Сорванная свадьба. Люблю тебя до неба! (СИ) - Волкова Виктория Борисовна

А мне и смешно, и жалко девку. Ну не стоит у меня на нее. Хоть тресни! Как Лена появилась, ни на кого не стоит. А Арина что… Долго горевать не станет. Найдет себе другого папика. В койку к кому-нибудь из моих замов прыгнет. Да что там Арина! Есть дела поважнее.

Мне бы еще Трехглазого к стенке припереть, хотя и так уже вся подоплека ясна. И Катя, долбаная эта Катя, не дает мне покоя. Точно без Валдаевых не обошлось. Отправил кого-то… Но с другой стороны, стал бы криминальный авторитет звонить тетке Альбертика? Лучше напрямую связаться.

«Ты больше ничего не вспомнила, мать?» – пишу теще и тут же получаю ответ.

«Олег, я нарисовала его по памяти. Может, пригодится. Больше ничем помочь не могу».

И следом приходит скрин рисунка.

«Вот же старая сволочь», – стискиваю зубы в замок. Знает, когда промолчать надо, а когда проявить бурную деятельность и себе дивидендов выторговать.

«Нарисовала она!» – В изумлении таращусь на представительного мужика с бородкой, в очках в золотой оправе. Профессура отдыхает в сторонке! А этот прямо на академика тянет. Если бы только не взгляд. Хищный, проницательный, неприкрыто властный и жестокий.

«Ну и что теперь? Как мне тебя найти?» – пересылаю снимок к себе на почту и вывожу на экран. Ищу на всякий случай через Яндекс. Но бесполезно. Вываливается целая куча фоток всяких левых мужиков.

«Ладно. Завтра на работе через наши базы прогоню», – кладу затылок на подголовник. Прикрываю глаза и снова оказываюсь у Лены во флигеле.

– Пап, спокойной ночи! Я зубы почистил! – возвращая меня в реал, просачивается в кабинет Мишка. Как молодой пугливый олененок, бежит ко мне. Радостно целует в щеку и в изумлении смотрит на экран монитора.

– А я этого дядю знаю! – восклицает запальчиво. – Его портрет стоит на камине в доме у тети Лены! Это дедушка Леши и близнецов.

– Нет, это чужой дядька, сынок, – мотаю головой. – В мире много похожих людей. Это мне твоя бабушка Марья прислала портрет своего знакомого из Тюмени…

– А-а-а, – вздыхает разочарованно Мишка. – А я думал…

– Ты на рыбалку со мной поедешь? – спрашиваю, стараясь отвлечь. – Сашу возьмем. Гусевых…

– Да, папа! Да! – вскрикивает пацан. – Я очень хочу.

– Ну, через неделю потеплеет, и поедем, – взъерошив сыну волосы, притягиваю к себе. – Только сейчас спать. Живо.

– Спокойной ночи! – кивает Мишка и как дурной жеребенок скачет из кабинета к себе. А я улыбаюсь, заслышав его крик в коридоре.

– Санек! Мы едем с папой на рыбалку! Ура!

– Пап, это правда? – заглядывает ко мне старшенький. Смотрит настороженно, словно боится разочароваться.

– Ну, конечно. Поедем все вместе, – киваю я и, оставшись один, ввожу в поисковик известные фамилию, имя и отчество.

Валдаев Валерий Георгиевич.

Следаки говорят, у любого преступления есть свидетель. Как ни старайся, как ни просчитывай, все предугадать невозможно. Все планы преступников губит элемент случайности. И главное, найти того самого человека, который что-то видел и слышал.

А ко мне он сам пришел. В пижаме с оленями и с мокрой шеей.

И когда в поиске вываливаются фотографии Ленкиного свекра, внимательно вглядываюсь в лицо человека, сломавшего мою жизнь.

За что? Почему? Так Лена моя понравилась?

«Этот к тебе приезжал?» – отправляю фотографию теще. Марья читает сообщение, но отвечает не сразу.

– Да, это он. Господи, как же ты его быстро нашел! – надиктовывает сообщение теща и горько всхлипывает. – Олежек, милый, не погуби. До конца жизни на тебя молиться буду, – рыдает она в трубку.

«Молиться не надо, мать, – печатаю я и машинально добавляю самое потаенное желание. – Уговори Оксану подать на развод. Я с ней по-любому жить не хочу».

«Попробую», – примерно через час приходит ответ.

