Эйлин Гурдж - Леди в красном
— Правда? А вы не против… Я имею в виду, что хотела бы как-нибудь на него взглянуть.
Было видно, что она не хочет показаться навязчивой.
— Когда вам заблагорассудится. Я практически все время дома. Просто позвоните, если будете проезжать мимо. Вот мой номер. — Он нацарапал его на салфетке.
Она аккуратно свернула салфетку и положила в карман.
— Вас это точно не затруднит?
— Вы шутите? Да я буду только рад. Там такая тишина, что я слышу собственные мысли. А в моем случае это может быть опасно.
Она улыбнулась, причем совершенно искренне, и эта улыбка на короткий миг осветила ее лицо, как луч солнца, выбившийся из-за туч. Из машины на другом конце парка доносилась музыка, какая-то баллада из семидесятых, а играющий неподалеку мальчик с собакой снова запустил в небо тарелку — вертящийся синий кружок, который, словно споря с притяжением земли, на секунду завис в воздухе. В это краткое мгновение Колин тоже ощутил необыкновенный душевный подъем.
— Хорошо, тогда ловлю вас на слове. Но сначала мне нужно найти работу и жилье. Именно в такой последовательности.
— Какую работу вы ищете?
— Вы имеете в виду, что я еще умею, кроме как врезаться в чужие машины? — Она покачала головой. — Боюсь, немного. Когда-то я весьма неплохо готовила, но сейчас, боюсь, растеряла все навыки.
— На острове полно ресторанов.
— Но ни в одном из них не требуется на работу бывшая заключенная. Уж поверьте, я-то знаю. Я уже успела все их обойти.
— Что-то да подвернется, я уверен. Вы, главное, не теряйте надежду. У нас, в обществе анонимных алкоголиков, существует поговорка: «Притворяйся, пока это не станет действительно так». Я в последнее время зачастую так и поступаю.
— Спасибо, я запомню. — На этот раз улыбка получилась вымученной. Она поднялась и бросила пустой стаканчик в урну. — Мне нужно идти. Было приятно пообщаться. Я позвоню, как только определюсь со своими планами.
— Удачи в поисках, — сказал он, пожимая ей на прощание руку.
— Спасибо. Надеюсь, до скорой встречи.
Он почувствовал, как что-то внутри ёкнуло при мысли об этом. И дело было не только в том, что он хотел узнать ее получше, скорее — в возникшем между ними взаимопонимании. Они были родственными душами, несмотря на различные жизненные обстоятельства, забросившие в одно место. Равно как и он, Эллис Кесслер знала, что мир полон темных углов и зазубренных краев.
5
Май, 1942
Элеанор Стайлз проснулась от лая собак в вольере во дворе. Даже в том шатком, полубессознательном состоянии, в котором она пребывала, она все же смогла определить, что растревожил собак не енот или олень, а скорее двуногий гость. Она моментально выбралась из-под покрывала и вскочила с кровати. Часы около кровати показывали половину восьмого. Так поздно! Обычно она поднималась затемно, но этой ночью ей плохо спалось — она смогла уснуть только хорошо за полночь. Она потянулась за халатом из синели, брошенным на одну из приземистых ножек кровати. Обычно он висел в шкафу, но в отсутствие мужа — Джо воевал на Тихом океане — она позволила себе немного отступить от заведенных правил. Достаточно было того, что она поддерживала чистоту в доме и заботилась о дочери, не говоря уже о собаках, цыплятах и «огороде победы»[11], которые тоже требовали внимания. И только в спальне, которую они с мужем делили на протяжении десяти лет, ее присутствие наконец-то стало давать о себе знать, как ежевичная лоза, которая полностью накрыла забор вдоль дороги в отсутствие Джо. Обувь была кое-как задвинута под кровать, а рабочая одежда, до сих пор влажная после вчерашнего купания собак, небрежно брошена на кресло-качалку. Туалетный столик, на котором раньше стояли пудра и флакончики с духами, теперь был заставлен всевозможными тюбиками с мазью и таблетками от глистов. На прикроватной тумбочке вместо «Ридерс Дайджест» и журналов по гребле, которые читал Джо, теперь лежал буклет, агитировавший покупать облигации военного займа, оставшийся с акции, проводимой на прошлой неделе, плюс книга о собачьих заболеваниях, а также вырезка из газеты с новыми правилами маскировки.
Она босиком подкралась к окну и сквозь запотевшее от дыхания стекло увидела, как во двор въезжает незнакомый зеленый «паккард». Она не привыкла принимать гостей, особенно в столь ранний час, к тому же в связи с введением новых военных ограничений на дорогах все реже стали встречаться машины. Зачем он приехал сюда? По делам службы? Она похолодела от одной только мысли об этом. Но нет, моложавый темноволосый мужчина в хаки и с закатанными по локоть рукавами рубашки, выбравшийся из машины, не похож был на посланника. И если он приехал сообщить плохие известия, то такой способ оповещения — с улыбкой на лице и запрокинутым к солнцу лицом — был явно неуместен. Когда человек шел по дорожке, она заметила, что он немного прихрамывает, — наверное, какая-то старая травма. Судя по тому, что он приволакивал ногу и двигался рывками, похоже, так оно и было.
Она перевела дух и провела рукой по волосам, отчего они только вздыбились. Она была обладательницей рыжевато-каштановых волос, под цвет растущего во дворе земляничного дерева, под которым как раз и остановился непрошеный гость. Затем ее посетила новая мысль: если это не были плохие вести о Джо, то могло быть служебное дело иного рода. Она в панике бросила взгляд в сторону сарая, который был переделан в вольер с площадкой, огороженной проволокой, где, учуяв незнакомца, теперь истошно лаяли все шесть собак. Краем глаза она уловила движение в окне маленькой меблированной комнатушки, обустроенной за собачьими будками. Она прикидывала, заметил ли это мужчина. Не потому ли он остановился? При мысли об этом что-то оборвалось внутри, но тут послышался стук в дверь.
Надев комнатные тапочки и затягивая пояс на халате, она подошла к двери.
— Извините. Надеюсь, не разбудил, — сказал он, глядя на ее облачение. — Я увидел дым из трубы и подумал…
Он задрал голову и посмотрел вверх.
— Я поддерживаю огонь и ночью, — пояснила она. С учетом военного времени нефть и даже уголь были в дефиците, а старый дом, построенный еще отцом Джо, не задерживал тепло, поэтому даже весной ей приходилось круглосуточно топить печь, чтобы не замерзнуть.
— Уильям МакГинти, — представился он и ловко отсалютовал, приложив два пальца ко лбу. — А вы, должно быть, миссис Стайлз.
Она кивнула, отметив про себя, что его имя ей знакомо. Встречались ли они раньше? Нет, иначе бы она запомнила это лицо. Он был примерно ее возраста — тридцать или что-то около того, высокий и поджарый, как гончая, с поразительными голубыми глазами и гривой черных волос, которые категорически не хотели оставаться уложенными. Он выглядел смутно знакомым, словно человек, которого она случайно повстречала в городе, и это не давало ей покоя. Он мог быть одним из приспешников шерифа ЛаПорте, кто знает. Будучи капитаном отряда местной обороны, ЛаПорте задался целью безжалостно преследовать каждого, на кого падет подозрение в том, что он вражеский шпион. Так было с Отто Халлером, пожилым немцем-аптекарем, — он был вынужден продать свою аптеку и уехать с острова, потому что жизнь там стала для него невыносимой. «А что же будет, если в руки ЛаПорте попадется настоящий перебежчик?» — размышляла она, чувствуя, как по спине бегут холодные мурашки.
