Физика любви - Артеева Юля

Яна хватает меня за рукав легкой куртки, разворачивает к себе и крепко обнимает. Я позволяю себе расслабиться, опускаю нос в ее макушку и вдыхаю такой знакомый запах весенних цветов.

– Извини, – глухо говорит она, – я думала, ты просто так бесишься, я не знала, что он такой урод.

Я прижимаю ее крепче к себе. Хотел бы я, чтобы она была только моей. Но честно ли это? Искренне ли это? Любит ли она до сих пор Яна, или просто отступилась из-за дружбы с Оливкой?

Я целую Яну в макушку и говорю:

– Пойдем, а то опоздаем.

У подъезда мы останавливаемся, и я жду ее обычный поцелуй в щеку. Но она медлит. И начинает говорить, тщательно подбирая слова, как будто сама не уверена в них:

– Ты постоянно пытаешься меня подловить. Мне это не нравится. Ты общаешься со мной с позиции силы и превосходства. Это мне не нравится тоже. По крайней мере, не всегда.

Наблюдая за тем, как розовеют ее щеки, спрашиваю:

– А как мне нужно с тобой общаться?

– Это ты должен сам понять.

Я киваю. Нервно растираю шею холодной ладонью, смотрю в сторону.

И говорю:

– В следующую субботу свадьба у брата отца. Пойдешь со мной?

Яна склоняет голову на бок, а потом хитро улыбается. Черт, какая же она красивая.

– Готова поспорить, ты собирался сказать, что я пойду с тобой. Без вопросительного знака.

– Но я спрашиваю. Так что?

– Пойду.

Ничего не могу с собой поделать, я улыбаюсь как дурак.

– Тогда пока, – Петрова касается губами моей щеки и собирается уходить.

– Яна!

– Что?

Я беру ее за руку, расстегиваю свою куртку и прикладываю маленькую ладошку к своей груди.

– Если бы я сейчас открыл приложение, там было бы сто двадцать.

Глава 24

ЯНА

Я захожу домой и, только переступив порог, вспоминаю, что у нас сегодня ведьмин шабаш. На кухне мама и все ее три «тэ» – Катя, Оля и Марина. Смеются, что-то громко обсуждают, звякают посудой.

– А я и говорю, мне что, родственники только для создания и поддержания комплексов нужны?

– Тихо, там Яна пришла.

– Януся, это ты?

– А чего тихо, как будто я матерюсь!

Захожу на кухню:

– Нет, не я, это маньяк, сдавайтесь!

Шутка не очень-то смешная, но они вчетвером просто покатываются от смеха.

– Яна, а садись-ка с нами! – тетя Оля выдвигает из-под стола табуретку.

Мама смущенно поправляет кудри:

– Ну куда там, Оля! Что она с нами делать тут будет.

– Как что, – тетя Катя достает из холодильника запотевшую бутылку белого, – вино пить!

– Ей нельзя!

– Ой, а нам прям можно!

– Она только в десятом классе, – трясет головой мама.

Тетя Марина торчит в окне с сигаретой и кричит через плечо:

– Девочки, вспомните себя в десятом классе. Можно подумать, она вина никогда не пила.

– Как будто это вам шестнадцать, а не мне, – неодобрительно говорю я, усаживаясь на табуретку.

Обычно я всегда ворчу, но, если честно, очень люблю эти сборища. Подруги у мамы классные, смешливые, громкие, завораживающие своим обаянием. С ними и мама кажется мне другой. Более живой.

Тетя Катя все-таки наливает мне вина, несмотря на мамины протесты.

Я слушаю их разговор, вникая только наполовину. Пока тетя Марина не говорит:

– Ян, а ты чего такая смурная?

– Все нормально, – чтобы защититься, поднимаю бокал к губам.

Они переглядываются с таким видом, будто уже все про меня поняли. Ненавижу проницательных взрослых.

Тетя Катя двигает стул поближе ко мне и подпирает подбородок рукой:

– Ну, рассказывай, кто он?

Я краснею и отпиваю еще вина.

– Девчат, не приставайте, – говорит мама.

Но я вижу, что ей и самой хочется начать допрашивать меня с пристрастием.

