Сандра Браун - Бесценный дар
— У меня всегда такая, — сказала Эрин, слабо пытаясь изобразить на лице улыбку. — А как вас зовут?
— Эндрю Джошуа.
— Спасибо вам, — собрав все оставшиеся силы, прошептала она.
Он ласково похлопал ее по руке.
— Вот выздоровеете, тогда будете благодарить.
Он взял из рук Ланса пузырек с таблетками, достал из нагрудного кармана очки в серебряной оправе и прочел этикетку.
Эрин посмотрела на Ланса. Он стоял, засунув руки в карманы джинсов, и смотрел на нее со своего поста в ногах кровати. Во время осмотра ей даже и в голову не пришло задать себе вопрос: почему он здесь? Просто ей было приятно, что он рядом. В этот момент ей почему-то пришло в голову, что морщинка у него между бровей находится точно на одной линии с ямочкой на подбородке. Он улыбнулся короткой сдержанной полуулыбкой, и ей показалось, что теплота, светившаяся у него в глазах, согрела ей лицо. Ей хотелось забыть о том, как ужасно, должно быть, она сейчас выглядит.
Мелани по — прежнему не было видно.
— А-а, пенициллин, — протянул доктор Джошуа. — Зачем вы его принимаете?
— У меня была простуда.
— Когда вы простудились?
— На прошлой неделе. Кажется, во вторник.
— И вы, точно следуя предписаниям, принимали три таблетки в день?
— Позавчера я пропустила один прием. — Она бросила взгляд на Ланса.
— Вы ее приняли позднее или так и не стали принимать?
— Я не стала ее принимать.
— Тогда, сделайте одолжение, не принимайте их больше. Я считаю, что у вас была аллергическая реакция на это лекарство. Это очень хорошие таблетки, но, как вы знаете, для человека, подверженного аллергии, даже что-то хорошее может стать смертельно опасным.
— Но я всю жизнь принимаю пенициллин, — возразила Эрин.
— Это новая, синтетическая его разновидность. Ваш организм почему-то ее отвергает.
— Откуда мне было знать, — пробормотала Эрин, — Теперь знайте. Когда вернетесь домой, проинформируйте об этом своего врача. Я напишу заключение и отдам вам. А как теперь ваша простуда?
— Последние два дня она меня не беспокоит.
— Хорошо. Тогда я сделаю вам укольчик, чтобы вы уснули и больше не чувствовали ваших спазмов. Еще я вам дам противорвотное средство, но сомневаюсь, что вас опять будет тошнить. Пока не появится аппетит, ешьте что-нибудь легкое. — Ей было противно даже упоминание о пище, и доктор Джошуа засмеялся выражению ее лица. — Впрочем, уверен, что в ближайшее время вам есть не захочется!
Доктор сделал ей укол в руку, рассуждая об игре «Хьюстон Ойлерз» в последнем сезоне. Сунув использованную ампулу в черный чемоданчик, он сказал:
— Если вы ко всему прочему не хотите заработать сложную форму пневмонии, вам нужно встать и дать перестелить постель. Кроме того, наденьте сухую ночную рубашку.
Она попробовала было сесть, но мышцы ее не слушались, и опять заболел живот.
— Извините. — Она судорожно вздохнула и упала на подушки.
В какую-то долю секунды Ланс оказался возле нее. Он взял ее на руки и понес в ванную, а доктор пошел вниз звать Мелани, чтобы та перестелила постель. В ванной Ланс посадил Эрин на стул возле туалетного столика.
— Я принесу другую ночную рубашку. Попросить миссис Лайман вам помочь?
Она покачала головой.
— Я смогу переодеться сама, вы только просуньте свежую рубашку в дверь. Она лежит во втором ящике комода, сверху. — Эта речь при всей своей краткости ужасно утомила ее.
Когда Ланс вышел, она спустила бретельки ночной рубашки и сняла ее с плеч, потом стянула с бедер и, не вставая, перешагнула через нее.
— Возьмите, — проговорил Ланс из-за двери, просовывая в щель свежую ночную сорочку. — Дотянетесь?
— Да, — поспешно ответила Эрин и представила себе, что было бы, если бы не смогла. Она густо покраснела — на этот раз не от болезни, а оттого, что точно знала, что именно он бы сделал. Она влезла в рукава рубашки и попыталась застегнуть ее. Но пальцы были точно ватные, и задача показалась ей равносильной подвигам Геракла.
— Позовите меня, когда будете готовы, — донесся его голос из-за двери.
— Я уже почти… Я только… — пролепетала она.
Он вошел и сразу посмотрел на ее висящие… как плети… руки. На лице его появилось выражение бесконечной нежности, и он опустился перед ней на колени.
Он мигом застегнул на ней рубашку от ворота до коленей, словно боясь даже на секунду затянуть этот процесс.
Дойдя до последней пуговицы, он вдруг остановился. И через секунду уже прижимался щекой к ее голому колену, а его руки сзади гладили ее икры. Ей захотелось протянуть руку и дотронуться до его гладких блестящих волос, которые нежно касались ее кожи, но она не могла собраться с силами. А его ладони в это время двигались вверх по ее ногам, массируя ослабевшие, беспомощные мышцы.
Прежде чем застегнуть последнюю пуговицу, он поднял голову и быстро поцеловал ее в колено. Потом взял ее на руки и отнес в спальню — именно в тот момент, когда она уже начинала мечтать о том, как эти сильные руки обнимут ее и прижмут к мускулистому телу.
Доктор и Мелани все еще перестилали постель, тихо переговариваясь. Укол уже начал действовать: она почувствовала сонливость, и, когда Ланс сел в кресло, держа ее на руках, она свернулась калачиком и положила голову ему на грудь.
По всему ее телу разлилась приятная истома. Она чувствовала, как ритмично вздымается его грудь; выбившиеся из-под незастегнутой рубашки волоски щекотали ей нос. Она уютно устроилась у него на коленях, и ее рука, скользнув ему под рубашку, удобно легла на курчавые жесткие завитки.
Она сама не почувствовала, как инстинктивно отыскала пальцами маленькую нежную плоть соска, затерявшегося среди густых волос, не ведая о том, какое удовольствие доставило Лансу это интимное прикосновение. Без всякого намека с его стороны она исполнила одно из его потаенных желаний. Рука Ланса последовала за ее рукой и, проникнув под рубашку, накрыла маленькую ладонь, прижав ее к груди, словно желая, чтобы она стала частью его собственной плоти.
А потом ей почудилось, будто он зарылся лицом в ее волосы. Слова, произнесенные шепотом, трудно было разобрать, но они были полны подлинного чувства. А уж прикосновение губ к ее лбу точно были частью сна. Однако чем бы это ни было — сном или явью — ей хотелось, чтобы так продолжалось вечно, и она стала тихо протестовать, бормоча что-то бессвязное, когда Ланс встал и понес ее к кровати.
Он заботливо укрыл ее одеялом, и она услышала, как доктор Джошуа сказал:
— Пусть она спит столько, сколько захочется.
— Но она поправится?
Неужели этот исполненный тревоги голос принадлежит Лансу? Конечно же, ему. Ведь в комнате, кроме него и доктора, других мужчин нет.
