Елена Квашнина - А у нас во дворе (СИ)
Думала, он меня ударит. Но он с очевидным трудом удержался. Горький шоколад его глаз наполнился такой ненавистью, что стало страшно. Я невольно передёрнулась. Славка выпутал руки из блузки и промычал:
- Тоша, пойдём домой, ну их всех. У нас ещё осталось шампанское.
И впрямь, чего стоять, дразнить Логинова. С него станется Славке вломить и мне вклеить по первое число. За нарушение норм морали в общественном месте. Сам при этом все нормы давно нарушил. Песталоцци, блин.
- Пойдём, - согласилась я. Мне вдруг стало легко и свободно, точно с плеч свалился немалый груз. Сказала Логинову нежно:
- Спасибо, что поздравил с днём рождения, Логинов. Твоё доброе слово в сердце сберегу, никогда не забуду.
Он побледнел. Ага, испугался. Пальцы, сжимающие гитарный гриф, побелели, - так он его стиснул. Уже все поднялись к нему, заполнили площадку. Но он по-прежнему видел только меня, а я смотрела только на него. Тишина стояла гробовая.
Славка, в полной мере насладившись драматической сценой, потянул меня домой. Мы двинулись с ним в пальто нараспашку, как в ноябре Логинов с Танечкой - эдакая маленькая убогая на них пародия, - взявшись за руки, слегка помятые. У меня ещё и блузка была частично расстёгнута, край бюстгальтера - для всеобщего обозрения.
Показалось, нас с Ворониным отделила от остальных незримая стена. Никакие эмоции сквозь неё не проникали. Во всяком случае, в нашу сторону.
- Юродивус вульгарис! - охарактеризовала нас Лаврова, щегольнув псевдолатынью в расчёте на неграмотность остальных. Никто не отозвался. С похоронными лицами молча пропускали нас мимо.
На третьей ступеньке я обернулась - в последний раз посмотреть на Логинова. Ведь невольно сожгла сейчас за собой единственный хлипкий мостик, ещё кое-как соединявший нас. Ненависть в глазах Серёжки сменилась отчаянием, и оно хлынуло на меня вселенским потопом, сметая внутренние преграды в моей душе. Его глаза кричали мне о чём-то. О чём? Не расслышать.
Почему люди не могут понять друг друга? Может, они говорят на разных языках?
На следующий день меня на улице подловил Шурик. Нарочно караулил? Чудик. Зима - не лучшее время года для ожидания на свежем воздухе. Даже если погода замечательная.
Погода и впрямь была замечательной, мягкой. С неба тихо падали снежные хлопья. Тишина разливалась в пространстве, успокаивая душу. Деревья, кусты закутались в белые шали. Взрослые неторопливо везли на санках детей. Парочки медленно брели, наслаждаясь подступающим чудесным вечером. Почти сказка. Скоро должны были зажечься фонари. Зимой темнеет до обидного рано.
Я столкнулась с Родионовым, выйдя к булочной на редкий теперь телефонный тренинг. Мой великий хмель уже прошёл, поэтому было стыдно смотреть Шурке в глаза - такие честные и чистые.
- Антош, - он почти сразу перешёл на пониженный тон, - что ты делаешь?
Мы стояли у телефонной будки. Рядом никаких претендующих на таксофон не наблюдалось. Я отчаянно жалела утекающее впустую время. Планировала отзвониться Воронину, попросить, чтоб не беспокоил несколько дней, мне прочухаться надо.
- А что я делаю?
- Зачем тебе понадобился этот пижон?
Э, вот он о чём. Вчера, верно, лично наблюдал мои выкрутасы. Я его не заметила. Впрочем, не удивительно. Одного Серёжку видела, остальные не интересовали.
- Пижон? Славка? - ответила вопросом на вопрос. Подставила щёку ласковым прикосновениям снежинок: мур-р-р. Шурик кивнул. Он стоял без шапки. Снежинки ложились на его рыжеватую проволочную шевелюру причудливым рисунком.
- Он мой самый старый и самый преданый друг
- С друзьями не лижутся, - сурово опроверг Родионов.
- Много ты знаешь, - я покраснела, вспоминать прошедший вечер стыдилась. - Может, я с горя, что вы ко мне на день рождения не пришли? Или... Предположим, я его трофей.
- Это как? - потребовал объяснения Шурик.
- Молча, - огрызнулась я.
- Трофеи, чтоб ты знала, обычно в бою добываются, - Родионов неприязненно усмехнулся. Мимо нас в будку проскочил жаждущий телефонного общения дядька лет сорока. Я с сожалением посмотрела в его широкую спину.
- Правильно, - подтвердила легкомысленно. - Славка добыл меня в честном бою.
Шурик, как бы в изнеможении от моей тупизны, закатил глаза.
- Мама дорогая! Ты себя слышишь?! Такую пургу несёшь, будто до сих пор под градусом.
- Чего это пургу? - обиделась я. Всё утро, после того, как проспалась, искала обоснование для собственного дикого поведения, выбирала варианты покрасивее.
- О каком бое ты лепечешь? Никто за тебя не дрался. Даже не думал, - рассердился Родионов. Я равнодушно пожала плечами.
- Тогда не понимаю претензий, если никто с Ворониным конкурировать не собирался. Кому какое дело с кем я по подъездам обжимаюсь?
- Многим, - неконкретно ответил Шурик.
- Кому конкретно, Шура? - возмутилась я постановкой проблемы.
- Нам дело есть... - Родионов сначала замялся, потом нашёлся, терпеливо перечислил, - Мне, Генычу, Лёне. Мы всё-таки твои друзья, переживаем за тебя. Вчера перед всем двором стыдно было.
Нет, реально, и мне было стыдно за прошедший вечер, за собственную не то распущенность, не то дурость. Однако из этого не следовал автоматический вывод, что я должна публично каяться или обсуждать личные неурядицы с друзьями по их инициативе.
- Мне кажется, я имею право сама выбирать, с кем, когда и чем заниматься, - изложила свою позицию по возможности мягко, опасаясь от глупого Шуркиного наезда завестись с четверть оборота. Смотрела в сторону, на падающий снег, на детей в санках. Вот бы опять в детство. Не хотела ссориться с Шуриком из-за ерунды.
- Но не так, как вчера, - твёрдо и непреклонно заявил Шурик. - Паршивый ты вчера спектакль устроила.
- Я? Спектакль?- протест, вопреки доводам рассудка, родился потихонечку, начал расти и шириться. Они считают, я нарочно выкаблучивалась? Торопилась расшатать их моральные устои? Или на зло кому-нибудь... срежиссировала бесстыдное шоу. Не дождутся. На зло никогда ничего не делала, не делаю, и делать не собираюсь. - Спешу тебя огорчить, Шура. На зрителей мы с Ворониным никак не рассчитывали. Публика нам только кайф обломала.
О! Это во мне злость начала побулькивать, закипать постепенно. Дивно знакомое ощущение. Вдруг Логинов не зря меня считает злобной особой, сколопендрой? Сейчас эту сколопендру понесёт во все тяжкие. Не остановить. Ну, и фиг с ним. Пусть считают девицей лёгкого поведения, шлюхой, по выражению Серёги, так даже лучше. Никому ничего объяснять не надо, оправдываться, глаза прятать.
