Дж. Редмирски - По дороге в вечность
На сцену выходит парень, здешний ведущий. Он представляет нас. Гул в зале быстро стихает, а когда я беру первые аккорды, становится совсем тихо. С первой же песни голос Кэмрин звучит настолько страстно, что слушатели боятся шелохнуться.
Мы исполняем четыре песни. Нас принимают очень тепло. Кто-то начинает танцевать, кто-то продолжает пить, а кто-то пытается нам подпевать. В зале просто взрывная акустика, и мне это очень нравится.
С микрофоном в руках Кэмрин спускается в зал и идет прямехонько к своей жертве. Парень успевает потанцевать с ней и ощутить себя на седьмом небе. Когда его руки оказываются в опасной близости от тех мест ее тела, которые позволено трогать только мне, Кэмрин, как настоящая профессионалка, улыбается и, оттолкнув парня, продолжает петь.
Затем мы делаем краткий перерыв.
Кэмрин тащит меня в дальний конец сцены. Снова врубают музыку, к которой примешивается гул голосов.
– Мне надо в туалет, – сообщает она.
Я снимаю гитару и прислоняю к стене.
– Пока ты ходишь, я раздобуду нам выпивку. Хочешь промочить горло?
– Выбери на свой вкус. – Она улыбается и кивает.
– Что-нибудь спиртное? – уточняю я.
Она снова кивает и поспешно целует меня, готовая убежать в туалет. Как маленькая, топает ногой. Верный признак переполненности мочевого пузыря. Того и гляди описается.
– А ты не против дальше петь один? – предлагает она.
– Почему? В чем дело?
Она подходит и кладет руки мне на грудь:
– У тебя эта песня получается лучше. А я что-то устала. И потом, мне хочется посмотреть на тебя из зала.
Кэмрин чмокает меня в губы. Каблучищи добавили ей роста, и теперь наши глаза почти на одном уровне.
Я не пытаюсь ее уговаривать. Не хочет больше петь – пусть будет так. Я не собираюсь на нее давить.
– Хорошо, я спою один. Так мне будет даже легче соблазнить тех двух девиц.
– Только не переусердствуй, – смеется она. – Помнишь, что тогда случилось?
– Помню, помню… А ты не наделай лужу прямо на сцене.
Она поворачивается и быстро уходит, но я все-таки успеваю шлепнуть ее по заду.
Кэмрин
Глава 14
В туалете очередь. В воздухе висит крепкая смесь перегара, духов и прокуренной одежды. Кабинки поочередно освобождаются. Их дверцы хлопают с отвратительным лязгом. Вначале я иду мыть руки и оказываюсь между двух поддатых девиц, сидящих по обе стороны от умывальника. К счастью, они настроены благодушно. Я бы сегодня не справилась с чужой грубостью и агрессивностью. Девицы извиняются, что загородили раковину, и отодвигаются в сторону.
– Спасибо, – бормочу я, открывая воду.
– Э-э, так это вы сегодня пели? – спрашивает та, что слева, и показывает на меня пальцем.
Она снова улыбается и переглядывается с подругой.
– Думаю, что это я, – отвечаю я тоном благовоспитанной английской леди.
Я вовсе не настроена на задушевные беседы в туалете. Чем дольше я общаюсь с незнакомыми, тем грубее и циничнее становлюсь.
– Вы оба потрясающе поете, – говорит она, улыбаясь до ушей.
– Без балды, – вторит ей подружка. – И чего вы свой талант растрачиваете на бары?
Я пожимаю плечами и выдавливаю на ладони порцию жидкого мыла, стараясь не вступать в разговор.
– Здесь не то место, – соглашается та, что слева, и добавляет: – Я бы заплатила, чтобы послушать вас на концерте.
Иммунитет против комплиментов у меня есть, но мне тоже нравится слушать похвалы в свой адрес. Я улыбаюсь и снова ее благодарю.
Освободившиеся кабинки спасают меня от дальнейшего общения с поклонницами. Девицы устремляются туда. Облегчившись, они желают мне успехов в музыкальной карьере. Вскоре в туалете нет никого, кроме меня. Я поворачиваюсь к зеркалу, но не смотрюсь в него. Достаю из кармана таблетку и быстро проглатываю, запив водой из-под крана.
Это просто чтобы успокоиться.
Затем я смотрюсь в зеркало, заталкивая таблетку и чувство вины поглубже в подсознание. Каждый прием лекарства вызывает у меня угрызения совести. Я начинаю придумывать оправдания, и мне почти удается себя провести. Но я-то все равно знаю: моя совесть шебаршится не просто так.
Проходит еще десять минут, и духовные метания утрачивают значение. Часть моего мозга перешла в заторможенное состояние.
Я замечаю, что от жары в зале у меня потекла тушь, и убираю черные следы. Затем туалетной бумагой вытираю пот на лице. Выйдя отсюда, я должна выглядеть безупречно. Сейчас мне хорошо внутри, но нельзя забывать и про внешний вид.
Проталкиваюсь сквозь галдящую толпу к громадной барной стойке, за которой стоят Эйдан и Мишель. Вспоминаю, что Эндрю собирался принести мне выпивку, но ради нее как-то не тянет снова соприкасаться с публикой.
– Вы оба фантастически пели! – выкрикивает мне Мишель.
Она обнимает меня. Я ее тоже обнимаю. На моем лице расплывается широкая улыбка медикаментозного происхождения.
– А ты как думаешь? – спрашиваю я Эйдана.
– Согласен с Мишель! – кричит он. – Вам нужно писать свои песни и почаще выступать. У меня постоянно бывают охотники за талантами. Знаменитости тоже заглядывают. – Он машет в сторону задней стены, где развешены фото различных музыкантов и кинозвезд. На каждом снимке – автограф. – Заявите о себе программой из собственных песен, – продолжает Эйдан. – Могу поспорить на кругленькую сумму: не пройдет и года, как с вами заключат контракт.
Я испытываю такую эйфорию, что, даже если бы Эйдан обозвал нас безголосыми наглецами, которым нечего и соваться на публику, я бы тоже улыбалась и кивала. В одно ухо вошло, в другое вышло.
Тем временем Эндрю снова на сцене. Местные музыканты готовы ему подыгрывать. Он собирается исполнить свою коронную «Laugh, I Nearly Died». Вряд ли Эндрю меня сейчас видит, но он знает, что я слушаю. Люблю слушать, когда он поет один, целиком в своей манере. Мы и вдвоем неплохо звучим, но в одиночестве он лучше раскрывает свою индивидуальность. Может, мне это только кажется. Я люблю вспоминать вечер, когда я впервые увидела его выступление. Это было в Новом Орлеане. В тот вечер он пел для меня, и я ощущала себя счастливейшей девчонкой на земле.
Я бы сделала что угодно, только бы вернуть это ощущение. Что угодно…
Как всегда, с первых аккордов Эндрю завладевает вниманием слушателей. Те две девицы, кого он собирался «соблазнить», теперь выламываются в откровенном танце. Конечно, их усилия направлены на Эндрю. Я такое уже видела. Они его хотят, а он дарит им иллюзию, будто тоже их хочет. Всего на один вечер. Точнее, на те несколько часов, пока он в баре. Совершенно безобидное занятие. Мы с Эндрю относимся к этому просто как к прият ному способу повысить чужую самооценку. Легкий флирт, и вот уже какой-нибудь парень или девица краснеют и улыбаются, становясь вдруг центром внимания. Мы же не знаем, каково им в повседневной жизни. Небольшой заряд позитивной энергии еще никому не мешал.
