Бросаешь мне вызов, Тихоня? (СИ) - Майер Кристина

Сучка! Дикая кошка!

Художница, мать ее! Скалюсь. Накормила моего зверя.

На каждой странице фак, вывела каждую линию и чтобы я понял, что это именно ее палец меня послал, нарисовала женский ноготок и раскрасила синей пастой.

Выхожу на звук хлопнувшей калитки. Видимо, захлопнул ветер. Возле порога не вижу ее обуви. Хоть не босиком, дикая кошка. Оставив свою одежду, убежала в моей.

На крыльце своего дома стоит Макар.

— Чем обидел девочку? — ухмыляется, чем-то очень доволен. Он лезет на запретную территорию.

— Не твое дело, — получается грубее, чем следовало бы.

— Интересно, за какие такие заслуги тебе тачку разукрасили? — скалится и кивает в сторрну моей машины.

Последил за его взглядом.

Да ты бессмертная, кошечка! Ты этим пальцем будешь ласкать свою жемчужину, а я посижу, понаблюдаю!

Глава 28

Комендантша проводила меня неодобрительным взглядом. Не остановившись, пробежала до лестницы и поднялась на второй этаж. Зевак в это время в студгородке было немного, но все равно моя пробежка не осталась незамеченной, как и одежда, явно принадлежавшая мужчине. Пусть теперь строят предположения, где я была и что со мной случилось. Уже к обеду, какого только бреда не будет во всех чатах.

Плевать!

То, что я вышла от Демьяна, видел только его сосед, он даже карманов из рук не вынул, чтобы меня сфотографировать. Станет болтать или нет, сейчас для меня не имело значения. Мое личное падение случилось, когда я пошла на поводу у своих чувств. Винить нужно ни кого-то, а свою дурость. Нашла от кого млеть и терять голову!

Дверь в комнату оказалась закрытой, пришлось стучать, будить Нику. Проснулись девочки из соседних комнат, Алена успела выглянуть, оглядеть с ног до головы не скрывая любопытства. Желание жгло выставить перед ней средний палец, сегодня на этот жест я была щедра.

Ника открыла дверь. Удивилась, конечно, но вместо допроса шире распахнула створку. Взгляд напуганный, взволнованный, но вместо того, чтобы устраивать допрос, идет на кухню ставить чайник.

— Ты замерзла, иди в душ, — не уточняю, что я только что оттуда. Мне действительно нужно согреться, тело ледяное, а внутри все так горит так, что я не ощущаю холода.

Заниматься самоедством занятие бесполезное, но я не могу остановиться. Все установки, которые я дала себе, когда поступила в «Прогресс», посыпались из-за чувств, которые ничего не стоят.

Мозги нужно было промыть серной кислотой перед вчерашним походом на гонки. Кайсынов очистил весь романтический флер всего лишь подсунутыми бумажками. Ненавижу его, ненавижу любовь и все, что она несет! Может для кого-то она созидающая, для меня разрушающая! За все это время я не проронила ни одной слезинки. Глаза жгло, но злость была настолько сильна, что затмевала переживания.

Вышла из душа, в своей комнате нашла теплое платье и толстые колготы, которые обычно носила зимой.

— Я заварила травы, как ты меня учила, — Ника протянула мне большую кружку чая. Грея руки, ждала вопросов, подруга не заставила себя ждать. — Что натворил этот урод? — не вытерпев. Ее глаза сияли ненавистью, будто она уже обо всем знала.

Ника винила Кайсынова в смерти отца, я не считала ее обвинения справедливыми, хотя сама до сегодняшнего утра опасалась Демона, старалась держаться от него на расстоянии. Не помогло.

— Предложил мне контракт, — подношу кружку к губам, поднимаю на нее взгляд. Опускаю обстоятельства, при которых это предложение было сделано. О том, что мы занимались сексом и Демьян стал моим первым, я предпочитаю забыть.

— Кобель! урод! — разошлась Ника, вскакивая из-за стола и нарезая круги по нашей маленькой кухне. Волосы разметались, словно у ведьмы, но подруге они видимо не мешали, она продолжала поносить Кайсынова, где кобель — самое гуманное оскорбление. Впервые слышу из ее уст мат, но меня удивляет другое — Ника знала о контрактах.

— Тебе тоже предлагали? — спрашиваю, как только в гневном монологе появляется пауза.