«Постарайся», – настаиваю я. Откидываю телефон в сторону. Задумчиво смотрю в окно, за которым царит ночь, подсвеченная яркими огнями. Думаю и пытаюсь понять. Валдаев был решалой. Большим авторитетом. Очень большим. И вот так сам подорвался и в Тюмень почухал? Сам? Ради Лены моей? Что там было на самом деле, одному черту известно. С Валдаевых не спросишь. Двое уже в могиле. Остаются только Семен и Катя. Но они будут до конца держать оборону. Никто правды не скажет.

«Хотя есть один человек. Участник тех событий», - морщусь словно от боли. Гена Тарасов. Если его хорошо припереть к стенке, он всех выдаст. Гнилая натура, блин.

«Тебе там спокойно спится, Трехглазый? – усмехаюсь ощерившись. – Спи. Спи. Скоро точно не до сна будет», – гляжу на часы, показывающие второй час ночи и открываю папку с наработками.

Глава 30

– Копать, не перекопать, – усмехаюсь криво. – Ну, сука, ты попал! Я тебя так взгрею, забудешь, как звали, – выписываю на листок основные грехи Трехглазого. И честно говоря, не хочу ничего кроме мести. Такой выдержанной и холодной, расчетливой и неотвратимой.

Даже узнавать у него ничего не хочу. Что он может помнить? Имя местного авторитета и собственные грехи? Наверняка Гену на наркоте поймали. Паль курил где-нибудь в подворотне, вот и зацепились. Не зря нас учили быть разборчивее в связях.

Поэтому остается только одно. Бить. До конца добивать. Может, Геннадий Львович Тарасов до конца своей жизни так и не поймет, откуда ему прилетело. Но я-то буду знать. Пусть все вернет государству. В счет налогов и штрафов.

Отдаю указания коллегам по Южному направлению, демонстрирую личную заинтересованность и даже даю волю эмоциям.

– Да сколько можно, бл.дь, на шее у государства паразитировать?

– Мы ведем его, Олег Иванович, – радостно сообщает в трубку мой старый напарник Коля- Пятак, в миру полковник Осташин, с которым мы ни раз бывали за ленточкой. – Дело у нас и так под контролем. Но теперь вдвойне усилим наблюдение …

– Постарайтесь, – вздыхаю я и добавляю лениво. – Тут сразу генеральские звезды светят, Коля. Или орден. А то и все разом… Главное, вовремя накрыть гниду.

– Ну, ты загнул, Гусь, – усмехается Пятак и тянет отрывисто. – За Тарасова тут просили уважаемые люди. Только пошли они на хрен. Правильно?

– Абсолютно, – смеюсь я и, закончив разговор, выхожу на балкон. Достаю запрятанные сигареты. Закуриваю. И пытаюсь понять, как мне обратить Андрюху Гусева на свою сторону. Сто пудов откажет. Не пойдет он против Лены. Никогда не пойдет. Хоть никогда и не дружили они, вроде, но родная кровь. Через нее не переступишь. Я точно против сестры никогда не пойду. Пусть даже Андрюха трижды прав будет.

А значит… Надо использовать втемную. Например, пригласить на рыбалку Гусевых, прихватить своих Плеховых и Лешу Валдаева. Он с Мишкой дружит. Воспользоваться тягой наших старшеньких пообщаться. Запретный плод сладок. Если матери не будет дома, девчонки живо согласятся. Тем более родственники кругом. Дядька родной, кузены. Лена должна отпустить. Старостину поручу собрать материал и отвезти в лабораторию. Хороший план.

«Лена если узнает, не простит!» – подает голос совесть. Морщусь как от боли, затягиваюсь покрепче и выдыхаю в ярости.

Главное, прощу ли я? Вот в чем вопрос. Что там Лена с моей матерью скрывают? Не фасон же платья и рецепт пирога! И мать нервничает. Видимо, где-то рядом пули летают. Миллиметраж, бл.дь.

«Узнай расписание Валдаевой», – впопыхах пишу Тихонову и тут же стираю сообщение.

«Совсем крыша поехала?» – за малым не отвешиваю себе хороший пендель. Закуриваю еще и, наконец, решаю обойтись собственными силами. Надо только Гришу Старостина заинтересовать. Он вроде и показывает лояльность, а сам боится без работы остаться. Оно и понятно. Я его точно к себе взять не смогу.

Многолетняя работа на благо семьи Валдаевых пойдет как отягчающее. А свои, если узнают, грохнут. Но Гриша – мужик надежный. Не хочется его терять. Да и любая рокировка может только навредить. Кого еще Сема Валдаев подошлет к невестке? А Лена у нас женщина тонкая, легкоранимая…

В груди, как обычно, не хватает воздуха, стоит только подумать о Лене. Как там она? Что делает?