Анна Яковлева - Посадочные огни
– Значит, вместе будем от бомжей отбиваться! Вот жизнь! Что ж это делается на свете? Куда все катится? Ну, ничё. Нас бьют – мы крепчаем!
Маргарита еще только закрывала дверь, а Зинаида, не обремененная комплексами, уже внедрилась на кухню и устраивалась за столом.
– Чай-то у тебя есть? А то мы весь выпили, а в магазин тащиться лень…
– Есть, Зин, я привезла.
Маргарита выставила на стол чайную пару и открыла дверь в чулан. Здесь хранились банки с заготовками Зинкиного производства.
Пока Маргарита выбирала варенье, Зинаида материализовалась у нее за спиной и с придыханием произнесла:
– Ты смотри, цел!
Марго обернулась:
– Ты о чем?
Зинаида притащила из сеней кусок трубы с двумя шлангами и опустилась перед ним на колени, как перед мироточивой иконой.
– Кстати, что это за хлам? – Маргарита завтра же намеревалась избавиться от ненужного старья. Первой в очереди стояла эта малопонятная труба с отростками. – Я выбросить собираюсь.
– Как это – выбросить? Ты что?! У матушки вашей, у Катерины Георгиевны, – произнесла Зинаида с благоговением, – руки золотые были, все умела! Мы с ней самогоночку гнали – всякие там ихние виски отдыхают! Знаешь, сколько у ней рецептов было?
Маргарита не знала. Она впервые слышала, что ее мать гнала самогон.
Галкина остановила на Зинке задумчивый взгляд, но смотрела при этом в себя. На что еще откроет ей глаза одноклассница Зинаида Резник?
Зинка, кряхтя, поднялась с колен.
– Может, займемся с тобой на досуге? У меня компоты еще с позапрошлого года стоят! Поставим брагу, а, Рит?
– Да ну тебя, выдумала! – отмахнулась Галкина. – Кому она нужна, эта гадость? Я вообще крепкое не пью.
– Так и я не то чтобы пью. На продажу сделаем! Сколько сейчас бутылка водки стоит?
Маргарита пожала плечами:
– Понятия не имею. Не помню, когда покупала.
– Так я тебе скажу: стольник! А что получше, так и вовсе под двести! А мы будем продавать по полтиннику! Или даже по семьдесят…
Глаза у Зинаиды загорелись алчным блеском. Она пошевелила губами, производя нехитрые подсчеты:
– С одной фляги получается шесть литров продукта… Это… выходит… двенадцать бутылок! По семьдесят рублей… – Зинаида поймала скептический взгляд Марго, – ладно, по шестьдесят! Все равно выгодно!
– Выгодно? Ты кому собралась ее здесь продавать, Зин? Половина деревни пустых домов, в остальной половине – старики одни!
– Рит, ты не поверишь, сколько здесь народу ошивается каждый выходной! Через месяц снег выпадет – сама увидишь! Понаедут и свои, и чужие, с лыжами, с мангалами, а тут и мы с продуктом! А у тебя домик угловой, повесим объявление и свой маленький гешефт делать будем!
– А менты? – Дело принимало совершенно другой оборот, нужно было продумать детали.
– Ой, ты нашего Федора не помнишь, что ли? – отмахнулась Зинаида. – Такая пьянь болотная, он только рад будет, если бесплатное пойло появится.
Маргарита смутно припоминала добродушного, спортивного вида парня. Все те же и там же. Будто никуда и не уезжала и не было этих двадцати лет.
– Федор? Иванушкин? А разве он еще в деревне?
– А куда ему деться? Здесь, в Марфинке! Рюмку мимо рта не пронесет. Как Люська померла, так и стал прикладываться.
– То есть у нас с тобой уже не двенадцать, а одиннадцать бутылок остается? – подсчитала Марго, пропустив мимо ушей подробности из личной жизни местного участкового.
Зинаида развела руками:
– Ну, что сделаешь, жизнь такая! Зато Федор крышей нашей будет!
Галкина сняла с полки банку варенья, хмурясь от мечущихся мыслей, перешла к столу.
Надо решаться. Деньги нужны позарез, до такой степени, что хоть на паперть иди. «Самогон – это не образ жизни, это не призвание, это всего лишь вид заработка, – уговаривала себя Галкина, – это выход из кризиса. Отходной маневр, метод бокового прыжка – вот что это! Даже Кутузов сдал Москву, когда деваться было некуда. Если у меня самой нет талантов, монетизировать нечего, то почему не воспользоваться талантами Зинаиды?»
– Стартовый капитал не нужен. Оборудование есть, варенье есть. А что, собственно, я теряю? – вслух продолжила размышления Марго. – Ладно, Зин, считай, ты меня уговорила. Но если твой бизнес-план окажется убыточным, учти, потери я вычту из твоей доли.
– Какие потери, Рит? Никаких потерь. Компоты мои, дрожжи мои, газ – твой! Идет?
– У меня газа только один баллон, и тот завтра привезут.
– Хватит за глаза! Для начала… Кстати, куда ты его поставить?
– В сенях. Газ у нас всегда там стоял.
Через неделю кухня Марго была переоборудована в частное нелегальное предприятие по производству самогона.
На плитке стоял побитый жизнью сорокалитровый молочный бидон. Из крышки бидона, обмазанной засохшим тестом, торчала трубка со шлангами. Один из шлангов тянулся к крану, другой был выброшен в форточку и заканчивался на земле под окном. Со свободного конца трубки свисал шнурок, под ним стояла трехлитровая банка, куда со шнурка стекала жидкость.
Над всем этим «техно» хлопотала Зинаида, мурлыкала под нос «Капли датского короля», меняла полную банку на пустую, процеживала жидкость через фильтр с активированным углем. Процесс приближался к завершающей стадии. На столе ожидали огурцы домашней засолки, капуста, только что отваренная картошка, ломтями нарезанный хлеб, колбаса, две стопки и спиртомер. Возбужденная, раскрасневшаяся от процесса Зинаида понюхала жидкость, пошевелила ноздрями. Марго заглянула через плечо технологу самогоноварения:
– Ну, что там?
– Высший класс! Никакого запаха! – Зинаида опустила в банку спиртомер. – Вот они, нанотехнологии! Смотри! Семьдесят пять градусов! Разбавлять надо.
Зинаида начала разводить содержимое банки, опять измерила градус, разлила по стопкам готовое зелье. Бросила в каждую стопку по кубику льда.
– За нас.
Зинаида подмигнула Галкиной, махнула сто граммов, захрустела огурцом. Марго, глядя на Зинаиду, передернула плечами.
– Ну, чего ты, пей! – Зинаиде нужна была компания.
– С праздником молодого самогона тебя, Зин.
Марго набрала в грудь воздуха и опрокинула стопку. Горло сдавило, она закашлялась.
– Ну, как? Нормально?
Маргарита задышала и прислушалась к себе. В груди стало горячо.
– Нормально вроде… Жива пока.
– Закусывай давай! Эх, полечим нервишки! До чего одиночество доводит…
– Зин, мы так сопьемся. И потом, какое это у тебя одиночество? У тебя полный дом Резников: муж, дети, внучка. Это у меня – ни кола ни двора. Нет посадочной полосы…
Зинаиду торкнуло, голова отяжелела. Она подставила ладошку под щеку:
– Что-то я не поняла, ты про какую полосу говоришь?
