Мистик (СИ) - Ростова Татьяна

Миша застыл, приоткрыв рот: — Ева?

— Да, она так назвалась. Рассказывала, что ты извращенец, голубой и наркоман. А так как я всё это ненавижу… то тебе в мотоклубе не место. Расплакалась до истерики, я её успокаивал, обещал разобраться и поднять вопрос на совете о твоём исключении.

Мистик покачал головой: — Ничего себе!

Грек усмехнулся: — Ты и сам не знал, что всё, что она перечислила, у тебя есть?

— Да.

— А эта официантка у меня — Вика? Блондинка упоминала и её, будто вы в сговоре с «Беспредельщиками», чтобы меня убрать с поста президента.

Мистик почесал голову под шапкой, бросив взгляд на Грека: — И ты поверил?

— Как и во всё остальное. Эта твоя Ева — дешёвая актрисулька. Но шанс у тебя сделать так, как она сказала, правда, есть. Только я знаю, на чьей ты стороне.

— Если ты сомневаешься…

Президент остановил взмахом ладони: — Не кипятись. Так что эта Вика?

— Да я и сам не знаю, мы э-э-э…

— Понятно, только не забывай, что у мужчины есть обязанности, которые рано или поздно придётся исполнять. Семья — это святое для мужчины, а её у тебя нет.

— Я пока не планирую семью, Грек, хочу быть свободным «волком», — неуверенно ответил Мистик, окончательно смущаясь темы их разговора. Он знал, что женившись-таки на Нике пять лет назад, Грек поменял своё мировоззрение в корне.

Он убедился, что Бог придумал мужчину и женщину для создания семьи и продолжения рода, а если так, то мужчина в этом случае — защитник, опора и поддержка. И брак — это нечто настолько серьёзное, насколько и братство. И стоят эти понятия рядом.

— Это до поры, до времени, ты думал об этом?

— Да, но не сейчас.

— Хорошо, к этому нужно прийти самому, согласен, — неожиданно легко кивнул Грек и вдруг заматерился на ребят, устанавливающих ёлку — они что-то делали не так, как он им говорил раньше.

Вернувшись к Мистику, он сказал: — А эта Вика симпатичная, только слишком мрачная. Не удивительно при таком муже. Ты бы получше приласкал её, что ли, почему девушка такая напряжённая?

Мистик сдерживался, чтобы не рассмеяться — центровой сейчас не просто вмешивался в его личную жизнь, а даже давал советы и воспитывал, как своего сына.

Грек повернулся к нему и захохотал в голос: — Ладно, брат, командуй тут сам, я замёрз и надоело. А со своими подругами ты и сам разберёшься, когда придёт время.

Вика готовилась к приходу Миши очень тщательно. Вкусный ужин стоял горячий на плите — сегодня она приготовила котлеты и картофельное пюре, салат из свежей капусты нарезала тонко-тонко, стараясь успеть к его приходу. На молодой женщине были джинсовые бриджи и ситцевая блузка ярко-зелёного цвета, которую она носила ещё в колледже. Длинные каштановые волосы были забраны наверх, отросшая чёлка падала на глаза, и женщина поминутно убирала её с лица, делая это машинально.

Дети играли в комнате, параллельно смотря мультики, и Вике ещё предстояло убрать бедлам из игрушек такой. Но эту часть она думала исправить потом, когда будет чем накормить Мишу и детей. Они с удовольствием ужинали все вместе за столом и разговаривали. На минуту (только на одну) ей представлялось, что они семья, а он — папа, который пришёл с работы домой. Только сказка каждый раз заканчивалась, когда он уезжал домой ночью. Хотя в последнее время стал оставаться ночевать всё чаще, и это обнадёживало женщину.

В домофон позвонили, и Вика бросилась в прихожую, но не успела — трубку взял Даня, и его личико вытянулось. На другом конце провода ему что-то сказали, и мальчик расплакался.

Вика рывком схватила трубку, но там молчали.

— Я не хоцю, стобы папа плисёл! — разревелся сын, и Вика стала его успокаивать, говоря, что он больше никогда не придёт.

Развод ей так и не удалось получить, слушание дела откладывали второй раз из-за того, что Валера не явился туда.

Она, как пойманный зверь, металась по квартире и ждала Мишу, переживая, что его будут ждать у подъезда. Пыталась позвонить, но он был недоступен.

