Мередит Рич - Бижутерия
Комната оказалась маленькой — с двуспальной кроватью, прикроватным столиком, корзиной для мусора, подставкой для чемоданов с оборванным ремнем и повешенной над кроватью литографией с видом Альп. За дверью в санузле — маленькая, во многих местах проржавевшая ванна, унитаз, раковина и треснутое зеркало.
— Ох, Анна… — начала Мадлен, но подруга ее оборвала:
— Который час?
— Без четверти два.
— Хорошо. — Она поставила саквояж на прикроватный столик. Быстро открыла, достала оттуда белую ночную рубашку, переоделась, а платье небрежно швырнула на пол. Но прежде чем надеть рубашку, прижала ладонь к животу и что-то прошептала, но Мадлен не расслышала слов. Натянув через голову рубашку, Анна откинула одеяло.
— По крайней мере простыни чистые, — сказала она. Легла на постель и уставилась в потолок.
Они ждали.
Без четырех два раздался стук в дверь.
— Кто там? — спросила Анна.
— Это я. Рэнди. Ради Бога, что все это значит?
Анна кивнула Мадлен, и та открыла дверь.
Когда створка распахнулась, Рэнди выругался:
— Черт! Ну и дыра. — И тут увидел Мадлен. — А ты что здесь делаешь? — И в следующую секунду заметил на кровати Анну.
— Привет, Рэнди, — поздоровалась она. Рэнди сделал шаг в комнату, и Мадлен затворила за ним дверь.
— Извини, Анна, я ничего не понимаю. — Он повернулся к Мадлен. — По телефону ты сказала, что она согласна с моим мнением.
— Она решила поступить так, как ты хочешь, — поправила его девушка.
— Хорошо. Но почему мы должны разговаривать в этой дыре?
— Ты здесь не для того, чтобы разговаривать, — мрачно заявила Мадлен.
— А для чего же? Что вы задумали?
Анна потянулась к прикроватному столику и открыла саквояж. Внутри поблескивали металлические предметы, напоминавшие хирургические инструменты.
— Ты здесь, чтобы это сделать.
Рэнди позеленел.
— Что?!
Анна взялась за подол рубашки и задрала ее выше пояса.
— Введешь это туда. — Она не сводила с Рэнди сияющих глаз. — Это ты не хочешь ребенка, ты и избавляйся.
Рэнди недоверчиво замотал головой.
— Нет! Анна, ты что, сошла с ума?! — Он накинулся на Мадлен: — Это ты ее подучила.
Девушка хотела ответить, но Анна резко ее оборвала:
— Она к этому не имеет никакого отношения. Все придумала я. Тебе в это трудно поверить? Я! Мадлен старалась меня отговорить. Но я не согласилась: мы либо оставим ребенка, либо аборт сделаешь ты сам. Это твое решение, Рэнди. Ты будешь моим мужем. Я уважаю твои желания.
— Анна, крошка. — Рэнди присел на краешек кровати. Его голос дрожал. На лбу выступили капельки пота. Потемнели подмышки пиджака из легкой полосатой ткани. — Я знаю очень хорошего врача. У него легальный кабинет… Он в этих делах понимает толк. И чрезвычайно скромен, если это то, о чем ты беспокоишься.
Анна не переставая мотала головой.
— Ты ненормальная! — запротестовал Рэнди; его голос взвился до визгливого фальцета. — Я тебя искромсаю! Я не знаю, что делать. Ты можешь умереть!
Анна протянула руку и дотронулась до его щеки.
— Наш ребенок тоже может умереть. Если этому суждено случиться, я не хочу, чтобы аборт делал кто-нибудь другой, кроме тебя. Мадлен станет ассистировать. Она не хотела, но согласилась, потому что я ее попросила. Чтобы позвать на помощь, если что-то пойдет не так. — Анна отбросила со лба слипшиеся от пота волосы. — Это нехорошее дело. И я не хочу совершать его в пристойном месте. Но если ты так решил, мы в твоих руках, дорогой.
Внезапно Рэнди поднялся и попятился к двери.
— Нет! Я не стану этого делать!
Он уже дотронулся до ручки, когда голос Анны ударил как пощечина.
— Если ты переступишь порог, я сохраню ребенка, и не важно, что мне придется растить его одной! Свадьба не состоится! Я не могу выходить замуж за такого бесчувственного, черствого человека. За человека, который не способен нести ответственность за собственные действия. Если ты уйдешь, между нами все кончено, Рэнди.
Он застыл у двери, так и не убрав ладонь с ручки. Плечи его задрожали. Рэнди всхлипнул. В следующую секунду он бросился к кровати и обнял Анну.
— Ты права. Мы оставим ребенка.
Через плечо Анна покосилась на Мадлен и тихо прошептала:
— Унеси саквояж.
Девушка взяла с прикроватного столика саквояж с хирургическими инструментами и вышла в коридор, аккуратно прикрыв дверь, так что запор почти не щелкнул.
Свадебная месса проходила в епископальной церкви Святого Бартоломью на углу Пятой улицы и Парк-авеню. Кроме Мадлен, которая исполняла роль главной подружки, были еще девять других подружек невесты. Всех обрядили в платья для торжеств на пленэре из абрикосового шифона и венки из васильков — единственная дань, которую позволила Анна богемности периода. Сама она была в платье из бледно-абрикосового бархата с кружевами от Генри Бендела и держала букетик из цветов жасмина, гипсофил и васильков. В сочетании с ее рыжими волосами и бледной кожей вид получился потрясающий. Каждый считал своим долгом заметить, что она и Рэнди составляют великолепнейшую пару.
Последующий прием в клубе «Метрополитен» был устроен с грандиозным размахом. Мадлен считала, что за последние недели привыкла к интенсивным развлечениям, но Макнилы превзошли самих себя. Тысяча дорогих и близких друзей заполнили бальный зал, который для данного случая был задрапирован бледно-абрикосовым шелком и превращен в огромный шатер с десятками тысяч цветов — жасмина и чайных роз. Подавали седло барашка, омаров, прочие деликатесы, вина и нескончаемое шампанское. Танцевали до воскресного утра под музыку Питера Дачина.
Анну и Рэнди принудили уйти в полночь. Они хотели остаться — заняться любовью можно и потом, так зачем рано покидать занятное сборище? Но Элизабет Макнил, сохраняя традицию, настояла. В вихре розовых лепестков и слез молодожены сели в лимузин и укатили в ночь. В «Пирре» им был заказан номер для новобрачных. А следующим вечером они улетали в трехнедельное путешествие в Италию.
Хэдли и Мадлен вернулись в квартиру Макнилов вскоре после трех. Они устроились отдохнуть на кухне, задрали ноги на стол и принялись уминать печенье с молоком.
— Ну вот и все, — бросил Хэдли. — Такой месячишко я бы не решился повторить.
— Пока сам не женишься, — съехидничала Мадлен.
— Я? Ни за что. С женщинами жить буду, но ни на одной не женюсь.
— Почему? Что, мы для тебя нехороши?
Хэдли рассмеялся.
— Хороши. Но не хочу быть связан по рукам и ногам. А Анна, судя по всему, возьмет на себя мою долю деторождения. Я сторонник нулевого прироста населения. Планета и так будет вскорости перенаселена. Каким образом прокормить всех? И как производить достаточно пищи на загрязненных и зараженных химикатами территориях?
