Айрис Джоансен - Дыхание пустыни (Наказание любовью)
Он вернулся, опустился на колени рядом с ней и стал вытирать ее пушистым полотенцем, старатель-:
Но отводя взгляд от ее лица.
– Я сделал тебе больно? – Его голос был еле слышен.
– Нет, – ответила она и посмотрела на него с любопытством. – А ты хотел?
– Нет! – Он перевел глаза на ее лицо. – Я бы никогда… не знаю. Может, я и хотел сделать тебе больно. Может, я хотел сделать кому-нибудь так же;
Больно, как… – Его плечи устало опустились.
Так же, как было больно ему, закончила за него Кори. Он хотел, чтобы кто-нибудь разделил с ним его боль, но никто не мог помочь ему в этом. Поэтому он должен был что-то делать? Что же так мучило его? Что заставило его действовать с таким отчаянием? Ей стало любопытно.
Она импульсивно протянула к нему руку и нежно провела по его волосам. Его волосы были мокрыми, сбившимися и взлохмаченными. Он выглядел странно, как мальчишка, и был так безумно похож на ее сына, на Майкла. Его сына.
Странно. Она всегда думала о Майкле только как о своем сыне, но сейчас ее как откровение поразил тот факт, что Майкла дало ей семя Дэймона. Вместе им удалось создать столь необыкновенную жизнь.
Он поднял глаза, ощутив ее прикосновение. На его лице было сомнение. Это сомнение причинило ей боль, происхождение которой ей не хотелось анализировать. Она быстро убрала руку.
– Ты тоже мокрый. Лучше вытрись. – Она легла поудобнее и натянула на себя покрывало. – Я не единственная, кто может подхватить воспаление легких.
Он удивленно смотрел на нее, машинально промокая грудь полотенцем.
– Для тебя, в общем, все равно нет никакой разницы. – Когда она не ответила, он продолжил с некоторым вызовом:
– Ты, наверное, злишься на меня?
Неожиданная материнская забота проснулась в ней. Это было странно – чувствовать что-то подобное по отношению к этому проклятому мужику. Он был совершенно зрелым человеком, не ребенком, а это чувство было куда опаснее, чем та страсть, которую она недавно испытала.
– Очень злюсь.
Он посмотрел на нее, как будто она дала ему пощечину. "Господи, ну а чего этот идиот еще ожидал", – подумала она в отчаянии. Он вел себя как настоящий дикарь, и она не собиралась прощать его.
– Ради Бога, ложись в постель и давай спать.
– Что?!
Приглашение лечь рядом удивило саму Кори не меньше, чем Дэймона. Она собиралась сказать ему, чтобы он ушел, оставил ее в покое, но, тем не менее, у нее вырвалась эта просьба. Безусловно, толчком послужили боль и отчаяние, которые она ощущала в каждом его действии. Почему-то ей не хотелось, чтобы сегодня ночью он оставался с этой болью один на один. Она отвернулась от него и стала яростно взбивать подушку.
– Ты меня слышал.
Он сел на край кровати; она чувствовала, что он смотрит на нее. Потом он медленно вытянулся рядом с ней и улегся на спину. Не трогая ее, не говоря ни слова, он просто лежал там.
Прошло довольно много времени, пока он заговорил снова. На этот раз он начал не очень решительно:
– Ты ответишь на мой вопрос? Она внутренне подобралась.
– Зависит от вопроса.
– Ты ушла от меня, потому что думала, будто я буду плохим отцом Майклу?
Она могла бы причинить ему боль. Она могла бы наказать его и за то, что он забрал у нее Майкла, и за все то, что произошло потом. Она могла бы сделать это только одним словом.
Но она не смогла произнести его.
– Нет. – Она решительно закрыла глаза. – Спи, Дэймон!
– Я не буду спать сегодня, – Он положил руки под голову и уставился в потолок. – Спокойной ночи, Кори.
Такое удобное слово для завершения столь бурного вечера, подумала Кори. Она отнюдь не была уверена в том, что эта ночь будет спокойной для кого-либо из них. И поскольку Дэймон, замерев, лежал абсолютно неподвижный, словно прикованный к дыбе, она поняла, что он сказал правду и спать сегодня ночью не будет.
5
Кори, должно быть, снились кошмары, потому что когда она открыла глаза, то сразу ощутила жгучее чувство тревоги.
– Майкл… – Она рывком уселась на кровати, оглядываясь в тщетной надежде разглядеть во тьме что-либо. – Майкл!
– С Майклом все в порядке. – Голос Дэймона донесся из дальнего угла комнаты. Теперь она увидела его – он стоял у одного из окон с кружевными ставнями и вглядывался в ночную темноту сквозь замысловато вырезанное отверстие в узоре. – Тебе, наверное, приснился страшный сон.
Нет, это был не сон, подумала она, приходя в себя. Когда она проснулась, то почувствовала, как ее захлестывает чувство жалости, переходящее в настоящую эмоциональную агонию. Ее материнский инстинкт автоматически связал было это с Майклом, но сейчас она поняла, что эти волны печали исходили от Дэймона.
Она откинула волосы с лица и посмотрела на него. Он снова был одет в рубашку защитного цвета и светлые джинсы; ей были видны очертания его мускулистой широкоплечей фигуры на фоне белых ставен. Спина Дэймона застыла от напряжения, которое казалось просто невыносимым.
– На что ты смотришь?
– Ни на что. – Он дотронулся пальцем до гладкого внутреннего краешка резьбы; это был один из узоров, изображавших пальму. – Не очень-то много можно увидеть через такое окно, правда? Какие-то участки неба, фрагменты пейзажа…
– Наверное, так и было задумано, – отозвалась Кори. – Наверное, если бы женщине, которая жила здесь, позволили увидеть все, а не фрагменты мира, то она ни за что не захотела бы остаться здесь, та роскошном плену.
– Может быть… – Дэймон не поворачивался. – А может быть, ей хватало как раз небольших фрагментов. Иногда это очень удобно – видеть не больше того, что ты хочешь…
Он говорил о чем-то большем, чем просто вид из окна, догадалась Кори. Волны страдания, исходившие от него, усиливались, и она ощущала их столь интенсивно, что это напугало ее саму. Раньше она могла чувствовать такую тесную эмоциональную связь только с Майклом.
Это все абсолютно ничего не значит, быстро уверила она себя. Наверное, таковы последствия того, что ей пришлось признать Дэймона такой же частью Майкла, как и она сама. С другой стороны, раз уж эта связь существовала, то можно было попытаться уменьшить его страдания.
– Ты хочешь поговорить? – тихо спросила она. – Иногда это помогает.
– Не сейчас. Еще не все закончилось. – Он умолк на некоторое время, а потом продолжил:
– Спасибо, что не стала меня выгонять.
– А ты бы ушел?
– Наверное, нет. Мне нельзя было оставаться одному… – Он снова помолчал. – Но так это было лучше.
– Почему ты снова не ляжешь в постель?