— Нет, — отвернулась к окну. — Ян бы не позволил. Я знаю нескольких девочек, которые обслуживают их потребности, — последние слова были выплюнуты с ненавистью. — По мне так они ничем не отличаются от проституток. Торгуют своими телами ради красивой жизни.

Судя по месячной зарплате это не просто проститутки, а элитные. Или как их там называют? С другой стороны, страшно представить, как и какими способами им приходится отрабатывать деньги.

— Я надеюсь, ты плюнула ему в лицо? — возвращается Ника за стол, кусает печенье со злостью, словно представляет на зубах чью-то голову.

— Нарисовала фак на капоте его тачки, — почему бы не похвастаться? Это ведь круче, чем плюнуть в рожу?

Моего кайфа подруга не разделяет. Ее лицо вытягивается, в глазах паника. Да, я знаю, что у меня нет двух жизней, но обратно не отмотаешь.

— Янка… — опускается на стол надкушенное печенье. Она в панике, а я нет. Моя злость не успела улетучиться, поэтому я все еще бесстрашная. — Он же тебя за тачку… — не договаривает не потому, что не хочет пугать, а потому, что ее воображение не способно нарисовать все то дерьмо, что зависло над моей головой.

— Значит, у меня будет шанс плюнуть ему в лицо, когда он начнет меня пытать, — шутку подруга не оценила. Смотрела так, будто я сошла с ума. Страх Ники начал передаваться мне. Осознаю, что могу поплатиться за свой поступок, но не сожалею о нем. Нельзя проглатывать обиды.

— Ты смелая, — усмехается Ника. — Я всегда буду рядом и поддержу тебя, — эти слова много стоят. До этого мне не хотелось плакать, а сейчас я готова залить пол слезами.

— Лучше расскажи, что вчера произошло? — скорее нужно перевести тему. — Я не помню…

Ника принимается рассказывать. Красочно, подробно, не упуская деталей, скорее добавляя их. Меня удивляет, что Демон позаботился о моем самочувствии и даже помог промыть желудок. А еще он за меня заступился. Но Ника быстро разбивает мой восторг.

— Представляешь, здесь все принадлежит его семье, а какой-то урод вошел в его клуб с наркотой. Конечно, он наказал за беспредел. Это равноценно тому, что можно прийти в гости с грязной обувью, не снять ее у порога, а пройтись по всему дому, а завершающим аккордом — плюнуть на накрытый стол.

Она ждет моей реакции, но ее нет. В этот момент я думаю о брате. Разочарование в родном человеке не ведает границ, не хочу заново знакомиться с ним. Мне не нравится, кем он стал. Скажи, кто твой друг… Окружение Ареса говорит за себя. Он не тот мальчишка, каким я его помнила. Может и хорошо, что не узнал. Мы с ним чужие, пусть так и останется. Что-то много разочарований и боли за дин день.

Разговор пришлось свернуть. Пора было собираться в универ. Учебу никто не отменял. Времени на укладку и макияж не оставалось. Мазнула тушью по ресницам, увлажнила блеском губы. Волосы собрала в высокий хвост. Никто не должен знать, что я разрушена внутри, что чувства растоптаны и вымараны.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Перед аудиторией задерживаюсь, звонит тетка. Кручу в руке телефон, не хочу отвечать, но потом упреков не оберешься. Гудки не заканчиваются, собрав волю в кулак, принимаю вызов.

— Теть Люда, доброе утро. У меня сейчас пара начнется…

— Рая, как так можно? — перебивает, называя именем от которого коробит. — Хоть бы раз навестила, неблагодарная. Вот так вырастишь, а о тебе и не вспомнят, — закатываю глаза. Зачем я ей понадобилась? Не верю, что соскучилась. — В субботу ждем в гости.

— Тетя Люда… — хочу отказаться, но меня вновь перебивают:

— И слушать ничего не хочу. Можно тетку навестить хотя бы раз в месяц? У меня ноги болят, еле до работы добираюсь, а к тебе в такую даль ехать, — жалобно тянет. — Но я приеду. Приеду, чтобы тебе стыдно стало…

— Хорошо, — поддаюсь на шантаж. Она может устроить мне сюрприз. Лучше я к ней, чем она ко мне. Не отстанет ведь, пока не добьется своего. Сбрасываю звонок, поднимаю взгляд. Заложив одну руку в карман строгих брюк, передо мной стоит Герман. В другой руке держит черную кожаную папку.