Наконец, он вошёл в квартиру. Холодный с мороза, улыбчивый, красивый.

Вика вся дрожала от страха и сразу же, с порога рассказала ему, что сейчас произошло.

Он помрачнел, внимательно выслушав её.

— Не волнуйся, и из дома без надобности не выходи, — сказал он отрывисто. — Только со мной.

Она кивнула: — Скажи, вы ездите всё ещё по нескольку человек?

Он покачал головой: — Нет, сейчас зима, многих ребят нет — кто-то уехал, кто-то не может. И проехать — целая проблема. Мы с Чёрным кооперируемся. Он принципиально не ездит за рулём на машинах, так его друзья подбрасывают с мастерской до «Байк-центра», а там со мной вместе — я его отвожу.

— Вам надо возобновить то, что у вас было осенью, — забеспокоилась Вика. — А если их много?

— Да, ты права. Грек говорил мне об этом, но я надеялся, что всё улеглось.

— Нет! — простонала она. — Ты бы видел их, они подонки, ничего не улеглось, ещё всё впереди. Пожалуйста, я боюсь, не езди один.

— Хорошо, не переживай, — Мистик притянул её к себе и поцеловал. — А чем это так вкусно пахнет? У меня живот к спине прилип.

— А в клубе не обедал? — удивилась она.

— Да разве это обед — всё равно там не так вкусно, как у тебя, — он подошёл к кастрюлям и стал их по очереди открывать.

Вика немного оттаяла от его слов и перестала дрожать. Но всё равно весь вечер над ней как будто зависла неприятная, незримая тень. Обернёшься, её нет, а краешком глаза всё равно видишь — она рядом.

Блаженные минуты, когда они лежали в постели намного позже того момента, как уснули дети, она бы не променяла ни на какие сокровища мира. Сильное плечо любимого мужчины, с которым хочется не только спать вместе, но и делить свою жизнь пополам, было рядом. Она сладко погружалась в сон, когда он вдруг сказал:

— Я после 31-го уезжаю с Греком в Одессу к друзьям. Пробуду там числа до десятого. Вот это меня на самом деле беспокоит. И поехать не могу, и остаться тоже.

Вика села на диване: — Что же ещё сделаешь — езжай. Я понимаю тебя.

— Я попробую поговорить с Греком, что он скажет. С удовольствием бы взял тебя с собой. Ты можешь оставить детей у этой няни за хорошую сумму денег?

— Не знаю, согласится ли. Она сидит с ними не столько из-за денег, сколько от одиночества. И мне помогает из милосердных побуждений. А вот праздники… Она, кажется, говорила, что к ней прилетает из Испании дочь, вряд ли возможно у неё оставить детей.

— Чёрт, всё одно к одному.

Вика легла тихонько рядом с ним и почти не дышала.

— Не волнуйся, всё утрясётся. Я буду осторожна, по ночам нигде не ходить…

— Думаю, если они спокойно в квартиру зашли, то их не пугает день.

— Что же теперь делать — сколько их бояться?

— Их не нужно бояться, нужно дать отпор. Грек вызывал на встречу их людей, они промолчали. Это трусы, которые наносят удар в спину, и отвечать за свои действия и слова не хотят. Их нужно уничтожать сразу, как только появляются на горизонте, переговоры с ними бесполезны.

Он так разозлился, что от громкого шёпота зашевелились в кроватях дети. Вика напряглась, посмотрела в сторону кроватей и успокаивающе положила ладонь ему на грудь.

— Завтра этот вопрос задай Греку — что делать? А сейчас — давай спать.

— Спать? — удивился он, кладя Вику на своё длинное тело. — Я такой напряжённый не засну, сделай что-нибудь, помоги мне, Викки, — так он стал называть её совсем недавно, экспериментируя с её именем.

Она поцеловала его, глубоко и умиротворённо вздохнув — они были дома, в безопасности, и всё остальное отступало на второй план.

Утром, когда уже рассвело и синие тени на снегу смешались с дневным светом, Мистик вышел из подъезда, запахивая спортивную зимнюю куртку и натягивая вязаную шапку. Он подошёл к машине, доставая ключи, и заметил двух мужчин, лениво вылезающих из старой «Хонды». У одного от виска к скуле шла татуировка, изображающая кинжал. Их машина была припаркована рядом с соседним подъездом, но Миша догадался, что они по его душу.