Не верь его улыбке (СИ) - Owl Eugenia

— Извините, я не знал, — проговорил детектив.

— Ничего. Он такой с того самого дня, но всё ещё может поговорить с тобой, — ответила женщина.

Мужчина сидел в инвалидной коляске лицом к окну и наблюдал за проплывавшими мимо облаками. В них он находил успокоение. Услышав за спиной новый голос, он вдруг оживился и развернул коляску к его обладателю.

— Ты Даниэль, я прав? — спросил он, пару минут всматриваясь в лицо гостя.

— Да, — подтвердил тот, участливо кивнув головой. — Здравствуйте, доктор.

— Я уже давно не доктор, а ты не мой пациент. Присядь, для начала.

— Принесу вам чего-нибудь выпить, — сказала его жена, и вышла, прикрыв дверь, чтобы мы смогли поговорить наедине.

— Я часто вижу тебя в новостях. Ты отлично справляешься, — начал мужчина.

— Не достаточно, раз всё ещё не могу уберечь тех, кто мне дорог.

— Ты не бог, чтобы спасать всех. Каждому предначертано прожить определённое время. Не вини себя. Я уже десять лет нахожусь в инвалидном кресле, кто-то может сказать, что лучше бы умереть, чем жить, и они будут правы. Но есть и те, кто скажут, что даже так можно прожить счастливую жизнь, и они тоже будут правы. Жизнь — это череда разных событий, мнений и моментов, одни из которых мы можем изменить, а одни, как бы ни пытались, не исправить. Но думаю, ты пришёл поговорить о другом.

— Прошу прощения за то, что напомню вам о прошлом, но я должен спросить.

— Продолжай.

— Я хочу узнать о вашем пациенте, мистере Андерсон.

— Да, я его помню. У вас с ним были идентичные симптомы. Что именно ты хочешь узнать?

— Почему он отказался от эксперимента?

Когда доктор рассказал мне о настоящих причинах, я отключился на какое-то время от реальности, но теперь всё стало ещё более запутанным. Как оказалось, нас было не двое с этой никому не известной болезнью, но о третьем доктору было известно только то, что отец Кристиана когда-то связывался с ним, а что случилось дальше, мог рассказать только сам мистер Андерсон. Дело зашло в тупик. Если бы я знал хотя бы имя, то найти остальные зацепки не составило большого труда. Но это не означало, что я собирался всё бросить, наоборот, мне ещё больше захотелось докопаться до сути. Если эта информация сможет навсегда избавить меня от вмешательства мужчины, то я добуду её, чего бы мне это не стоило.

— Даниэль, продолжай бороться. Тебе нужно находиться с теми людьми, благодаря которым твои чувства проявляются. Понимаешь? — сказал доктор, провожая меня до двери. — Раньше я думал, что вас можно излечить благодаря лекарствам и опытам, но только спустя годы понял, что всё дело в тех, кто вас окружает. Определенный человек может, как спасти, так и уничтожить тебя. Даже тебе с твоими способностями будет трудно определить, кто тебе друг, а кто враг, если тот захочет тебя обмануть. Будь осторожен.

— Спасибо вам, — ответил я, про себя думая над его словами.

Следуя его высказываниям, я должен быть ближе к Элизабет, чтобы, наконец, обрести самого себя. Но это так же было эгоистично по отношению к ней, ведь из-за своей выгоды, я мог принести ей проблемы, главной из которых был отец Кристиана. Это замкнутый круг, и пока гниющий отросток не будет обрублен, никто не сможет жить спокойно.

На улице уже сгустились сумерки, когда я ехал домой по почти пустующим улицам. Мой взгляд время от времени падал на экран, где было открыто приложение всё с той же точкой с именем Элизабет. Я остановился на светофоре, и в этот момент пришло сообщение, из-за которого мне захотелось выбросить телефон из окна вместе с отправителем.

«— Если продолжишь вынюхивать информацию, я больше не буду делать предупреждения. Ты же не хочешь, чтобы доктор Блэк, и все причастные к нашему делу вдруг исчезли? Всё, что тебе нужно знать, так это то, что уйти не удастся. Если только ты не собираешься убить меня, но я знаю, что для этого у тебя кишка тонка, детектив Остин.»

Глава 16

— Просто убить тебя будет недостаточно, — проговорил я, стиснув до боли телефон в руке.

Водители, ехавшие позади, начали сигналить, и я, отложив мобильный, нажал на газ. Куда я ехал? Если честно, то не имел понятия, пока машина не остановилась возле нашей с Лео площадки. Какое-то время я сидел, упершись руками в руль, а потом услышал, как кто-то легко постучал по окну. Я медленно повернул голову, готовый к тому, что это мог быть один из помощников директора Андерсона, но это оказался Лео, и я опустил стекло.

— Не ожидал увидеть тебя здесь снова, — сказал он.

Мы сели на качели, и для себя я решил, что это место самое правильное, где сейчас мне бы хотелось находиться. В подростковом возрасте мы приходили сюда, чтобы спрятаться от школьных учителей, подурачиться, как объяснил мне в то время Лео, что это слово означает «весело провести время». Я не знал, что такое весело. Затем он начал скакать по всей территории, скатываться с горок и громко кричать: «мы свободны». Тогда повторять за ним все эти действия, казалось мне чем-то невероятно глупым, но сейчас, хотелось бы вернуться в те беззаботные времена.

— Интересно, — сказал Лео, с любопытством смотря на меня.

— Что именно?

— Твоя улыбка. Последний раз я видел её, когда Кристиан учил тебя, когда и как нужно улыбаться. Помню, что ты целый месяц пропадал в больнице, я тогда жутко злился, думал, ты заменил меня новым другом. Кстати, как Крис, ты виделся с ним, когда вернулся обратно?

Лео вновь напомнил мне о случившемся, но я знал, что он не со зла, ведь ему не было известно, что Кристиан умер. Директор Андерсон имел связи и деньги, поэтому история десятилетней давности о поджоге, что смерть сына были скрыты от любопытных взглядов журналистов.

— Его больше нет, — ответил я, и собственный голос показался мне слишком тихим.

Лео преободряюще похлопал меня по плечу, но не стал ничего говорить, за что я был ему благодарен. Возможно, мне просто не хотелось слышать слов утешения, или просто лишний раз твердить про себя о том, что я мог спасти Кристиана, если бы только не ушёл, если бы только задержался на пару минут.

В моей жизни никогда не было так много «если бы». Я всегда расставлял чёткие грани и знал, как должно быть в итоге. Элизабет, после каждого выполненного задания, писала отчёт для себя самой, и каждый раз на глаза мне попадалось «если бы».

Чуть меньше года назад

— Перестань искать причины и оправдания, — сказал я как-то ей, застав за написанием очередного монолога, который она потом будет перечитывать снова и снова.

— Ты думаешь, что я пишу всё это, потому что считаю, что мы сделали не всё, что могли? — возмутилась она моим вмешательством.

— Хочешь сказать, что это не так?

— Нет, я пишу это для того, чтобы при подобном случае мы знали, что делать.

— Ты не можешь быть уверена, что даже на сто процентов идентичный случай закончится так же, поэтому никогда не будешь заранее готова.

— Я знала, что ты так скажешь. Мне всё равно, я делаю это для себя. Поэтому отойди и не мешай.

— Даже спорить не будешь?

— Не вижу смысла спорить. Ты придерживаешься одной точки зрения, я другой. Но однажды ты поймёшь, что всё, что я записываю, имеет вес.

— Приведу пример, — сказал я, даже если она решила закончить этот разговор.

— Ты не уйдёшь, пока не докажешь, что прав? — Вздохнула девушка, и отложив ручку, повернулась ко мне, сложив руки на груди, тем самым давая понять, что выслушает, но без особого интереса.

— Представь, три студента получают на экзамене лучший результат для поступления. Один из них радуется, другой плачет от счастья, а третий абсолютно равнодушен. Ситуация одна, восприятие разное. Но ведь всё же хорошо, подумаешь ты, ведь они показали отличный результат. И раз всё хорошо, то тебе просто следует их поздравить, верно?

— Да, — согласилась она.

— Что подтверждает твою теорию о том, что одна и та же ситуация решается одинаково. Но…

— Но из-за того, что их эмоции разные, мы должны разобрать причины.