( Не )фиктивная жена для миллионера (СИ) - Жукова Анна Вадимовна

Но в одном дядя прав. Никаких отношений с Катей, кроме деловых, у меня быть не должно, несмотря на моё влечение. Тот случайный секс не был нашей виною…

Прикатил домой я ночью и долго сидел в гостиной, так и не сняв пальто, щёлкая выключателем у лампы на придиванной тумбочке.

От лица Кати

Я так и не смогла уснуть. Несколько раз подходила к двери спальни Акулова, но я точно знала, что его там не было.

— Вот сука, по бабам помчался, — пробормотала я, решив спуститься и попить воды.

Но в гостиной обнаружила его.

— Михаил Александрович?

Он выключил свет, щёлкнув выключателем.

— Меня здесь нет.

Я усмехнулась. В окно светил фонарь, и мощный силуэт мужчины хорошо угадывался.

— Почему не спите? — спросила я, пройдя к дивану.

— А ты чего не в кровати?

Не признаваться же ему, что я не могла уснуть из-за него.

— Жарко стало, вышла попить.

— Так иди, попей и возвращайся в постель.

— А вы чего не там? — продолжила «допрос» и села рядом, настолько, что почувствовала тепло его тела.

— А ты прилипала, — буркнул мужчина, но не сердито, скорее, устало.

— Иногда надо быть откровенным… — и меня понесло, я рассказала про свою маму, про родителей, про то, как никогда не знала своего отца, и думала, что Акулов, как обычно, меня заткнёт.

Но он слушал, не перебивая. Не сказала я ему только о том, что слышала о его ссоре с дядей. У меня чесался язык спросить, от чего Акулов хотел освободиться, но я так и не смогла.

От лица Михаила

Похоже, это врождённая женская черта — болтать без умолку. Но мне не хотелось двигаться, не хотелось вставать. Я чувствовал смертельную усталость, чувствовал, как обстоятельства начинают играть против меня, как сроки поджимают.

И, похоже, Волкова эмоционально включилась в меня. А я? Ведь я слушал её уже битые полчаса. Такую невозможно хрупкую, поджавшую босые ноги под себя, а под конец положившую голову мне на плечо, да так и заснувшую там.

Я не хотел двигаться, мне было очень хорошо, мне было уютно и спокойно. И рядом не было моих родственников, друзей или подруг. Рядом была Волкова, девочка с периферии, заключившая контракт, только потому что хотела спасти маму. Девушка, которую я вынужден использовать.

Глава 27

От лица Кати

Проснулась я на диване, с подложенной подушкой под голову и укрытой пледом. Милость барская. Едва не фыркнула, но прислушалась к себе. Ведь вчера я почувствовала, что между нами что-то установилось. Тёплое. Уютное. Как зимний свитер, связанный заботливыми руками мамы или бабушки.

Но Акулов молчал как рыба об лёд, когда я говорила о себе, хотя я и ощущала, как его «отпускает». По крайней мере, ему не была неприятна моя болтовня. Я касалась его плеча, оно постепенно расслаблялось в течение всей нашей (ну ладно, не нашей, говорила, в основном только я, моего монолога) беседы, пока меня не вырубило, успокоенную его теплом и запахом парфюма, развеявшего своё амбре в течение дня.

Возможно, мы хотя бы сегодня никуда не пойдём. В гостиную заглянула Галя. Я хотела было открыть рот, что уже убираюсь отсюда.

— Я ничего не хочу знать, — проговорила она и улыбнулась, кивнув вместо приветствия, — твой завтрак на кухне, а этого троглодита в столовой.

— А ты не позавтракаешь? — спросила я заунывно, представив себе невесёлую перспективу набивать пузо одной.

— Сегодня и завтра у меня выходной, и я не хочу проводить его в доме Синей Бороды, — Галя хохотнула, довольная своей шуткой.

А я вынуждена. Проводив женщину, поднялась к себе, приведя себя в порядок в душе. Выспалась и впервые за много дней почувствовала себя… удовлетворённой.

Вздохнув, я вышла из душа, натягивая на себя полотенце, и от неожиданности чуть не уронила его на пол.

— Михаил Александрович… вы… чего тут делаете? Выйдите. Или мы опять куда-то намылились с утра пораньше, и мне срочно нужно надеть панталоны, чтобы вдруг, не дай небо, ваша нервная система не пострадала.

У Акулова было растерянное выражение лица, словно бы ему было самому неловко от того, что он припёрся ко мне в комнату, словно бы его тянуло сюда, как будто мёдом намазано, и объяснить себе причину он сам не мог. Но после моих слов я увидела, как он резко изменился в лице. Он метнул взгляд на разложенный на кровати комплект белья и, подойдя ближе к постели, пальцем подцепил тонкие стринги.

И вот тут я подвисла. От возмущения не могла и слово вымолвить. Акулов красноречиво посмотрел в мою сторону, затем туда же двинулся. Медленно. Как хищник, подбиравшийся к своей жертве. Невозможно близко, так что я вновь смогла ощутить запах и тепло его тела.

— Цистит и всё такое? — не могла молчать, волновалась вот и болтала.

— Мне нравится.

А вот к этому меня вообще не готовили. Язык чесался спросить: а что вчера было.

— Бельё, — зачем-то уточнил он, ну не я же ясен перец.

— Это потому что я остаюсь дома? — уточнила я, услышав, что голосок-то задрожал.

Акулов усмехнулся.

— Неплохо соображаешь, Волкова, — он перевёл взгляд с меня на предмет моего гардероба, — любопытно, что под твоей скромной личиной скрывается взрывоопасная личность, а на первый взгляд и не скажешь, — продолжать наступать, гипнотизируя при этом потемневшими глазами.

Ему любопытно?! Да он почти прижал меня к стене!

— Вы пришли проверить, что ваши деньги потрачены должным образом?

— Неплохо, я бы даже сказал, вложены в нужное дело, — он оторвал зубами бирку на трусиках, а я словно опустилась по талию в кипяток.

Вот у него разбег! Биполярочка! Издевается, что ли, опять? Проучить хочет? Показать мне моё место? Указать, что меня всему надо учить? А я бы была против? Я ещё и колеблюсь, конечно, ПРОТИВ! Меня флешбекнуло в ночь, проведённую вместе. Его язык, ласкавший моё чувствительное место, и я чуть не уплыла, вспомнив. Он невозможно вредный, но моё тело сумасшедше непонятно реагирует на него. Так что я боюсь саму себя.

У него дёрнулся кадык, а дыхание заметно сбилось. Вот он точно знает, как надо обращаться с женщинами, они постоянно крутятся возле него. Он сбил меня с толка. Мысли стали путаться.

— Вы ведёте себя… — я сглотнула ком, образовавшийся в горле, босс вопросительно поднял бровь, — развязно.

— Я у себя дома.

— Зато я нет, — буркнула я, — и… вы смущаете меня, — решилась сказать я.

Акулов хмыкнул и придвинулся ко мне, не касаясь меня, ближе к уху.

— Если бы я хотел смутить тебя, по-настоящему смутить, то, к примеру, слегка сдвинул бы твоё полотенце, — его горячие пальцы пробежались по кромке несчастной тряпки, висевшей на мне на честном слове, по полукружиям груди, очень близко к соскам, которые болезненно набухли, просясь наружу, от его полушёпота по спине поползли мурашки.

Затем он посмотрел мне прямо в глаза, а руки положил на стену по обе стороны от моего лица.

— А затем поцеловал тебя в губы, — близко-близко, дыханием обжигая их, невольно даже приоткрыла ему навстречу, а его чувственные улыбнулись, видя мою реакцию, — затем в шею, — он продолжал «ласкать» мою кожу струйкой воздуха, — спустился бы… очень медленно… к ямочкам на ключицах, а затем бы уделил внимание твоим маленьким розовым соскам, которые так и просятся в мой рот… а потом…

А я забыла, как дышать, просто окоченела. Я не знала, что сказать, я прислушивалась к реакции своего тела. Он просто проговаривал все эти вещи низким, спокойным голосом, а мне казалось, что он это всё проделывал со мной на самом деле.

Акулов медленно присел рядом со мной.

— Спустился бы языком между твоих так и просящихся наружу, бесстыдно торчащих сисек к животу и… ниже… на вкус, ощутив твоё возбуждение… как тогда, когда ты брызнула мне на язык своими соками, бьясь как птичка подо мной… и даже сейчас я чувствую аромат твоего возбуждения.