Галина Врублевская - Королева придурочная
В пять минут четвертого в зале появилась Ксения. Она была чертовски голодна и предложила всем пойти в столовую для персонала:
– Я могу договориться на кухне, чтобы и вам принесли порции.
Алина пренебрежительно улыбнулась:
– Лучше пошли в кафе при сауне. Там и музыка, и оформление, и вообще – для разговора более уютная обстановка.
Ксения согласилась. По крайней мере – она не останется с Вадиком наедине, а на людях он всегда вел себя приличнее.
В кафе в одиночестве уже пила кофе Мария. Появление трех знакомых людей обрадовало ее:
– Присоединяйтесь ко мне!
Для Ксении присутствие еще одного человека было кстати: возрастали шансы избежать скандала с Вадиком. Уселись кружком за маленький столик, будто отмечали праздник.
Пока барменша подогревала в микроволновке пиццу для клиентов, Алина вкратце объяснила Ксении, как они с Вадиком оказались в санатории. Она в очередной раз изложила легенду об аптечке и даже предложила после обеда посмотреть ее. Беспокойство Ксении на время улеглось – стечение обстоятельств! Она захотела пригласить вечером Алину к себе, но вовремя спохватилась, что обещал наведаться Виктор Эдуардович. А он своим намерениям следовал неукоснительно. Все сосредоточились на еде. Мария заказала еще один кофе и пирожное, хотя знала, что они вредят ее фигуре. Улучив момент, поинтересовалась у Ксении, как прошла ее командировка. Спросила, есть ли что новенького в сфере медицинской техники и не встретила ли она на выставке общих знакомых. Ксения неожиданно смутилась и поперхнулась пиццей.
– Да, видела твоего электронщика, Стрельцова. Он в последний день работы выставки заглянул туда.
– Я тут три дня не могла до него дозвониться: в программе опять какой-то сбой, а его и на работе нет, и мобильный отключен. Он ничего тебе не говорил?
– Не говорил о чем?
– Ну, может, собирался куда уезжать.
– С какой стати, – Ксения пожала плечами.
От Марии не укрылось нарочитое, искусственное равнодушие подруги. Неужели он понравился Ксении? А Ксения – ему? Мария страдала неистребимым любопытством, когда дело касалось амурных. Но поняла: сейчас, при всех, Ксения ничего ей не расскажет. Мария встала, и пожелала компании приятного аппетита и ушла.
Алина и Владик поднялись следом. На прощанье Вадик неуверенно спросил Ксению:
– Ну, так я зайду к вам вечерком, реально? С Никиткой пообщаюсь.
– Только не сегодня. Я с дороги устала. У меня много дел накопилось, постирать надо, убраться. Приходи завтра, Вадик, хорошо?
Вадик ждать не захотел. Не дожидаясь завтрашнего дня, купил в ларьке у шоссе букет цветов и направился к Ксении. Решил прийти попозже, когда она уложит Никитку спать. Он упадет перед Ксенией на колени, попросит прощения за все и будет терпеливо ждать, когда она простит его и вернется домой. Сегодня утром он опять повел себя глупо, думал мгновенно выдернуть жену из санатория. Нет, так, наскоком, у него ничего не выйдет.
Вадик подошел к двери и тихо постучал. Никто не отозвался. Однако под дверью виднелась узкая полоска желтоватого света.
– Ксения, открой! Ты же не спишь! – Вадик застучал громче.
– Вадик, прошу тебя, уходи. Уже поздно. Я устала.
– Нам надо поговорить, блин!
– Поговорить мы сможем завтра. Приходи после приема ко мне в кабинет.
– Нет, ты должна мне открыть сейчас.
За дверью послышалось какие-то шаги. И снова зазвенел голос Ксении:
– Вадик, извини, я не одна. Уходи, пожалуйста.
– Ну да, с Никиткой. Но я его отец, в конце кон… – Вадик осекся и изменился в лице. – Не одна?! Сейчас я разделаюсь с твоим козлом, твою мать.
Отшвырнул букет в сторону, разбежался, ударил плечом в дверь. Дверь распахнулась, Вадик влетел в комнату, и едва не упал. Перед ним стоял главврач Жарковский в пижамных брюках и майке. Волосатая грудь вздымалась от негодования:
– Ты чего расшумелся, щенок? Ксения тебе ясно сказала, что она не одна, что не желает тебя видеть. Мне что, охрану вызвать – или по доброму уйдешь?
Вадик не верил своим глазам. Сколько раз он ревновал Ксению ко всем подряд, подозревал ее в измене, но ни разу не застал с кем-либо, вот так, что называется, с поличным. И не мог бы застать, потому что Ксения никогда не изменяла мужу, пока жила с ним. Вадик в растерянности чесал свой подбородок. Оба среднего роста, оба пузатенькие, мужчины стояли друг против друга, выпятив грудь. Вадик был почти в два раза моложе Виктора Эдуардовича и крепче физически, но на стороне главврача была иная сила. За ним чувствовались не только сильные руки охранников, но и уверенность человека, занимающего высокое положение. Ксения сидела в сторонке. Она знала, что Вадик ей больше не страшен. Он трус и никогда не пойдет против человека, имеющего вес в обществе.
– О-кей. Я отдаю вам Ксению. Я подаю на развод, к чертовой матери. Мне не нужна такая жена. Но сына я вам не отдам! Никитка, просыпайся! Папа пришел!
Но Жарковский минутой раньше нажал кнопку тревоги, и два сильных молодца уже стояли в дверях, готовые схватить Вадика и скрутить ему руки. Увидев их, Вадик затих и сделал шаг к выходу. Он не хотел повторения скандала, случившегося неделей ранее. Слава богу, Алине тогда удалось замять это дело и с помощью денег заткнуть всем рты. Тихо бурча под нос ругательства, Вадик ретировался.
Ксения, виновато сложила руки на коленях и, опустив глаза, молча сидела на кровати. Сейчас она была вдвойне унижена. Но Жарковский, напротив, чувствовал себя на коне. Он не боялся слухов и сплетен. В его возрасте связь с молодой женщиной только поддерживала реноме. Кроме того, лай этой моськи, этого отвергнутого муженька, пугал Ксению, а, значит, делал более зависимой от него. Жарковский знал: сейчас грубости этого мужика он должен противопоставить утонченную интеллигентность. Главврач подошел к Ксении, накинул ей на плечи брошенное на кровати махровое полотенце. Погладил по голове:
– Я пойду, Ксюша. Тебе надо прийти в себя после выходки этого болвана. Ложись спать или посмотри по телевизору что-нибудь спокойненькое. Доброй ночи, – Жарковский по отечески поцеловал Ксению в макушку и вышел из ее номера.
Ксения упала лицом в подушку и расплакалась.
Вадик пытался вскрыть вены конторским ножом и истошно звал Алину, отдыхающую за стеной. Алина вбежала на крик, увидела брызни крови на простыне и вызвала по телефону дежурного врача. Пожилая врачиха добиралась долго, а Вадик неистовствовал, размахивал ножом. Когда врачиха вошла в комнату, держа чемоданчик с инструментами в руках, он вдруг затих и отдался на ее милость. Вены у больного были целы, а поцарапанную кожу врач смазала йодом и забинтовала. Затем сделала Вадику успокоительный укол и велела подойти ему завтра к сестре на перевязку. Вадик задышал глубже и забылся глубоким сном. Алина сняла с него ботинки, накрыла одеялом. Потом взгляд ее упал на бумажку, валяющуюся под кроватью. Алина подняла листок и прочитала: «В моей смерти прошу винить мою жену Ксению О.». Она покачала головой и ушла к себе.
