Юлия Кова - #20 восьмая
— Нет, я такое не буду, я… — начинает она.
— Что такое? — Поймав её взгляд, как в ловушку, сунул «баккарди» Авериной и, пока Светка хлопала глазами, перехватил руку Лены. Направляю её стакан к её губам. А другую свою ладонь завожу ей на талию. Пользуясь тем, что её зад… d.h.[9], её бэкофис прикрывает барная стойка, прижимаю руку к тому самому месту, где талия переходит в плавный изгиб бёдер. После чего расчётливо заезжаю пальцем за кромку шифона и поглаживаю место, увенчанное ямочками. Это прикосновение — одно из лучших ощущений, которые я когда-либо испытывал. И Ларионова тоже, судя по всему: она открывает рот, как рыбка, вытащенная из воды, покрывается алым румянцем и выкатывает на меня потрясённые глаза.
— Вы… вы… — ахает она.
— Тихо. Пей лучше! — Я непринужденно смеюсь, надавливаю пальцем на ямочку, что вызывает на атласной спине Ларионовой миллион бойких мурашек, после чего аккуратно заливаю в рот Лены остатки того коктейля, который стоило бы назвать не «мартини» с соком, а «одна из самых гадких проделок Алексея Андреева».
— Я… мне же пить нельзя, — кашляет Ларионова.
— Правда? — фальшиво соболезную я. — Но тут же совсем мало. — Ларионова чуть не падает. — Ах, какая неприятность, — продолжаю я, поглаживая её спинку. — Бармен, видимо, что-то не так понял. Я-то просил один с чистым соком для тебя. А что, тебе действительно пить нельзя?
Ларионова с убитым видом кивает. Аверина уставилась на неё, потом перевела взор на меня. Со стуком отставила бокалы на поднос подлетевшего к ней официанта и уперла руки в бока.
— Алексей, ты что задумал? — шипит этот питерский аргус в юбке.
— Ничего, ничего. Мне надо на свежий воздух, — шепчет моя жертва в шифоне.
— Лен, я с тобой! — Аверина кидает на меня выразительный взгляд («ну и сволочь ты, Лёша!») и помогает Ларионовой пройти через зал к выходу. Краем глаз замечаю, что с ними увязывается и та, рыжая …
А теперь последняя комбинация. Самая наглая и абсолютно честная. Я иду к Кристенссену, кивком головы отзываю его в сторону. Кристоф, ошарашенный моим амикошонством, невольно подчиняется и делает шаг ко мне. Потом соображает, что, вообще-то, хозяин тут он, и цепенеет.
— У меня неприятности, — пока он не пришёл в себя, быстро говорю я ему. — Во-первых, здесь Аверина. Не знаю, кто придумал пригласить её на эту конференцию, — ехидно смотрю на Кристофа, — но лично у меня нет полной уверенности, что Светлана Юрьевна правильно восприняла мой разговор с ней по поводу нашей истории. Скандал не уместен, и я бы предпочёл уйти сейчас, исчезнув быстро и тихо. Вы не будете возражать? — Кристоф теряет дар речи. — Во-вторых, — штурмом беру я эту ледяную горку, — есть проблемы с вашей Еленой Григорьевной. Я всучил ей бокал с «мартини». Проявил вежливость. А она выпила. Сейчас она на улице, и, кажется, ей действительно плохо. Собственно, вот и мой предлог, чтобы уйти. Отвезу её в гостиницу. Остаётся вопрос, как мне убрать Аверину, которая может потащиться следом за мной? — У Кристенссена мелко дрожит нижнее веко. — Идиотская история, — фальшиво соглашаюсь я. — Впрочем, могу остаться здесь и посмотреть, чем всё это закончится.
— Скажи этой… Светлане, что я жду её здесь. Скажи, я хочу поговорить с ней о продажах в питерском офисе. Прямо сейчас скажи, — медленно шелестит Кристенссен. — Мне нужна «Ирбис». Ты нужен Магде. Всё, ступай. Делай.
Если бы не серьёзность ситуации, я бы расхохотался. Я, трус и врун, сказал Кристофу правду, а он сам снял штаны и наклонился. Исчез мой вечный палач. Спёкся мой гениальный мучитель. Посмотрев в глаза Кристофу, я искренне сказал ему:
— Спасибо за доверие. Да, и что передать Магде? Сегодня я собирался к ней в Брондбю. Вы возражать не будете?
Кристоф смотрит на меня. Шевелит пальцами.
— Передай, что я очень люблю её, — произносит он. — А ещё мои пожелания вам обоим прекрасно провести время.
Пожимаю Кристофу руку, последний раз обвожу глазами зал «Krebsegaarden». Вот мои личные декорации kungelei — схватки двух бульдогов под ковром. Безупречно сыгранная пьеса ради той, что никогда не узнает, почему я пошёл на это. Кивнул всем. Извинился за то, что не смог остаться. Покровительственно похлопал по плечу Дениса, бросившегося ко мне с визиткой. Заглянул в гардероб, прихватил с вешалки единственный серый жакет, вышел на улицу. Углядел у фонарного столба несчастную Ларионову, подпрыгивающую возле неё Аверину и стоявшую рядом Савельеву. Подошёл к этой троице, набросил жакет на плечи мелко дрожащей Лене:
— Лен, твоё?
Ларионова кивнула и вцепилась в рукава куртки.
— Лёш, что происходит? — отгоняя взглядом рыжую, очень тихо и очень зло спрашивает Аверина. Но Савельева, судя по всему, никуда не собирается. Стоит, оттопырив нижнюю губу, уши поставила домиком и донимает меня этим своим жадным сверлящим взором.
— Извините, а мы не могли бы поговорить без вас? — спрашиваю у неё я уже без всяких экивоков на вежливость. Савельева вспыхнула, отошла, но продолжает смотреть на меня.
— Лёш, это было грубо, — шипит Аверина.
— Ты по поводу этой дамы? — изогнул я бровь.
— Нет, я по поводу Лены. Ты хоть понимаешь, что ты наделал? Если ей действительно нельзя пить, то…
— Свет, во-первых, я не люблю подобных замечаний, отпущенных в мой адрес. Во-вторых, я сейчас отвезу в гостиницу твою Ларионову, и, если ей действительно так плохо, как ты мне тут рассказываешь, то я первым делом отправлю к ней врача по своей личной страховке. И в-третьих, ты сейчас пойдешь к Кристофу, потому что он ждет тебя.
У Светы моментально испуганно округляются глаза:
— Лёш, зачем я ему?
— Ну, мне он сказал, что хочет обсудить с тобой продажи в питерском офисе. Не бойся, иди, — подталкиваю Свету в сторону ресторана. — Да, и позволь мне дать тебе один совет. Постарайся обворожить его. У тебя получится.
— Откуда ты знаешь? — ворчит Аверина.
— А у меня опыт был, — поддразнил её я. На лице у моей «экс» моментально расцветает улыбка, когда-то давно меня пленившая.
— Вот прямо так, да? — заговорщицки шепчет Света.
— Именно так, — киваю я. — Всё, иди.
Аверина послушно упархивает в ресторан. Савельева остается стоять и навязчиво на меня пялиться. «А, плевать... Она-то мне что сделает?» Подозвал такси, усадил Ларионову на заднее сидение. Сам сел рядом:
— «Марриотт», Эресунн.
Ларионова пытается сфокусировать на мне взгляд.
— Вы… мы что делаем? — с трудом произносит она.
— Ничего. Я везу тебя в гостиницу. Сиди и дыши в окошко.
— А п-потом?
— А потом будет литр кофе для тебя и разговор по душам для меня. Дальше по обстоятельствам.
