Клаудиа Кэрролл - Зачем нужен муж?
«Как он может так носить одежду? — вечно вздыхает Джейми. — Она у него всегда свежая, отутюженная и будто нетронутая. У него же двое детей, господи прости. А где же пятна от шоколада и засохшие сопли?»
Я прощаюсь, и Кэролайн идет меня провожать.
— Ну как? — спрашивает она. — Я попрошу Майка подыскать тебе еще одного кавалера?
— Давай, — отвечаю я. — Как сказала бы Ира Вандергельдер, это не страшно, это же не зубы лечить.
— Умничка. Старая гвардия умирает, но не сдается. Вот увидишь, я выдам тебя замуж еще до конца года.
Я прыгаю в машину, отъезжаю от ее роскошного дома в викторианском стиле и мчусь домой. Мы с Кэролайн живем недалеко друг от друга, и через десять минут я выхожу из лифта и отпираю дверь в уютную, теплую квартирку, мечтая о глубокой горячей ванне и маленьком глоточке сансерре.
В прихожей звонит телефон, и я беру трубку.
Джейми.
— Почему меня никто не любит? — театрально вопрошает он, как обычно, сразу переходя к существу дела.
— Ох, дорогой, — вздыхаю я, — мы будем говорить о некоем испанском режиссере с ограниченным запасом английских слов? Может, поднять за тебя бокал вина?
— Лучше бочонок, милая.
— Ловлю на слове.
Я мчусь в кухню, открываю холодильник (практически пустой, за исключением бутылки вина), наливаю себе полный бокал и валюсь на диван, пока Джейми продолжает болтать:
— Итак, мы с Хосе Мигелем сегодня встретились за ленчем, и я спросил, не видимся ли мы с ним в последний раз. Знаешь, что он ответил? «Я словно ветер». Уму непостижимо! Такой ответ может прийти на запрос в «Гугл» по ключевой фразе «ублюдок, страдающий боязнью ответственности». Так я почувствовал, что прошли мои золотые деньки. Потом он сказал мне, что я не получу роль, потому что, по его словам, во мне нет определенной загадки. Я ответил: «Прекрасно, благодарю за потрясающий отзыв. Потому что минуту назад я боялся, что вы будете говорить туманно».
Раздается громкий писк моего мобильника — от кого-то пришло сообщение.
— Кто бы там ни был, не обращай внимания, — требует Джейми. — Я никому не позволю отвлекать тебя от моих проблем. Блин, любопытство меня погубит. Ладно, узнай, кто там осмеливается нас прерывать.
Я поднимаюсь, бреду к кухонному столу, где оставила телефон, и читаю текст вслух. Он от Кэролайн: «Разговаривала с Дамьеном, все устроилось. Не занимай ничем субботний вечер, ужинаем вчетвером?»
— Эй — а пояснение? Для новичка? — спрашивает Джейми.
— Только без бурной реакции, ладно? Кэролайн опять меня посватала — к Дамьену Дилени, помнишь такого? Партнер Майка по гольфу.
— Тот, старый?
— В некоторых культурах шестьдесят лет — время самого расцвета, — недовольно отвечаю я. — Да, он соответствует мне не по всем параметрам, но Кэролайн думает, что он возьмет измором.
— Что?
— В смысле, он без огонька, но очень положительный и мало-помалу должен понравиться.
— Прекрасно, не думай, что он стар, милая. Думай, что он гораздо моложе пирамид, например.
— Ха-ха. Очень смешно. Я и не знала, что ты так придираешься к возрасту.
— Поразмышляй еще на эту тему. В известном смысле, твои мечты сбываются.
— То есть?
— Помнишь, ты всегда втайне мечтала завлечь двадцатилетнего? Так вот, считай, что ты завлекаешь сразу трех двадцатилетних.
Вдруг раздается стук в дверь.
— Господи ты боже мой, опять меня прервали на полуслове. Кто там? — интересуется Джейми.
— Наверно, соседка снизу, Мойра Бреди, с жалобами. Она вечно колотит в дверь, когда я хожу на каблуках по паркету. Отключайся, а я перезвоню, когда отделаюсь от головомойки.
— Давай по-быстрому расправляйся с миссис Бреди, старой леди, и перезванивай. Пока она тебя терзает, думай о том, что я тебе расскажу. Подсказка — «айсберг», ты еще и половины не услышала.
Я скидываю туфли и на цыпочках прокрадываюсь по коридору, готовясь к нападению.
— Простите, пожалуйста, миссис Бреди… — выпаливаю я, открывая дверь.
Но это не миссис Бреди. За дверью стоит совсем другой человек — единственный, у кого еще есть ключи от подъезда.
Тот, чье имя навсегда останется неизреченным.
— Эмилия, — произносит он.
Мне пришлось уцепиться за дверной косяк, чтобы не сползти на пол.
— Я понимаю, ты, наверное, хочешь захлопнуть дверь у меня перед носом, и не виню тебя, но…
«Перестань открывать и закрывать рот, — командует мой внутренний голос. — Ты выглядишь, как спятившая аквариумная рыбка».
— …это потому, что… тебе следует кое-что узнать.
ГЛАВА 10
ТАК КОГДА ВЫ НАКОНЕЦ ВЫЗДОРОВЕЕТЕ?
В моей голове со скоростью света проносятся четыре возможные причины его появления у меня в коридоре:
а) у него неизлечимая болезнь, и ему осталось полгода жизни;
б) о господи, еще того хуже! У него неизлечимая болезнь, которую он передал мне, и теперь мне осталось полгода жизни;
в) он вернулся за своими компакт-дисками (от которых я с удовольствием избавлюсь, потому что это преимущественно Леонард Коэн и Джонни Кэш, музыка типа «простите, я сейчас вскрою вены»);
г) страшно подумать. Он вернулся из Йоханнесбурга… потому что, ох, скучает по мне? Не может без меня жить? Любит меня? Хочет меня вернуть?
Потрясающе, все четыре раза не угадала.
— Эмилия?
Я все еще не могу ему ответить.
— Эмилия, очнись!
— Что?
— Прости, опять ты витаешь в облаках, а я знаю, как долго могут длиться твои грезы. Можно войти?
Безмолвно, на автопилоте, я провожу его по коридору в гостиную. Он шумно плюхается в свое любимое кресло, словно никуда и не уходил.
Мне наконец удается выговорить:
— Я еще не сказала «располагайся, чувствуй себя как дома».
— Извини, извини. Сила привычки.
— Ничего, нормально.
— Приятно тебя видеть, Эмилия. Ты хорошо выглядишь.
— Хорошо.
Боюсь, это прозвучало резко, но я не актриса и в данный момент не могу себя заставить расточать бессмысленные вежливые фразы и вести светскую беседу. Откровенно говоря, я предпочла бы видеть его в инвалидной коляске, а не в моей квартире, словно он заслужил уютные, теплые тапочки, кресло у камина и теплый прием с подачей традиционного ирландского жаркого, восхитительным сексом и прогулкой до дома.
После неловкой паузы, когда до него, видимо, дошло, что торжественного приема он не дождется и я не побежала закалывать и совать в микроволновку упитанного тельца в честь его возвращения, он наконец перешел к делу.
— Понимаешь, Эмилия, я должен сказать тебе кое-что, потому что не могу допустить, чтобы ты услышала это от кого-нибудь другого.