Вино немного кружит голову. За окном деревья шелестят молодой весенней листвой. Атмосфера доверительная, и я не могу сдержаться.

– Ну, – аккуратно начинаю я, – есть один парень. Но он ведет себя странно. Я его не понимаю.

Они внимательно слушают, но я беспомощно замолкаю, потому что не знаю, что сказать дальше.

– Это Глеб? – не выдерживает мама.

– Мам!

– Ну что, «мам»? Так и знала, что это Глеб! Он кажется очень милым мальчиком.

– Ага, – ядовито отзываюсь я, – милее некуда.

– Так, подождите, – перебивает тетя Катя, – во-первых, у меня кончилось вино! Ситуация SOS, так сказать. А во-вторых, расскажи-ка мне про его семью.

Тетя Марина достает из холодильника бутылку и закатывает глаза:

– Ну началось. Штопор!

– Скальпель, – хихикает мама.

– Итак, что там с семьей у этого Глеба?

– Ну, – прочищаю горло и говорю неуверенно, – он живет с папой и сестрой.

– А мама?

Я хмурюсь:

– Она от них ушла.

Тетя Катя присвистывает и обводит нас торжествующим взглядом.

– Ну все, психологиня напала на след, – смеется тетя Оля, но сама усаживается поудобнее.

– Сестра младшая, старшая?

– Младшая.

– А папа как, много работает?

– Да, почти не бывает дома, и по выходным тоже в офисе. У него сеть магазинов одежды.

– Ну, все понятно, – торжествующе говорит тетя Катя.

Закусив губу, смотрю на нее с сомнением. Она действительно практикующий психолог, но разве это так делается?

– Давай уже, что там тебе понятно? – торопит подругу мама.

– Рассказать?

– Не делай вид, что тебя надо уговаривать!

Тогда тетя Катя даже как-то меняется в лице, став строже, и говорит:

– В целом, это скорее всего заставило его рано повзрослеть. Больше брать на себя ответственности за все, я бы сказала суперконтроля. Функционально он мог стать родителем своей сестре и уставшему работающему папе. Может быть такое, что женщины воспринимаются им как что-то ненадежное. А без женского участия в воспитании могут быть проблемы с эмоциями. Скорее всего, будет по жизни преследовать ощущение, что ни на кого положиться нельзя, чувство незащищенности, недоверия к людям, сложности в самораскрытии.

Когда она замолкает, на кухне воцаряется тишина. Я потрясенно молчу. Подумать не могла, что можно вот так запросто разложить человека. Разобрать на составные части и указать на самое больное, хотя ты даже его не видел.

Сердце болезненно сжимается. Хочется защитить Глеба от всего мира, и от тети Кати в том числе, которая только что разобрала его как конструктор.

– Выходит, – медленно говорю я, – он мне не доверяет?

– Просто, возможно, ему сложнее решиться на отношения, чем другим его сверстникам.

– И как показать, что мне можно верить?

– Просто быть рядом, – пожимает плечами тетя Катя, – конечно, такие вещи решаются в терапии. Может быть, и твой Глеб когда-то для этого созреет.

– Он не мой, – бормочу я.

Тетя Марина снова высовывается в окно с сигаретой. Пахнет дымом и свежей весенней ночью. Я задумчиво кручу свой бокал. Не думала, что внутри у Глеба может быть что-то такое большое и болючее.

– А вообще, знаешь, как проще всего решаются проблемы между людьми?

– Как?

– Словами через рот, – подмигивает тетя Катя.

– Завела любимую шарманку! – кричит тетя Оля. – Ты ребенка напугала, вон, сидит, лица на ней нет!

И тут в замке начинает поворачиваться ключ. Мы синхронно оборачиваемся ко входу. Это может быть только один человек.

– Папа! – визжу я и несусь по коридору.

С размаха влетаю в его объятия и прижимаюсь щекой к джинсовой куртке так, что железная пуговка врезается мне в скулу.

– Витя! Почему не предупредил? Я послезавтра тебя ждала.

Папа обнимает одной рукой меня, а другой маму.

– А что, я вам помешал? У вас тут мужики?

– Ага, девочки, отменяйте стриптизера, – кричит в кухню мама и счастливо смеется.

Да, такой она мне нравится гораздо больше.

Глава 25