлические стены, механические замки, массивные ручки на всех запирающихся дверцах. Примерно десять футов высоты. Даже в разрушенном состоянии с разбросанными по полу ящиками сейф выглядел устрашающе, словно банковский подвал.
– Это адский запирающийся сундук.
– Лэн не отличался доверчивостью, – усмехнулась Ханна.
– Полагаю, во время бури жемчужины находились в ящиках?
– Не все. Даже не большая часть. Видимо, они рассыпались по всему эллингу.
– Вас здесь не было?
– Нет. Лэн всех выгнал, запер дверь и занялся своим обычным делом.
– То есть?
Ханна вздохнула. Как она могла объяснить в нескольких словах поступки мужа, которого не сумела понять за десять лет брака?
– Лэн постоянно выгонял каждого на улицу и обыскивал. Хотя никто из рабочих не был замечен в краже, Лэн полагал, что они способны на это. Поэтому выгонял их и запирался тут один. Здесь ел, здесь спал, здесь жил.
– Очень боялся, что его обворуют?
– Да, волновался за жемчужины. И был прав. Они исчезли.
– Украдены?
– Страховые агенты говорили, что Лэн не успел закрыть сейф, и буря смыла все в море. Стихийное бедствие. Страховки, конечно, не было. «Очень сожалеем».
– Каждый страховой агент так говорит, – поморщился Арчер и, понизив голос, спросил. – А следы резца на двери?
– Трудно найти то, чего не ищешь.
– Понятно.
Он посветил фонарем во все стороны, надеясь заметить блеск оставшихся жемчужин. Ничего.
– А как они объяснили тот факт, что все ящики открыты?
– Просто. Лэн проводил опись, когда налетела буря. Ведь унесло вещи и гораздо крупнее жемчужин.
Краткое и весьма удобное объяснение: виновата буря. Если бы Арчер не обнаружил следы резца и ножевую рану, он бы и сам пришел к такому заключению.
– Вариант защиты, ѕ вполголоса сказал он.
– Что?
– Любимый довод адвокатов. Виноват кто угодно, только не их клиент. В данном случае виновата буря. Никакого убийства, значит, никаких денег по страховке. Лишь измученная вдова, разоренная ферма да пожимание плечами: что поделаешь, жизнь – дерьмо, все мы смертны.
Ханна бы засмеялась, но испугалась, что не сможет остановиться.
– Уверена, вы не были страховым агентом.
Арчер ждал, что она спросит, кем он был, и, когда молчание затянулось, улыбнулся. По мнению Ханны, он, как в свое время Лэн, был нанят людьми, не желавшими знать его настоящее имя и рассчитывавшими на то же самое с его стороны.
– Иногда я работаю в фирме «Донован интернешнл». Это импортно-экспортный бизнес, связанный с поставкой сырья. У меня и моих братьев также есть своя фирма «Драгоценные камни и минералы Донованов».
– Вы не… тот, кем был Лэн?
– Наемником? Нет.
– Лэн говорил, что были.
– Лэн работал на тех, кто больше платил. Когда это был Дядюшка Сэм, мы порой трудились на одних и тех же виноградниках. Потом Лэн стал действовать самостоятельно, а через несколько лет и я окончательно бросил это занятие.
– Почему? – спросила Ханна.
– Почему ушел Лэн?
– Нет. Почему ушли вы?
– Оказался недостаточно сильным.
Ханна засмеялась, но Арчер даже не усмехнулся: он сказал правду, у него не хватило сил продолжать тайные игры. Он молча переводил луч фонарика с одной кучи хлама на другую, чтобы получше рассмотреть ящики. Чем-то они ему не нравились.
– Вы серьезный, – сказала Ханна, перестав смеяться.
В холодном ярком свете фонарика его глаза напоминали отшлифованные кристаллы хрусталя.
– Некоторые могут работать в канализационной трубе и выходить оттуда с благоуханием розы, – спокойно ответил Арчер, скользя лучом по потолку. – Я не такой. Ежедневная ложь, нервные перегрузки, выбросы адреналина… – Он пожал плечами. – Все это съедало меня. Я знал, что однажды утром, посмотрев в зеркало, увижу нечто такое, от чего мне станет дурно.
В общем, ему и стало дурно, когда он заметил в себе проявление негативных черт сводного брата. Но говорить об этом вдове Лэна он не собирался.
– Я вышел из игры. Конец истории.
– Никакой слабости вы не проявили. Это поступок сильного человека, – возразила Ханна.
– Лэн так не думал.
– Какое вам дело до мнения Лэна?
– А он вам не говорил?
– О чем?
– Что он мой брат.
На несколько минут она потеряла дар речи. Правда, ее иногда разбирало любопытство, что могло их связывать, но такое даже не приходило ей в голову. Да, какое-то внешнее сходство было, однако Лэн никогда не упоминал о кровном родстве с Арчером.
Воспользовавшись паузой, тот прислушался к ночным звукам. Вроде где-то что-то стукнуло, но это мог быть лишь порыв ветра. Арчер затаил дыхание. Тишина.
– Брат?! – наконец произнесла Ханна. – Я не знала, что у Лэна была семья. Вскоре после свадьбы я спросила его о родителях, он мне нагрубил и ушел. Я осталась в Шанхае без еды и денег в комнате, за которую не могла заплатить. Китайского я не знала. Лэн вернулся только через шесть дней. Больше я эту тему не затрагивала.
Арчер надеялся, что она не заметит его бессильной ярости, хотя от правды никуда не уйти: оставив Ханну с Лэном, он словно раздел ее донага и выставил на уличную продажу в Рио. Но он все равно не мог бы скрыть от Лэна свое влечение к его жене. Это осложнило бы жизнь и ей, и ему самому.
