Номи Бергер - Бездна обещаний
— Через пять месяцев после свадьбы жена Найджела Констанс родила девочку весом три с половиной килограмма, полное имя которой стало Роксана Мария Виктория Елена Бишем. Поскольку мой отец никогда не упускал возможности указать на действительную причину поспешной женитьбы Найджела, я терпеливо ждала, когда же дядя выкинет эту распутницу-интриганку вон и вырвется из ее хищных лап. — Клодия засмеялась пронзительным, лающим смехом, от которого у Кирстен мороз прошел по коже.
— Разумеется, этого не случилось, — продолжала Клодия. — Но я была совсем глупой и по-прежнему ходила в этот дом подобно трогательной нищенке, в отчаянии довольствующейся крохами любви, которыми Найджел мог скупо со мной делиться. Я знала, что Роксана и Констанс на дух меня не переносили, но не обращала на них внимания. Я твердо верила, что никто и ничто не может встать преградой между мной и Найджелом. — Тонкие руки Клодии легли на талию, словно эта поза помогала ей устоять на месте. — К сожалению, я недооценила малышку Роксану. Всякий раз при виде меня она закатывала отвратительные истерики. Тактика срабатывала. Констанс сразу же сообщила мне, в самых приличных тонах, какие только можно представить, что мне лучше больше не приходить в ее дом. Ее дом, — с горечью повторила Клодия. — Дом, который должен был стать моим. А Найджел, — при упоминании этого имени Клодия еще крепче обняла себя, — мой прекрасный, бесценный Найджел остался с ней. После всего, что обещал мне, после всего, что мы… — Голос Клодии резко оборвался, она глубоко вздохнула и закончила совершенно другим тоном: — Что ж, Найджел и в самом деле имел безрассудство остаться с ней.
В комнате на какое-то время воцарилось молчание.
— Я чувствовала себя опустошенной, — едва слышно заговорила Клодия. — Врата рая захлопнулись прямо перед носом истинного верующего, и я поняла, что для меня кончилось время верить. Тогда мне уже исполнилось семнадцать, до меня наконец дошло, сколько времени я потеряла на абсолютное безумие, и дала себе обет больше его не тратить. Я ушла.
Клодия вновь замолчала. Было ясно, что она высказала все, что могла, но Кирстен не смогла удержаться от вопроса:
— И вы больше никогда не возвращались в Уинфорд?
В ответ прозвучало краткое «нет».
— Даже в гости?
— Даже в гости.
— Но вы ведь поддерживаете связь со своей семьей?
Клодия выглядела удивленной, словно мысль эта никогда не приходила ей в голову.
— А зачем?
Теперь настала очередь удивиться Кирстен. Она не представляла себе жизнь вне семьи.
— И что сейчас ваш дядя?
Клодия поморщилась:
— Что дядя? Негодяю уже шестьдесят пять. В нем и капли не осталось от былой живости, благородства и прочего. Знаешь: огромный живот, лысина, морщины…
— А Роксана?
— Мы прилагаем все усилия, чтобы не вращаться в одних кругах. У нее своя сфера влияния, у меня — своя.
Несмотря на резкий и даже бесцеремонный тон Клодии, было видно, как она страдает; боль пронизывала все ее существо, жгло изнутри, мучила бессмысленными приступами отчаяния.
— Так что, как видишь, дорогая, — пытаясь прекратить эту муку, подытожила Клодия, — я ничего не имею против Майкла Истбоурна, за исключением компании, которую он себе выбрал.
С этими словами Клодия вышла из столовой.
Рассказ жены поразил Эрика, и куда больше, чем Кирстен. Прожить с человеком почти полжизни и не узнать о нем самого главного. Невероятно!
Он был просто ошеломлен. Получается, что у Клодии все-таки была личная тайна — детское разочарование в обожаемом дяде. Фурия в аду ничто (теперь Эрик был с этим согласен) в сравнении с брошенной женщиной. И не важно, девочка это или зрелая леди. Без сомнения, откровения Клодии во многом объясняли ее одержимость Уинфордом — во многом, но далеко не во всем.
Откинувшись на стуле, Эрик потер указательным пальцем подбородок: явный признак того, что в его изобретательной голове зародилась какая-то идея.
— Ну, так что, ты хочешь познакомиться с Майклом, а? — обратился он к Кирстен.
Все еще под впечатлением от рассказа Клодии, та смогла ответить лишь неопределенным, рассеянным кивком.
— Дай мне об этом подумать. Я хотел бы кое-что подготовить. — Заговорщически понизив голос, Эрик прошептал: — Ты мне веришь?
— Абсолютно, — так же шепотом ответила Кирстен.
— Умница. С твоей стороны это более чем благоразумно.
Вторую чашку чая они выпили наедине. Поскольку Клодия так и не возвращалась, Кирстен решила пойти поискать ее. Тихонько постучавшись в дверь Клодии и отворив ее, Кирстен нашла пожилую леди растянувшейся на бледно-голубом бархатном диване, с обмотанной полотенцем головой.
— Опять мигрень? — поинтересовалась Кирстен.
Клодия слегка повернула голову и открыла глаза.
— Думаю, это ненадолго, — произнесла она со слабой улыбкой. — Не волнуйся, дорогая, до последнего акта «Камиллы» еще далеко, сейчас все пройдет.
Клодия подвинулась, освободив часть дивана и жестом пригласила Кирстен сесть рядом с собой.
— Вы уверены? Не лучше ли вам постараться уснуть?
— Я в порядке. Ты же знаешь, что я всегда чувствую себя гораздо лучше, когда ты рядом.
Кирстен колебалась еще какое-то мгновение, но наконец подсела к Клодии и с любопытством оглядела шикарно обставленные апартаменты. Стены здесь были оклеены бледно-голубыми тиснеными обоями, под цвет им была и обстановка, что напомнило Кирстен морской пейзаж, спокойный и величественный — прекрасное лекарство от мирской суеты.
— Почему у вас с Эриком отдельные спальни? — задала Кирстен вопрос, все прошедшие месяцы вертевшийся у нее на языке.
Ответ Клодии прозвучал на удивление прозаично:
— Большинство супружеских пар поступают так спустя определенное количество лет.
— В самом деле? В этом есть что-то печальное.
— Не печальное, дорогая, реальное, не говоря уже о проклятой практичности.
— Я не хотела бы иметь раздельные спальни. Ведь спать раздельно все равно что и жить раздельно.
— Мы с Эриком совсем не живем раздельно.
— Но разве вам не кажется, что при этом вы что-то теряете?
— Ничуть.
— А мне бы казалось. И если в конце концов так случается у всех, какой тогда вообще смысл в женитьбе?
— О, существует масса очень веских причин, дорогая, но основная из них — товарищество.
Кирстен поморщилась:
— Благодарю покорно. Лично я выйду замуж только по страсти.
— А что будет, когда страсть пройдет?
— У меня она никогда не пройдет!
Клодия засмеялась наивности девушки. Сняв с головы полотенце, она медленно поднялась и села.
