Салли Боумен - Темный ангел
Может, это правда, не исключено, что я все выдумываю, придавая непомерное значение серии возможностей и совпадений. Но в самом конце своего пути она все же завершила его прогулкой по пустоши Штерна. Неделю она провела в том странном псевдобаронском замке красного известняка, в полном одиночестве, не считая старой домоправительницы.
В конце этой недели, в прекрасный ясный день без ветерка, когда сияло солнце и воздух был льдистым и холодным, она, выйдя из дома, пошла по тропке к черному провалу фьорда, который она всегда ненавидела.
Стоял час прилива. Она точно рассчитала, когда вода начинает прибывать. Она взяла одну из лодок, оставленных у среза воды, и, должно быть, пустила в ход весла или позволила, чтобы ее отнесло отливом, ибо ранним утром ее в отдалении заметил проходящий рыбак.
Она была слишком далеко от него, чтобы он мог различить, мужчина в лодке или женщина; скорее всего мужчина, предположил он и, не придав этому особого значения, продолжил свой путь в деревню. Позже он возвращался тем же путем со своей собакой; он заметил, что лодка продолжает качаться на воде, но на этот раз она пуста. Это было где-то между одиннадцатью и тремя часами; время, когда морские волны отходят от берега.
Мы с Френком вылетели в Шотландию, едва только до нас дошло это сообщение. Я оказалась в доме, который знала только из вторых рук по описанию в дневниках Констанцы. Мы поговорили с домоправительницей, с рыбаком, с полицией, с ребятами из морской спасательной службы и с летчиками. Днем мы с Френком отправились к заливу.
Я видела перед собой горы на его дальней стороне, чьи вершины отражались в черной стеклянной глади воды. Все было точно так, как и описывала Констанца: пустынные, но прекрасные места, где не хочется оставаться в одиночестве.
Мы с Френком долго стояли в молчании, не отводя взгляда от поверхности воды. Неестественно неподвижная, она все же время от времени с глухим гулом вздымалась и опадала, словно грудь какого-то огромного животного. Отражения гор расплывались в воде, разбиваясь на множество осколков.
Я думала: «В пяти фатомах полных твой отец лежит». Но, конечно, заполненный водой провал был куда глубже – он представлял собой морской залив. Ее тело так никогда и не было найдено.
Часть десятая
НАДЕЖДА
Четыре года назад, в первый раз за двадцать лет, я вернулась в Винтеркомб. Стоял январь 1986-го года. Наши двое детей – они уже были достаточно большими – остались в Америке. Френк и я прилетели в Англию. Для нашего визита было две причины, которые Френк определил как основную и дополнительную. Дополнительная носила профессиональный характер: Френк получил приглашение выступить с речью в Королевском обществе, членом которого он не так давно стал. Основная причина, на которой он настоял, имела отношение к моему дяде Фредди. Минувшим летом ему минуло девяносто лет, каковым фактом тот был откровенно горд. С некоторым запозданием мы явились отметить его юбилей. Но как? Ни у Фредди, ни у Винни образ жизни не изменился ни на йоту, и планировать торжественный день рождения было достаточно трудной задачей.
Такой возраст! Поход в ресторан или в театр вряд ли бы устроил пару, которая к восьмидесятилетию путешествовала по Амазонке. Прием? Фредди, который пережил подавляющее большинство своих современников, недолюбливал приемы.
Вопрос так и не был решен, когда мы оказались в Лондоне. Он оставался в таком же состоянии и в вечер, последовавший за лекцией Френка, когда мы вернулись в наш гостиничный номер. Я с некоторым отчаянием проглядывала список увеселений, которые предлагал Лондон, прикидывая, какой из мюзиклов – похоже, что вокруг шли только одни мюзиклы, написанные одним и тем же композитором, – может понравиться Фредди. Френк перелистывал глянцевые листы брошюры о фешенебельных отелях, которыми был завален стол в нашем номере. Френк, который редко останавливался в таких местах, тем не менее не скрывал восхищения ими.
Этим вечером, лениво перелистывая странички, он внезапно издал возглас изумления и сунул брошюру мне под нос. Я опустила на нее глаза и увидела Винтеркомб.
Незадолго до нашей свадьбы я наконец продала Винтеркомб неким реформаторам системы образования, мужу и жене, которые решили, что Винтеркомб может стать отличной базой, откуда начнется революционное преобразование системы британского образования. Реформы их не удались; как я позже слышала, они продали дом пенсионному фонду; тот, насколько мне известно, продал его, в свою очередь, миллионеру, сделавшему состояние на компьютерах, который отвел дом под штаб-квартиру своей компании. Способность Винтеркомба приспосабливаться ко времени и меняющимся обстоятельствам поистине не имела границ, и теперь, похоже, он преобразовался в фешенебельную гостиницу в загородном доме.
Не веря своим глазам, я рассматривала фотографии. Это был и в то же время не был Винтеркомб. Американский декоратор, которого я хорошо знала, создал в нем неподражаемые интерьеры. Он вернул ему облик величественного эдвардианского сельского загородного поместья – или, скорее, воплотил мечту о таком доме, – в то же время снабдив его всеми современными удобствами. Подвальные помещения дали приют плавательному бассейну и тренировочным залам, которые устроили бы и самого Цезаря. Танцевальный зал преобразился в ресторан. Моему дедушке понравился бы новый облик бильярдной: она стала куда более величественной, чем в его время, и на каждой из стен висело по большой картине с охотничьими сценами. Появилась посадочная площадка для вертолетов и дорожка вокруг озера для бега трусцой, которой пользовались желтушные чиновники, приезжающие сюда; в каждой из спален стояло ложе под балдахином на четырех ножках. Все было продуманно и достаточно нелепо. «Нет, нет, нет, – сказала я, – даже не предлагай. Мы не можем притащить сюда Фредди и Винни – они это просто возненавидят».
Я ошибалась. Едва на следующий день Фредди и Винни увидели брошюру, как я поняла: им понравилось. Я молча подчинилась, ибо не сомневалась, что мне и самой хочется снова побывать в Винтеркомбе.
– До чего забавная идея, – сказал Фредди.
– Она нам страшно нравится, – вторила ему Винни.
Френк позвонил, заказав номера на следующий уик-энд. Винни склонилась над своим аккуратным письменным столом: со свойственной ей методичностью она занесла это мероприятие в свой календарь. Ее снова охватил прилив воодушевления. Щеки ее порозовели.
– Фредди! – сказала она. (В сущности, она крикнула: дядя Фредди стал несколько глуховат.) Пока Винни листала календарь, Фредди возился со своим слуховым аппаратом. – Фредди – ты только представь себе! Нам доведется все это увидеть в Винтеркомбе! Как здорово! Об этом было в «Таймс». Я специально записала.
