Татьяна Туринская - ...Не повод для знакомства
В глазах Влада сверкали гневные искры. Эх, как же он упустил из виду, почему он сам не поднял проклятое кольцо:
— А сама не видишь? Или тебе все надо объяснять?
Тома молчала. В огромных несчастных глазах читалось недоверие. Нет, этого не может быть, это неправда! А сказать ничего не могла — вновь чья-то железная рука сжала, сдавила горло. Она только мелко качала головой из стороны в сторону: нет, нет, нет… Этого не может быть! Нет!
Влад, растерявшись от дурацкой ситуации, злой от необходимости оправдываться, расстроенный от того, что правда таки выплыла наружу и теперь сложностей не миновать, неожиданно для самого себя закатил Томе звонкую тяжелую оплеуху:
— Ну, зашлась! Успокойся! А я тебе разве что-нибудь обещал? Ты что же, всерьез надеялась, что я на тебе женюсь? На таких, как ты, не женятся, таких всю жизнь бесплатно имеют! Ишь, размечталась она — ребенка ей подавай! Знаю я, зачем тебе ребенок понадобился. Только хренушки ты меня получишь! Ты кто? Раба! Тень! Вот и знай свое место, — а руки, совершенно самостоятельно, независимо от слов и намерений Влада, уже рвали халатик на маленькой Тамариной груди. Он с силой хлестал ладонью по худеньким щекам и, срывая с нее трусики, зло приговаривал: — Раба должна молча исполнять желания своего господина. Вот и исполняй! Ты — моя раба! И ты будешь ею всегда! И ты всегда будешь меня обслуживать молча. И чтобы я больше слова от тебя не слышал!
Не деликатничая, грубым толчком наклонил онемевшую от всего произошедшего Тамару лицом к стене и, зная, что именно в этой позе доставит ей максимальную боль, вонзился в нее со словами:
— Ребеночка хочешь?! На тебе ребенка! Получай, — и, ритмично вбивая себя, разрывая безмолвной жертве промежность, кричал: — Получай, на тебе ребенка, на тебе, на тебе, на тебе…
Когда, наконец, экзекуция закончилась и обессилевший Влад оставил в покое окровавленную Тому, она, повернувшись и глядя прямо в глаза своему мучителю, тихо и твердо сказала:
— Этого больше не повторится.
— Вот так-то лучше, — устало осклабился Влад. — Вот и умница.
— Ты не понял. Я не буду больше твоей женщиной. Уходи.
На какое-то мгновение брови негодяя изумленно приподнялись. Но он тут же отвратительно усмехнулся:
— А куда ты на хрен денешься? Я тебя имел два года. И буду иметь, сколько захочу. Пока ты мне не опротивеешь. В любом случае, решать это буду я, а не ты.
И, уже стоя в дверях, добавил с подленькой улыбкой:
— Да, кстати, мы с женой вчера вернулись из отпуска. Ты знаешь, а в Сочи великолепная погода. И можешь поздравить — завтра у нас годовщина свадьбы.
* * *
Тома искренне удивлялась, что еще жива. Ее Владичка оказался последним негодяем, к тому же женатым, а она еще жива. Он два года спал с нею, а за ее спиной вел вторую жизнь. Ведь не так больно было бы, если бы оказалось, что он был женат еще до того, как лишил невинности Тому. Конечно, это было бы невероятно подло и обидно, но не так больно. Тамара сразу вспомнила, как в прошлом году ждала его на пристани с последней "Ракетой", а он так и не появился. Конечно, не мог же он уйти с собственной свадьбы!
Но даже не это было больнее всего. Его слова. Его страшные слова жгли душу и сердце, не давали вздохнуть полной грудью. "Ты — раба! На таких, как ты, не женятся, таких имеют бесплатно". Господи, как больно… За что? За то, что любила преданно и верно, как собака? За то, что исполняла любые прихоти любимого. За то, что терпела чудовищную боль. За унижения, когда он на ее глазах снимал себе очередную подружку на ночь. За то, что все прощала, все позволяла… "Таких, как ты, всю жизнь имеют бесплатно". Господи, какая же она дура! Она думала, что любить — значит, дарить наслаждение любимому, жертвовать собой, прощать. И она дарила наслаждение, захлебываясь нечеловеческой болью, отдавала всю себя любимому, прощая и боль, и обиды, и многочисленные измены. Она была уверена, что он тоже любит ее, только, как маленький мальчик, скрывает свою любовь, стесняясь этого чувства. А он просто пользовался ее телом, "имел ее". Значит, мать права. Мужчины действительно презирают женщин, допускающих к своему телу до свадьбы… Оказывается, времена и взгляды совсем не изменились… И она действительно шлюха. Да, она действительно шлюха. Какой ужас!
В одно мгновение мир перевернулся с головы на ноги, все встало на свои места. Никакая она не самоотверженная женщина, прощающая неверному мужчине многочисленные шалости, терпеливо сносящая жестокую боль во имя любимого. Она — самая обыкновенная низкая, дешевая шлюха. Даже нет, не дешевая, а вовсе дармовая! Бесплатная давалка, дежурная блядь. Вот кто она.
От таких мыслей хотелось прямиком в петлю. Жизнь стала невыносимой. Владушка, ее Владушка женат! Уже целый год женат! Вот почему он перестал ночевать у нее, вот почему перестал ездить на базу. А чтобы удобнее было пользоваться "дежурной б…ю", она постоянно должна быть под рукой, в зоне досягаемости. Не тащиться же полтора часа на базу, полтора часа обратно только ради того, чтобы "поиметь" бесплатную давалку! Вспомнились его кратковременные визиты на предприятие, где Тома проходила преддипломную практику, короткие вечерние посещения… Все это было ради утоления вечного сексуального голода и только. А она-то, дуреха, радовалась: он скучает без меня, я нужна своему Владичке! Мерзавец, негодяй, подлец!
Ну как же теперь жить без любимого мерзавца? Да и мерзавец ли он? Что ему было делать, если она всегда готова была утолить его страсть? Не отказываться же, в самом деле? Нет, это она во всем виновата. Он ведь ей и в самом деле ничего не обещал, да она и не спрашивала, женится ли он на ней. Он хотел — она давала. Он даже не сильно-то и просил. Сама готова была на все, лишь бы быть рядом с ним. И боль терпела несусветную ради этого, только бы Владичке было хорошо, только бы никто другой не смог доставить ему подобное удовольствие. Дура, дура, дура, но как же жить теперь без Владички?!
Уже неделя прошла после того ужасного дня. Влад не звонит, не приходит. Тома не знала, хочет ли она, что бы он пришел. Что она чувствует теперь к своему мучителю? Ненависть, обиду и… любовь. Да, любовь! Ну не может она перестать любить его! Да и как же его не любить, такого красивого, сильного, уверенного в собственной неотразимости? Любит, по-прежнему беззаветно любит этого негодяя, подлеца, мерзавца… И как ей поступить, когда он, наконец, объявится? А он непременно объявится, Тома не сомневалась в этом. Это — лишь вопрос времени. И что ей делать, когда это произойдет? Сделать вид, что ничего не произошло и по-прежнему услаждать своего господина? "Бесплатно". От этого слова вновь стало плохо. Нет, как ни в чем не бывало не получится. Ничего больше не получится. Конечно, она не сможет заставить себя разлюбить его. Но теперь она будет любить его иначе, на расстоянии. И никогда больше между ними ничего не будет. Хватит боли! Хватит унижений! Хватит оскорблений! Она не шлюха! Нет! Она просто несчастная обманутая женщина. Все, больше ничего не будет.
