Татьяна Туринская - Идолопоклонница
Сычева в очередной раз порекомендовала подруге обратиться за помощью к психологу. Не поленилась, нашла в каких-то толстых справочниках специалиста, узнала адрес и телефон секретарши, сама же предложила записать Женьку на прием.
Женя, конечно же, привычно отказалась, отмахнулась, даже обиделась на подругу. Но в то же время всерьез задумалась над ее предложением. Пожалуй, впервые в жизни засомневалась, все ли с ней в порядке. А может, и в самом деле обратиться к профессионалу? Да, у нее действительно был очень печальный опыт в жизни, да, ей довелось пережить страшную трагедию, и именно на опыте собственного прошлого Женя теперь строила отношения с миром. Но может быть, она сделала какие-то неправильные выводы из своего горького опыта? Может быть, только ей самой все ее мысли и поступки казались вполне логичными, а на самом деле… А на самом деле она — сумасшедшая? Или пока еще не сумасшедшая, а, скажем так — слегла запутавшаяся в жизни, заблудившаяся в трех соснах глупая овца?
— Знаешь, Лар, — сама позвонила она Сычевой поздним вечером. — Ты, наверное, запиши меня к своему доктору…
— К какому? — удивилась Лариска.
— Ну как к какому? — от унижения и страха перед будущим Женькин язык немного заплетался и говорила она не совсем внятно. — К профессионалу, разумеется.
— К гинекологу, что ли? — перепугалась Сычева. — Ты что, мать, опять залетела, что ли?!
— Что ты мелешь? — возмутилась Евгения. Зато голос наконец-то прорезался, язык ожил. — На кой мне твой гинеколог, если я забыла, как мужик пахнет?!! Говорю же — к профессионалу!
На том конце провода не ответили. Видимо, к моменту звонка Лариска уже спала, и теперь, не до конца проснувшись, слишком туго соображала, решила Женя.
— Сычева, соображай быстрее! — грубовато поторопила она подругу.
Лариска, наконец, отозвалась:
— Денисенко, я перестала тебя понимать. Ты совсем двинулась, или как? Какого я тебе профессионала среди ночи найду?! Разве что психиатра!
— Ну наконец-то, — обрадовалась Женька. — А я тебе о чем говорю?
— О чем? — все еще не понимала Сычева.
— Да ну же о психиатре, о чем же еще! Или психотерапевте — о ком ты мне все уши прожужжала?
— Ах, вот что, — дошло, наконец, до Лариски. — Это ты про психолога, что ли?
— Да! — заорала Женька. — Про психолога! Что ж ты такая непонятливая стала?! Когда не надо, ты быстро соображаешь, даже слишком быстро, а когда надо… Короче, Склифосовский — я могу на тебя рассчитывать?
— Да, конечно, — согласилась Сычева. — А что, так срочно?
— Конечно срочно, — возмутилась Женя. — Было бы не срочно — стала бы я тебя об этом просить? Я бы и без твоего профессионала обошлась. Так запишешь?
— Да, конечно, — повторила Лариска. — Только ж не сейчас — они ж по ночам не работают. Завтра со с ранья, идет?
— Идет.
— Ну тогда до завтра. Я позвоню, — сказала Лариска и дала отбой.
А Женя так и не заснула до утра, вновь и вновь пытаясь разобраться в себе. То убеждалась, что действительно сама себя завела в такие дебри, из которых собственными силами ей уже не выбраться. А то вдруг категорически не желала этого признавать, легко приводя тысячи аргументов в пользу собственной психической нормальности.
Лариска позвонила ближе к обеду, долго и нудно докладывая, как непросто оказалось записать Женьку на сегодняшний же вечер, ведь расписание у хорошего психолога забито на месяцы вперед. Женя молча слушала, кивала, как будто Сычева могла видеть ее одобрение, иногда поддакивала с серьезным лицом — шеф, как всегда, был на месте, а посторонних разговоров на работе он на дух не переносил, потому и приходилось максимально маскировать личные беседы, изображая деловой разговор с потенциальным клиентом.
Да только к доброму доктору Женя так и не попала. Уже поднялась на лифте на шестой этаж офисного здания, уже почти открыла дверь кабинета, в котором и принимал (или принимала), судя по табличке, 'Шолик Т.В., психолог', как мобильный в ее сумочке назойливо заверещал 'Кукарачу'.
Женя отошла подальше от заветной двери, торопливо пошарила рукой в сумочке — проклятый телефон категорически не желал попадаться под руку, только вновь и вновь истерически насвистывал с детства знакомую мелодию. Наконец, нащупала аппарат, вгляделась в дисплей, и сердце затрепетало от радости — он!
— Алло? — с неистребимой надеждой спросила Женя. Прозвучало это приблизительно как 'Чего изволите, сударь?'
— Городинский беспокоит, — раздался в трубке уверенный голос. — У меня есть свободный час. Я подумал, а почему бы, собственно, не подарить его тебе?
Женя не могла говорить. Слезы навернулись на глаза — он ее не забыл, он ее очень хорошо запомнил! И вовсе Димочка ее не презирает за ту легкость, с которой Женя так много позволила ему при первой же встрече! Наверное, у него просто не было времени, он был страшно занят, а потому и не мог позвонить раньше! Ведь он не свободен, наверное, все это время рядом с ним неусыпно была бдительная супруга. Она же наверняка дико ревнивая. А может, Димочка просто уезжал на длительные гастроли, потому и не звонил?
— Алле? — недовольно напомнила о себе трубка голосом Городинского. — Эй, детка, ты здесь?
— Да, да, конечно, — зашептала Женя, опасаясь раскрыть всему свету секрет кумира.
— Что конечно, что конечно? — разнервничался Городинский. — Я спрашиваю — ты свободна?!
— Да, конечно, — повторила Женя, чуть откашлявшись, чтобы голос звучал более убедительно. — Конечно свободна!
— Я на том же месте, — тут же успокоился Дмитрий. — Как скоро ты сможешь подъехать?
Женя задумалась буквально на пару секунд. Так, вызвать и дождаться лифт, спуститься вниз, дойти до дороги — пара минут, максимум три, не больше. А вот сумеет ли она в час пик поймать машину? Сумеет, обязательно сумеет, ведь ее ждет Дима, Димочка. Непременно успеет, только бы Димочка дождался, только бы не уехал раньше времени!
— Минут двадцать, — радостно известила она. — Постараюсь раньше, но не уверена — сам понимаешь, час пик. Но я постараюсь, я очень постараюсь.
— Вот-вот, постарайся, детка, — вальяжно провозгласил Городинский. — Сама понимаешь — я ждать не привык.
— Я уже бегу, Димочка! Я уже в лифте!
— Уговорила, жду.
Шолик Т.В., психолог, напрасно ждал (или все-таки ждала?) пациентку Евгению Денисенко…
И лишь третьего звонка Жене не пришлось ждать слишком долго. Городинский позвонил всего-то через пару недель после второго свидания. Да вот незадача — позвонил не вечером, а в самый разгар рабочего дня, когда в офисе по обыкновению безвылазно сидел шеф. Увидев на дисплее высветившееся под аккомпанемент бессмертной 'Кукарачи' имя 'Димуля', Женька пулей выскочила в коридор и лишь там приняла звонок:
