Алина Политова - Серпантин
искренне верящий в те старые идеалы и прочую дребедень, которой нам активно
забивали голову. Он, как и Герка не был обделен вниманием наших девчонок, но вот
только шансов у них в отношении Алешки не было никаких. Слишком он был
неприступным и женскую часть нашего коллектива воспринимал исключительно как
товарищей по процессу обучения.
И ты, моя маленькая ведьмочка, споткнулась об него. Ведь тебе жутко нравилось
все чистое и непорочное. И ты начала активное наступление.
Помню, как Алешка шарахался от тебя, когда ты на глазах у всех подходила и
приглашала пойти в кино. Я знаю, почему он так реагировал, ведь в глазах твоих
при этом появлялось такое выражение, которое он вряд ли тогда знал. Но уже
чувствовал, ЧТО это выражение ему обещает.
Ты звонила ему среди ночи и несла какой-то бред, после чего он просыпал первые
уроки, и приходил в школу с обезумевшими глазами.
Я не знаю, что еще ты делала, чтобы сломать его, но помню, что смотрел он на
тебя как на чудовище из его ночных кошмаров. А это говорило о многом.
Конечно, мы с Геркой все видели и понимали. Что до меня, то я втайне даже желал,
чтобы Алешка вошел в нашу свиту, ведь в последнее время мы сильно отдалились
друг от друга. Герка кажется, бесился поначалу. Мне не говорил, но я чувствовал.
Впрочем, ты каким-то образом быстро поставила его на место и он, как и я,
принялся наблюдать за происходящим со спокойствием обреченного. Тебя нельзя было
судить по каким-то общепринятым меркам и с этим обстоятельством приходилось
мириться.
И вот настал черед Алешки. Знаешь, такие вот правильные безупречные люди на
поверку оказываются самыми темными созданиями. Постоянное сдерживание эмоций,
естественных желаний, заталкивание глубоко внутрь всего, что может помешать так
называемой внешней идеальности, очень часто приводит к необратимым последствиям.
Должно быть, ты всколыхнула накопившееся у Алешки в душе болото. И боролся он
вовсе не с тобой, нет. Он боролся с самим собой. Пытался всеми силами затолкать
обратно внутрь себя все то, что ты так настойчиво из него вытягивала.
Борьба с собой самая изнурительная, а ведь он все еще оставался ребенком, не так
ли? Ребенком, в котором ты раньше времени разворошила самые низменные инстинкты.
Пришел момент, когда он сломался.
Ты, наверное, помнишь тот поход в начале весны. Мы пошли на целых два дня к
Бурой Речке, что недалеко он Филина хутора. Все старшие и средние классы нашей
школы, помнишь? Палатки, пионерские песни, костры до утра…
Под утро второй нашей ночевки, когда все почти уснули, мы вдвоем с Геркой сидели
у костра. Ждали вас. Помнится, мы сильно передергались за ночь, ведь ты с
Алешкой ушла еще вечером, и нам пришлось выдумывать тысячу хитростей, чтобы
скрыть от учителей ваше исчезновение. До сих пор не могу понять, зачем мы
покрывали вас. Видно, твоя власть над нами и впрямь была безгранична. Нормально
ли это…
Алешка вернулся первым. