Нора Филдинг - Приговоренные к любви
— Почему ты ноешь, что тебе нечего надеть? Прелестное платьице, и тебе очень к лицу. Но, если хочешь, можешь выбрать что-нибудь из моих нарядов.
У Энн была добрая душа, но воспользоваться ее радушием я не могла.
Хотя Ширли и назвала ее малюткой, Энн была высокого роста и с массивной фигурой. Современную моду на очень худых девушек Энн игнорировала и не утруждала себя никакими диетами. Возможно, она была права, ведя себя подобным образом. Смогла бы она похудеть — неизвестно, но здоровье и характер испортила бы.
Естественно, у меня не было никакого шанса надеть какое-нибудь из платьев Энн и не утонуть в нем. Я поблагодарила подругу и вырядилась в привезенное из Туниса платье.
В начале концерта я практически не слушала Джадла, занятая своими мыслями и искоса посматривая на Ширли. Она была одета в сногсшибательный туалет бледно-лилового цвета, который служил прекрасной оправой ее яркой внешности. Черные волосы, черные глаза, смуглое лицо — все это только выигрывало на фоне легкого полупрозрачного материала. Если вчера в своем роковом туалете от Зизи я представляла собой достойную соперницу, то сегодня выглядела на фоне Ширли зеленой гусеницей.
Ни один мужчина не понимает важности правильно подобранной одежды. Мужской взгляд оценивает ее только с точки зрения функциональности. Летнее платье летом — что может быть естественнее, а траурный туалет на помолвку, пусть и чужую, нелеп. Так рассуждают все мужчины или почти все, подумала я, вспомнив о Доди.
Ширли проявила себя истинной женщиной. Ее вчерашний выбор молочно-белого платья был не слишком удачен. Он ей не шел. Называя ее мухой в снятом молоке, я почти не кривила душой. Видимо, Ширли считала, что невеста и так в центре внимания, а она достаточно красивая особа, чтобы позволить себе одеться не к лицу, но в рамках традиционной респектабельности. И совершила ошибку. Сегодня она ее исправила, зато я оказалась на ее месте.
Роберт на меня не смотрел. Он казался полностью увлеченным концертом.
Я закрыла глаза. Постепенно удивительное мастерство Джадла захватило меня, и я с удовольствием отдалась наслаждению прекрасным. Мне нравился голос певца, я любила его манеру исполнения, а еще больше те песни, которые он отбирал. Как правило, они были очень музыкальными и походили на небольшую поэму, в которой рассказывалось о счастливой или несчастной любви, о томлении влюбленной души, о страдании, которое испытывает покинутый любимой. Я слушала с замиранием сердца, прикидывая содержание каждой песни на себя.
Сейчас он исполнял похожую на средневековую балладу историю о прекрасной даме, которую влюбленный никак не может найти и страдает. Только воспоминание о некогда поцелованной им руке этой дамы поддерживает его. Песня была общеизвестной. Ее распевали многие певцы, но у Джадла она звучала наиболее поэтично. Я растворилась в музыке.
Неожиданно наступила тишина. Музыка стихла, а зал перестал дышать. Голос певца раздался совсем рядом. Я открыла глаза. Джадл стоял около меня и выводил нежным голосом:
— Я нашел тебя, моя королева! — Он протянул мне руку. Ничего не понимая, я протянула ему свою. Он взял ее и поцеловал. — Следуй за мной, — очень тихо, но отчетливо сказал мне певец.
Я оглянулась на окружающих нас зрителей. Никто не слышал его слов: в этот момент громко заиграла музыка. Певец повел меня на сцену. Недоумевающая, испуганная и взволнованная, я последовала за ним. Джадл пропел финальную фразу.
Раздался шквал аплодисментов. Это была последняя песня. Множество девиц кинулись к сцене с букетами цветов. Один из них Джадл преподнес мне.
— Виват, моя королева! — крикнул он и поцеловал меня в губы.
Я не сопротивлялась. Поцелуй был мимолетным. На меня он подействовал отрезвляюще. Я быстренько сообразила, что подобное певец проделывает на каждом своем концерте, и сделала нечто напоминающее реверанс. Потом пошла к маленькой лестнице, ведущей с эстрады в зрительный зал. Джадл меня не удерживал. Как удалось мне добраться до своего места, ни разу не споткнувшись и не растянувшись в проходе, я не знаю.
— Вот это да! — прошептала Энн.
Кроме восторга подруги я была щедро вознаграждена змеиным взглядом Ширли.
Восхищению Энн не было предела. Даже когда мы уже приехали домой, она все продолжала экзальтированно восклицать:
— Ты была очаровательна! Твои глаза сверкали как огромные изумруды! В своем зеленом платье ты была...
— Зеленой гусеницей, ползущей по дереву, — закончила я за Энн фразу, когда она на мгновение запнулась, подбирая сравнение поцветастей.
— Неправда! — серьезно возразила подруга. — Ты очень хорошо смотрелась. И платье тоже! Или ты хотела выглядеть как вчера? Сама говорила, что твое появление было как разорвавшаяся бомба. Ты и сегодня хотела быть такой же? — неожиданно напала на меня Энн.
Я пожала плечами. Трудно описать словами то, что не можешь определить даже мысленно.
— Кстати, все решили, что ты участница представления, — перешла Энн опять к обсуждению концерта.
Я вздрогнула.
— Почему?
— Слышала, как говорила сидящая рядом с нами пара. Мужчина так и сказал своей спутнице. Все заранее планируется, утверждал он. Ни один певец не выберет постороннюю девушку, просто пришедшую на концерт. Возможно, хотел утешить свою даму, чтобы она не расстраивалась, что Джадл подошел к тебе, а не к ней.
В рассуждениях мужчины, переданных Энн, была доля истины. До этого случая я тоже никогда бы не поверила в случайность выбора. Возможно, подобные реплики звучали и около Роберта. Да, наверняка звучали!
Роберт теперь полностью утвердится во мнении, что я нанятая Дороти актриса. Мне заплатили, а я сыграла предписанную мне роль. Ну и пусть! Возможно, так и лучше.
ГЛАВА 11
Поздно вечером я поехала на Ливерпульский вокзал, откуда отправлялись поезда до Дирема. Через два часа я добралась до этого небольшого городка и взяла такси. Еще с полчаса машина ехала по магистрали Е-30, потом свернула, и наконец я оказалась у одиноко стоящего дома, расположенного в стороне от маленькой деревушки, название которой мне не запомнилось.
Встретила меня сама тетушка. Это была очень крупная женщина среднего возраста. Видимо, пышное телосложение и высокий рост — фамильные черты в роду Энн. Через несколько лет моя подруга может превратиться в тетушкиного двойника с громадным бюстом и необъятными бедрами. Голос у тетушки Энн больше напоминал мужской бас.
— Входи, входи. Энн мне позвонила, что ты выехала почти ночью. Вот и жду тебя. Иначе уже дрыхла бы без задних ног. Набегаешься, навозишься с хозяйством за день, вот и засыпаешь мгновенно, как только голова коснется подушки.
