Фейрин Престон - Мой милый грешник
Синклер снова взглянул на часы и сказал:
— Да, наверно, сегодня после обеда нам устроят показ моделей.
Он встал и предложил Джиллиан руку, и она опёрлась на нее, не успев подумать, стоит ли это делать.
7
— Вам вчера удалось заснуть после того, как вы вернулись в свою комнату? — спросил Син, спускаясь вместе с ней по каменным ступеням.
Где-то по дороге он выпустил ее руку. И непрерывно говорил обо всяких пустяках. «Собственно, почему бы и нет, — подумала Джиллиан, — но только это так не похоже на его обычное поведение…» Какой-то он был… скованный, что ли. Странно. Джиллиан была уверена, что Синклеру Дамарону очень редко случалось чувствовать себя не в своей тарелке. Обычно он был исполнен уверенности. Вряд ли полуночного визита женщины — любой женщины — оказалось бы достаточно, чтобы выбить его из седла.
— Удалось. А вам?
— Мне тоже.
Его лицо было таким же суровым, как всегда, и держался он так же уверенно — и все же что-то было не так. Синклер избегал смотреть ей в глаза. Может быть, он жалеет о признании, которое сделал ей этой ночью?
А, ей-то что до этого! И вообще, напрасно она отправилась гулять с ним.
— Син, что-то случилось? По-моему, вы чем-то озабочены…
Он взглянул на нее и тут же отвел глаза.
— Нет. А почему вы спрашиваете?
Она пожала плечами.
— Не знаю. Вы какой-то… напряженный.
— А вам не кажется, что у меня достаточно на то причин?
— Но ведь ночью вы говорили, что абсолютно не волнуетесь из-за Стефана. Вы утверждали, что прекрасно спите…
Упоминать другую тему их ночной беседы было бы неразумно. Она не собирается с ним спать, так что и обсуждать это незачем.
— А куда подевались ваши охранники?
— Куда им положено. Куда же они денутся?
Джиллиан с любопытством отметила, что в голосе Сина прорвалось раздражение.
— Обычно я их вижу.
— В самом деле? Ну, значит, они лучше научились маскироваться.
— А по-моему, от них куда больше пользы, когда их видно, — заметила она.
— Это зависит от того, чего именно вы хотите.
— Да, наверное. Но…
Но в этот момент он взял ее за руку и заставил остановиться. Они стояли на нижней террасе, над самым пляжем. И что-то в самом деле было не так. Джиллиан не знала, что именно, но чувствовала, что ей было куда легче разговаривать с ним ночью, сидя у него на кровати, чем теперь.
— Син, что…
— Вы все еще беспокоитесь из-за охранников? Почему? О ком вы, собственно, беспокоитесь?
Она напряглась. Синклер еще никогда не разговаривал с ней таким резким тоном!
— Если вы имеете в виду, о ком я беспокоюсь: о вас и жителях этого острова, или о Стефане, то, на мой взгляд, подобный вопрос не заслуживает ответа.
К тому же она все равно не могла бы ответить на этот вопрос. Она беспокоилась слишком о многом и не могла бы определить, что тревожит ее больше. Все ее тревоги переплетались и сливались воедино.
— Да, вы правы, — сказал Син, помолчав. — Такой вопрос не заслуживает ответа.
Джиллиан пыталась отмахнуться от мыслей о том, что происходит с Сином. Мало у нее собственных, серьезных проблем, чтобы волноваться еще из-за этого? Но она все же волновалась.
Утро было прекрасное, вокруг цвел дивный сад, у самых ног плескался океан, а Джиллиан думала только о Сине.
«Что ж, это вполне естественно», — сказала она себе. Син — энергичный, обаятельный мужчина, притягивающий к себе, как магнит. Он стоял, расставив ноги, сунув руки в карманы брюк, и смотрел вдаль, напряженный и собранный, готовый к битве. Он казался суровым и цельным, словно каменный монолит, и прекрасно вписывался в дикую красоту острова.
— Син?
— Да? — отозвался он отсутствующим тоном. Она хотела понять, в чем дело, хотела, чтобы Синклер объяснил ей или хотя бы намекнул, что случилось. Но не знала, как сказать об этом. И не нашла ничего лучшего, как спросить:
— Вы живете здесь круглый год?
Вопрос был дурацкий и неуместный, но она не могла придумать ничего другого.
— Нет. В основном я живу в Нью-Йорке, но стараюсь приезжать сюда как можно чаще. И мои кузены тоже. Мы очень любим собираться здесь все вместе.
— Да, наверно, хорошо быть членом такой дружной семьи, — сказала Джиллиан, не подумав, и только потом сообразила, что как раз этого говорить не следовало.
Но было уже поздно. Син подхватил предложенную тему.
Он в первый раз за все утро посмотрел ей прямо в лицо.
— Но ведь вы, похоже, тоже любите свою мать и отчима. Вы то и дело ездите домой…
Джиллиан покачала головой.
— Нет, я никогда не чувствовала Ближний Восток своим домом. Я езжу туда, чтобы повидаться с матерью, вот и все. Мой дом в Америке.
— В Мэне?
— Где получится.
Син кивнул. Он смотрел на ее волосы, развевающиеся на ветру.
— Вы часто переселяетесь с места на место?
Джиллиан вздохнула. И зачем только она отправилась на эту прогулку?
— Насколько я понимаю, люди, которые следили за мной, должны были сообщить вам об этом, — не упустила случая уколоть его Джиллиан.
— Ну, разумеется.
— Как это мило с вашей стороны!
Он вскинул брови.
— Это было необходимо!
— Смотря для кого.
— Но я-то, естественно, говорю со своей точки зрения.
— Естественно.
Она изо всех сил старалась вести тихую, незаметную жизнь — и все равно до нее добрались! Син нашел ее, похитил, и… и соблазнил. В какой-то мере.
В последнее трудно было поверить, но тем не менее это была правда.
А иначе отчего бы она согласилась отправиться с ним гулять сегодня утром? Зачем бы она стала так лихорадочно искать тему для разговора — лишь бы он поговорил с ней? И с чего бы она — она! — начала чувствовать себя неловко?
Она не понимала, зачем Синклер пришел к ней и пригласил на прогулку. Он, казалось, не интересовался ею, не хотел говорить с ней…
Джиллиан решила уйти к себе.
— Син! Зачем, собственно, вы привели меня сюда? — поинтересовалась она, надеясь получить от него, как обычно, прямой ответ.
Тут до них донесся какой-то едва различимый звук. Джиллиан сперва не поняла, что это было.
Син повернулся к ней. На лице у него было странное выражение.
— Джиллиан…
— Что?..
Она обернулась на звук и увидела самолет, летящий над океаном на бреющем полете по направлению к острову.
— Это кто-то из ваших?
Джиллиан еще не успела закончить, как поняла, что нет. Самолет подлетел ближе, и Джиллиан смогла разглядеть опознавательные знаки.
Она обернулась к Дамарону.
— Стефан? Это Стефан, да?
