Нора Робертс - Драгоценности солнца
Это была гордость, которую она понимала и уважала:
— Но то, что эти люди пришли сюда, на этот остров, создали здесь семьи, пустили корни и принесли с собой свои верования и предания, тем не менее, остается фактом. А Ирландия, в свою очередь, приняла их верования, предания и суеверия.
— Что было первым: предание или рассказчик? Это тоже часть твоего исследования? — спросил ее Эйдан.
Джуд подумала, что он очень сообразительный и ему присущи острый ум и дар красноречия.
— Нельзя изучать одно, оставив в стороне другое. Кто рассказывает и почему, так же важно, как и что рассказывают.
— Хорошо. Я расскажу тебе историю, которую мне рассказал мой дедушка, ему — его отец, и так до бесконечности, потому что Галлахеры живут на этом берегу и холмах дольше, чем помнит само время.
— То есть история передается от отца к сыну, — прервала его Джуд, и в ответ на это он насмешливо выгнул бровь. — Просто обычно истории переходят из поколения в поколение через мать.
— Может и так, но барды и менестрели Ирландии по традиции были мужчинами, и говорят, что один из них и был тем первым Галлахером, который забрел в эти места, исполняя песни за эль и монету. Говорят также, он видел кое-что, о чем я хочу тебе как раз рассказать, собственными глазами, еще кое-что ему рассказал Кэррик, принц эльфов. А потом мой предок превратил все это в историю и рассказал всем, кому было интересно слушать.
Он ненадолго замолчал и увидел вспыхнувший в глазах Джуд интерес. И начал:
— Когда-то жила девушка. Все звали ее Гвен. Она было простого происхождения. Но сердцем и поведением — леди. Волосы у нее были цвета зимнего солнца, а глаза — зеленые, как мох. О ее красоте было известно далеко за пределами этого места. И хотя она ходила с гордо поднятой головой, была стройна, а ее фигура притягивала взгляды, она была очень скромной девушкой, чья мать умерла, когда давала жизнь своей единственной дочери. И девушка жила со стареющим отцом в опрятном коттедже, в котором она вела хозяйство. Она была послушной дочерью и никогда не перечила своему отцу, и никто и никогда не слышал ее жалоб. Хотя иногда люди видели, как она гуляла по вечерам вдоль утесов, смотря в море так, словно желала обрести крылья и улететь.
Пока он говорил, солнечный луч прорвался через пелену дождя, через оконное стекло и тихонько опустился на стол между Джуд и Эйданом.
— Я не могу сказать, что было у нее на сердце, — продолжал Эйдан. — Возможно, она и сама не знала. Но она содержала в чистоте коттедж, заботилась об отце и бродила одна вдоль морских утесов. Однажды, когда девушка несла цветы на могилу матери, которая была похоронена возле колодца святого Деклана, она встретила мужчину, по крайней мере, она так думала. Он был высокий, стройный, с черными волосами, волнами, спускающимися на его плечи, и глазами — голубыми, как колокольчики у нее в руках. Он позвал ее по имени, и его голос музыкой зазвучал в голове Гвен и заставил ее сердце танцевать. И подобно вспышке молнии вспыхнули их чувства и воспылали они любовью друг к другу у могилы ее матери, и легкий ветер, походивший на шепот эльфов, вздыхал в высокой траве.
— Любовь с первого взгляда, — прокомментировала Джуд. — Этот прием очень часто используется в сказках.
— Ты не веришь в то, что сердца могут узнать друг друга?
Довольно странный поэтический способ выражаться, подумала она, и порадовалась, что записала этот необычный вопрос:
— Я верю во влечение с первого взгляда. Для любви нужно больше времени.
— Ты изгнала из себя все ирландское, — произнес Эйдан, качая головой.
— Не так уж и все, чтобы не оценить романтизм хорошей истории, — она улыбнулась ему, и на ее щеках заиграли очаровательные ямочки. — Что случилось потом?
— Итак, хотя их сердца встретились, это были не просто отношения парня и девушки, взявшихся за руки и соединивших жизни. Так как Кэррик был принцем эльфов и жил в серебряном дворце, как раз под тем холмом, на котором стоял ее дом. Она боялась колдовства и не давала покоя ни его, ни своему сердцу. И чем больше горело от желания ее сердце, тем больше она сомневалась, так как ее с детства учили опасаться эльфов и мест их встреч.
Голос Эйдана то взлетающий, то спускающийся вниз, словно мелодия, убаюкал Джуд: она оперлась локтями о стол и положила подбородок на руки.
— Но однажды ночью, во время полнолуния, Кэррик выманил Гвен из дома, посадил ее на своего крылатого коня, и они летели над землей и морем, он показал ей чудеса, которые стали бы ее, пообещай она остаться с ним. Его сердце уже принадлежало ей, и все, чем он владел, он готов был бросить к ее ногам. Но случилось так, что ее отец, проснувшийся из-за ноющих костей, увидел юную Гвен, кружащуюся в небе на белом крылатом коне вместе с принцем эльфов. Он боялся и не понимал эльфов, и поэтому решил, что на Гвен наложили чары и ее нужно спасать. И поэтому он запретил ей видеться с Кэрриком, и чтобы быть уверенным в ее безопасности, обручил девушку с достойным молодым человек, которого кормило море. И леди Гвен, как уважающая своего отца дочь, выполнила свой долг и спрятала сердце подальше, прекратила встречи с Кэрриком и начала готовиться к свадьбе, как ей было велено.
Теперь маленький лучик солнечного света, до этого танцевавший на столе между ними, исчез, и кухня погрузилась в тусклый сумрак, изредка разгоняемый отблесками огня в камине.
Эйдан задержал взгляд на Джуд, очарованный тем, что ему открылось. Мечты. Печаль. Желания.
— Когда Кэррик узнал о случившемся, то не смог сдержать свою темную сущность и обрушил на деревню гром, молнии, ураганный ветер, чтобы разрушить все вокруг вплоть до самого моря. Жители деревни: крестьяне, рыбаки трепетали от страха, только леди Гвен спокойно штопала белье в своем доме.
— Но ведь он мог забрать ее в свой дворец, — перебила его Джуд, — и жить с ней там не одну сотню лет.
— Ага, так ты все-таки кое-что знаешь об этом, — и в голубых глазах затеплилось одобрение. — Действительно, он мог выкрасть ее, но его гордость требовала, чтобы девушка пришла к нему по собственной воле и желанию. В этом вопросе волшебные существа не очень-то отличаются от обычных людей.
Он наклонил голову, изучая ее лицо.
— А что бы предпочла ты: быть похищенной и лишенной права выбора или испытать всю прелесть романтического ухаживания?
— Так как я не думаю, что кто-нибудь из волшебного народца заглянет ко мне на огонек с предложением руки и сердца, то мне нет необходимости выбирать. Я бы предпочла узнать, что выбрал Кэррик.
— Хорошо. Я расскажу тебе. На рассвете Кэррик оседлал своего крылатого коня и взлетел прямо к солнцу. Он взял у солнца огонь, сотворил из него сверкающие бриллианты и ссыпал их серебряный мешок. Эти огненные волшебные драгоценности он принес к дому Гвен. И когда она вышла ему навстречу, россыпь драгоценных бриллиантов оказалась у ее ног, а Кэррик сказал:
