Натали Патрик - Ручей Поцелуев
Теперь она во всем этом уже по самую шею. Так стоит ли волноваться, если увязнет с головой? Кроме того, рассказ Броди о Ручье Поцелуев все еще звучал у нее в ушах, и семена надежды дали прочные ростки в ее душе. А значит, она просто обязана попытаться.
— Почему бы тебе не вернуться к работе на ранчо, Броди? Ведь я теперь здесь.
Его широченные, застывшие в напряжении плечи разделяли их подобно стене. Броди чуть повернул голову и посмотрел на нее из-под тяжелых полуопущенных век.
— В самом деле? Ты собираешься остаться здесь? — Проблеск прошлой, все еще не прощенной боли отозвался в хриплом звуке его голоса, в суровом тоне и твердом, жестком взгляде.
Она ответила ему полным решимости взглядом.
— Наверное, я заслужила такое недоверие, Броди. Но обещаю тебе, что сейчас у тебя нет для него оснований. Я никуда не уеду… по крайней мере до тех пор, пока тебя официально не назовут отцом этих детей.
Он промолчал.
Она заслужила и это его молчание, подумала Миранда. Оно по крайней мере было ей в нем знакомо. Зерно брошено в почву, но понадобится время и масса терпения, чтобы оно взошло и выросло во что-то ценное. Разве их будущее того не стоит?
— Мне кажется, что у нас все как в твоем рассказе о Ручье Поцелуев. — Она проглотила комок страха в горле и протянула ему руку. — Я прошу, чтобы ты сделал шаг мне навстречу. Доверь мне этих детей. Я тебя не подведу.
На сей раз, закончили за нее его глаза.
Невысказанное обвинение стрелой пронзило ее. Но она не сдавалась, и ее едва заметно дрожавшая рука была все еще протянута к нему.
Он уронил взгляд на ее ладонь. Опустил только что вымытые руки на испачканные джинсы. Вздохнул, как будто ему на плечи взвалили весь Техас.
Миранда закусила губу, гадая, что ей делать, если он откажется принять ее руку. Просто уйти? Это значило бы укрепить его недоверие к ней. Она моргнула, стараясь избавиться от непрошеной влаги в глазах. Сейчас ей нужно мужество, а не слезы.
Броди помотал головой.
Сердце у нее упало, но рука так и осталась в воздухе.
Он схватил полотенце и стер следы грязи с ладони.
Когда его пальцы прикоснулись к ее руке, триумф и радость переполнили Миранду. Броди хочет пойти ей навстречу! Их глаза встретились, и Миранда, даже несмотря на его недоверчивый взгляд, впервые за последний год почувствовала, что надежда у нее есть.
— И они жили вместе долго и счастливо. Вот и сказке конец. — Миранда отложила большую книжку в красной обложке и подтянула блекло-желтое покрывало под самый подбородок Грейс.
Маленькая ручка тихонько выскользнула из-под покрывала и легла на ее пальцы.
— Побудь еще немножко, Рэнди.
Миранда улыбнулась милому прозвищу. Кэти первая переняла его у Броди. А позже, когда уже кончалась вторая неделя с тех пор, как она занималась с детьми, пока Броди пропадал на работе, Грейс тоже начала называть ее Рэнди. А вот Бубба по-прежнему обращался к ней «мэм». Эта мысль не давала ей покоя, пока она с улыбкой смотрела на сладко спавшую Кэти.
Миранда снова повернулась к Грейс, свободной рукой провела по светлым прядям девочки.
— Солнышко, я уже прочла тебе две сказки. Теперь пора спать.
— Но я еще не хочу… — малышка умолкла и протяжно зевнула, да так, что даже пальчики задрожали; веки у нее отяжелели, — спать.
— Знаю, тебе хотелось дождаться возвращения Броди, но, понимаешь, завтра день получки, и очень много людей на него рассчитывают.
— Я хотела, чтобы он еще раз рассказал историю про Ручей Поцелуев. — Малышка повернулась на бок и подсунула кулачок под розовую пухлую щечку. Буквально через миг ее глаза закрылись, а дыхание стало ровным и глубоким.
Миранда погладила ее по головке и прикоснулась губами к виску.
Она поднялась и напоследок еще раз обвела взглядом комнату, которая почти не изменилась с тех пор, как Миранда сама ночевала здесь последний раз. Ночь перед тем, как вышла замуж за Броди. Здесь ей было тепло и безопасно. Комната не давала ей забыть, кто она и где ее корни. Может, именно для того Броди и сохранил все в первозданном виде. А может, он ничего не трогал в комнатах детей для того, чтобы тяжелые воспоминания не мучили его, если детей все-таки заберут.
С приближением решающего момента усыновления Миранда все лучше понимала это чувство.
Она выключила свет у Кэти и Грейс и поднялась на второй этаж. У Буббы свет все еще горел. Поколебавшись, она подошла к закрытой двери.
Он не раз заявлял ей, что не нуждается ни в ее сказках на ночь, ни в поцелуях. Но она снова и снова пыталась пробиться сквозь возведенные им стены. Миранда понимала, что не может стать матерью этому мальчугану, но все еще надеялась стать ему хотя бы другом.
— Бубба? — она тихонько постучала в дверь.
— Да, мэм?
— Я просто хотела… — Так много мыслей крутилось у нее в голове, так много хотелось сказать мальчику, так хотелось найти для него слова поддержки и утешения. Она прислонилась плечом к двери и закрыла глаза. — Просто хотела пожелать тебе доброй ночи.
— Доброй ночи, мэм.
Она вздохнула. Вот и поговорили. Положив ладонь на ручку двери, она шепнула те самые слова, что произносил Броди всякий раз, прощаясь с Буббой:
— Спокойной ночи, парень.
И снова спустилась по лестнице — узнать, не нужна ли ее помощь Броди.
Броди нацарапал подпись на последнем чеке, бросил ручку на стол и простонал, прижав ладони к глазам:
— Боже, ну и неделя!
За те два месяца, что прошли со дня появления в его доме детей, он успел забыть, с каким трудом справлялся одновременно и с работой на ранчо, и с документацией. Выругавшись сквозь зубы, он потер онемевшую от ночного бдения за проклятым компьютером шею. Его место в седле, на пастбище, где угодно, но только не за письменным столом. Прежде, до своего отъезда, всеми хозяйственными книгами и документацией занималась Миранда.
Броди откинулся на спинку кресла. Пытайся не пытайся, он все равно не мог не видеть ее фотографии на стене. Как же она была прекрасна. И как она прекрасна сейчас. Его Миранда, его прелестная Рэнди.
Не его. Комок застрял у него в горле. Две недели она заботилась о детях, готовила еду, стояла рядом с ним в церкви — той самой, где они обвенчались, — и по другую сторону загона, где Бубба учился верховой езде. И каждую ночь ложилась в постель. Одна.
Миранда осталась, сдержав данное ему обещание. Но не забыла и об обещании, которое дала сама себе. Она так и не позволила ему приблизиться к ней. Мучительный спазм в груди заставил его отвести взгляд от старых фотографий.
