Трейси Гарвис-Грейвс - На острове
По-прежнему очень худой, Ти Джей подрос на два дюйма, вымахав, таким образом, до шести футов.
Он выглядел старше своих лет. Я, наверное, тоже, так как в мае мне уже стукнул тридцать один год. Но кто знает! Мое единственное зеркало, лежавшее в косметичке, плавало сейчас вместе с сумочкой где-то в океане.
Я заставляла себя не спрашивать его, как он себя чувствует и не появились ли новые симптомы рака, но внимательно за ним наблюдала. Похоже, он чувствовал себя прекрасно — подрастал и расцветал, — несмотря на то что жили мы в далеко не лучших условиях.
* * *Мужчина в моем сне застонал, когда я поцеловала его в шею. Просунув колено между его ног, я покрыла его поцелуями от подбородка до груди. Он обнял меня и опрокинул на спину, прижавшись губами к моему рту. Что-то в его поцелуе показалось мне странным — и я проснулась.
Ти Джей придавил меня тяжестью своего тела. Мы лежали на одеяле, которое постелили под кокосовой пальмой, чтобы вздремнуть после обеда. Я поняла, что наделала, и выскользнула из-под него. Лицо пылало.
— Мне снился сон.
Он, тяжело дыша, перекатился на спину.
Я встала и, спустившись на берег, села, поджав ноги, у самой кромки воды.
«Анна, это прекрасный выход. Бери его тепленьким, пока не проснулся».
Несколько минут спустя ко мне присоединился Ти Джей.
— Я чувствую себя окончательно раздавленной, — призналась я.
— Не стоит, — сказал он, присаживаясь рядом.
— Ты, наверное, удивлялся, какого черта я тут вытворяла.
— Ну да, но потом я приспособился к обстоятельствам.
— Ты в своем уме?
— Что? Вы же сами говорили, что я легко приспосабливаюсь. — «Да, и — что совершенно очевидно — своего не упустишь». — А кроме того, вы любите прижиматься. Откуда мне знать, что у вас на уме. Это сбивает с толку.
Казалось, ниже падать уже было некуда. Я нередко просыпалась среди ночи оттого, что слишком тесно — всем телом — прижималась к Ти Джею, но наивно считала, что во сне он ничего не почувствует.
— Прости. Это целиком и полностью моя вина. Не хотела вводить тебя в заблуждение.
— Все нормально, Анна. Тоже мне большое дело.
Остаток дня я усиленно сторонилась Ти Джея, но ночью, в постели, сказала:
— Все верно. То, что ты сказал насчет того, что я люблю прижиматься. Я просто отвыкла спать одна. Рядом всегда кто-то был. Я спала рядом с ним достаточно долго.
— Это тот, который вам снится?
— Нет. То был один из тех странных снов, которые не имеют смысла. На самом деле я и не знаю, кто это был. Но мне действительно очень стыдно.
— Анна, не стоит все время оправдываться и извиняться. Я сказал, что был сбит с толку, но не говорил, что мне не понравилось.
На следующий день, вернувшись с пляжа, я обнаружила, что Ти Джей ножом пытается выломать брекеты.
— Тебе помочь?
— Нет.
— Когда тебе должны были их снимать?
— Шесть месяцев назад. Я как-то о них совсем забыл. До вчерашнего дня.
И только теперь я поняла, что меня разбудило посреди того сна. Я не целовалась с мальчиком с брекетами на зубах со времени окончания школы.
Глава 18. ТИ ДЖЕЙ
Я стоял возле хижины Боунса, когда увидел запыхавшуюся Анну. По ее лицу градом катился пот.
— Надо же, по всему острову гонялась за курицей, но она слишком быстро бегает. Умру, но поймаю ее. — Она слегка наклонилась, положив руки на колени, стараясь отдышаться. — А что это ты такое делаешь?
— Вот думаю, как разломать хижину, чтобы из досок построить нам дом на берегу.
— А у тебя есть хоть какое-то представление о том, как строить дом?
— Нет, но у меня полно времени разобраться, что к чему. Если буду работать аккуратно, то смогу снова пустить в дело все дерево и гвозди. Я сделаю брезентовый навес, чтобы костер не гас. — С этими словами я осмотрел дверные петли, уже прикидывая в уме, на что они могут сгодиться. — Анна, мне необходимо хоть что-нибудь делать.
— Думаю, это великолепная идея, — улыбнулась она.
У нас ушло три дня на то, чтобы разобрать хижину и перенести доски на берег. Я вытащил старые гвозди и положил их в ящик для инструментов к остальным.
— Хотелось бы жить подальше от леса, — сказала Анна. — Из-за крыс.
— Ладно.
Хотя на самом берегу я, конечно, ничего строить не мог. Слишком много песка. Мы выбрали золотую середину: место, где кончается песок и начинается твердая почва. Мы вырыли фундамент, который получился совершенно отстойным, так как у нас не было лопаты. Я выкапывал комья земли раздвоенным концом молотка, а Анна подбирала их половинкой от разборного контейнера.
Ржавой ножовкой я выпиливал деревянные детали нужного размера. Анна держала доски, пока я забивал гвозди.
— Я рада, что ты нашел себе занятие, — сказала она.
— Похоже, мне понадобится уйма времени, чтобы закончить.
— Вот и хорошо, — сказала она и, взяв из ящика с инструментами еще гвоздей, протянула мне со словами: — Скажи, если понадобится моя помощь.
Затем она легла на одеяло и закрыла глаза. А я, наверное, с минуту стоял и смотрел на нее, переводя взгляд с ее ног на живот, а затем — на ее грудь, гадая про себя, действительно ли у нее такая мягкая кожа, как кажется. Я подумал о том дне, когда она целовала меня в шею под кокосовой пальмой, и вспомнил, как это было приятно. Но тут она открыла глаза и повернула голову в мою сторону. Я, естественно, тотчас отвернулся. Я уже и со счету сбился, сколько раз она ловила меня на том, что я на нее пялюсь. Но она ни разу не упрекнула меня, не попыталась меня осадить и, наверное, поэтому — хотя и не только — так мне нравится.
* * *Этот год должен был стать последним годом моего обучения в школе, и Анна жутко дергалась, что я так много пропустил.
— Тебе, возможно, придется сдавать тесты GED. Я не буду тебя осуждать, если это все, что тебе захочется, и ты не будешь заканчивать школу.
— А что такое GED?
— Диплом об общем образовании. Иногда, когда ребята бросают школу, они, чтобы не доучиваться в старших классах, выбирают такую возможность. Но не волнуйся. Я тебе помогу.
— Договорились.
В тот момент мне было положить с прибором на аттестат об окончании средней школы, но для нее это почему-то имело большое значение.
На следующий день, когда мы трудились на строительстве дома, Анна потрогала мою бороду и сказала:
— А ты, вообще-то, бриться собираешься? Разве тебе не жарко?
Надеюсь, что именно борода меня и спасла: Анна не увидела, как я покраснел.
— По правде, я еще ни разу не брился. Тот пушок, что был, вылез от химиотерапии. А когда мы улетали из Чикаго, волосы только начинали отрастать.
