Мари Фишер - Судьба Лилиан Хорн
Михаэль Штурм стоял в кабинете по другую сторону письменного стола прямо напротив профессора Фабера. Как обычно, его вызвали сюда через секретаршу, чтобы снять с шефа, насколько это возможно, обязанности по рутинной писанине.
Он невольно набрал в легкие воздуха, собираясь с духом перед трудным разговором.
– Господин профессор, – начал он твердым голосом и посмотрел на него, как бы заклиная, своими чистыми голубыми глазами, – не мог бы я избавить вас от этого? Я имею в виду… что если я этот один-единственный раз заменю вас в суде?
Профессор Фабер поднял брови и спросил с легким удивлением в голосе, выражавшим у него высшую степень раздражения:
– Но, мой дорогой, как вы себе это представляете? По сути, вопрос был задан чисто риторически, но Михаэль Штурм решил ответить на него.
– Я просто пойду, – сказал он и выпятил свою бородку, – вместо вас, господин профессор. Естественно, я знаю, что вы приглашены лично, тем не менее, имеете право послать меня как вашего представителя… Ведь, в конце концов, именно я делал заключение!
Он знал, что его реплика не достигнет цели, и все же ему доставило удовольствие наконец-то высказать это вслух.
Профессор Фабер парил слишком высоко, чтобы оскорбления могли достать его.
– Странные идеи, в высшей степени странные, бродят в вашей голове, – парировал он спокойно, – ведь абсолютно с тем же правом моя секретарша могла бы вообразить, что может состоять в переписке с виднейшими учеными мира, поскольку я диктую ей свои письма! – Он засмеялся, словно это была особо удачная шутка.
И только увидев, что на лице Михаэля Штурма не шевельнулся ни один мускул, он стал опять серьезным.
– Но я предполагаю, что вы имели в виду несколько иное, – сказал он отеческим тоном. – Вы слишком интеллигентны, чтобы допустить подобную бестактность. – Он сознательно сменил тему. – А как обстоят дела с тем молодым человеком, которого сегодня утром нашли в…
– Господин профессор, – сказал Михаэль Штурм, и его глаза вновь сверкнули. – Вам известно, что с самого начала убийство Ирены Кайзер было моим делом. Я выезжал на место преступления, я установил насильственную смерть, провел всю экспертизу, осмотрел предполагаемую преступницу и констатировал… – Он вынужден был прерваться, чтобы сделать вдох, – ему не хватило воздуха.
– Но, дорогой коллега, – произнес профессор Фабер сердечным голосом и встал из-за стола, – кому вы все это рассказываете? Вы и на сей раз, как уже и во многих других случаях, продемонстрировали отличную работу, и я безоговорочно признаю это. Так будет и впредь. Вы собираете факты, а я делаю выводы, разве не так?
– Я сделал больше, чем просто добыл факты, – запротестовал Михаэль Штурм, – и вам это отлично известно, господин профессор! Почему вы не хотите дать мне шанс хоть один-единственный раз довести дело об убийстве до конца?
Профессор Фабер обошел вокруг стола, положил свою тонкую нервную руку на плечо первого ассистента и мягко улыбнулся.
– Вы стремитесь взять ответственность на себя, и это делает вам честь! Но когда вы достигнете однажды моего положения, то обнаружите, что нести ответственность не такое уж легкое дело, как вам кажется сегодня, напротив, это очень тяжелая ноша.
– Будто я этого не знаю! – Михаэлю Штурму больше всего хотелось сбросить с плеча руку шефа.
– Речь идет об уголовном процессе – об убийстве, мой дорогой, а вовсе не о моей славе или карьере, речь идет о судьбе человека.
Профессор Фабер легонько подталкивал ассистента к двери.
– Понимаю, господин профессор, я только ведь хотел…
– Ваше заключение, – прервал его профессор Фабер. – Слушайте внимательно, я подчеркиваю… Ваше заключение! Оно губительно для обвиняемой. Радуйтесь, что не вы, а я буду нести за него ответственность.
– Вот именно ее-то я и хотел с вас снять, господин профессор!
Профессор Фабер открыл дверь в коридор. – Когда-нибудь вы займете такой же пост, и поймете, что это невозможно. До скорого, мой дорогой, я вызову вас, когда вы мне понадобитесь.
И он захлопнул перед его носом дверь. Михаэль Штурм стоял в длинном пустом коридоре один. Он не знал, на кого больше сердиться – на профессора Фабера или на себя самого. Каких огромных усилий стоило ему отважиться на этот шаг! Но все оказалось напрасно.
Профессор Фабер выставил его. Внезапно он понял, что все было бесполезно: действуй он напористо или более дипломатично – без разницы. Профессор Фабер в любом случае оградил бы себя от покушений на его главенствующее положение со стороны сотрудников.
Все было действительно так, как не раз повторял Джо Кулике: ассистенты должны работать, а шеф получать деньги и пожинать славу. Тут ничего нельзя было изменить.
Оставался лишь один вариант – искать себе место шефа в другом Институте судебной медицины. Рано или поздно он добьется этого – он был в этом уверен.
Но будет ли Ева так долго ждать? В принципе сам он нисколько не стремился к известности и заметному общественному положению. Но он будет пытаться получить и то и другое ради нее.
Счастье, что он не проговорился ей о сегодняшнем походе к профессору. Она хотя бы не будет испытывать разочарования. Он боялся закатываемых ею сцен.
Была ли это любовь, если он жил в постоянном страхе, что любой, даже самый пустяковый повод может привести к бессмысленному и тягостному скандалу? Действительно ли все дело только в возникающих ситуациях, из-за которых они так часто ссорятся друг с другом? Этого он не знал. Зато знал другое – свою жизнь без Евы он не представлял.
Тяжко вздохнув, Михаэль Штурм направился в морг, где его ждал труп мужчины в одних только плавках, который выудили утром из Рейна.
Сразу же, с большой степенью уверенности можно было сказать, что речь в данном случае не шла о преступлении, однако необходимо было провести вскрытие, чтобы установить: утонул мужчина в результате сердечного приступа или, может, все же был отравлен и оглушен каким-либо предметом, прежде чем захлебнуться водами Рейна.
Рядовой случай, но он требовал, как и любая работа в Институте судебной медицины, крайнего напряжения и тщательного внимания в обработке полученных данных.
19
Судебный процесс по делу Лилиан Хорн начался шестого октября, в понедельник. Поскольку ожидался большой наплыв любопытствующих, представителям прессы, общественности, полиции и городскому управлению предусмотрительно выдали пронумерованные пропуска.
Михаэлю Штурму тоже хотелось принять участие в этом процессе, хотя бы в качестве наблюдателя. Ведь его заключение дало в руки полиции надежные доказательства виновности подсудимой. Штурму удалось даже провести в зал Еву, которую так интересовало это дело, что она решила пренебречь в тот день своей работой в библиотеке.
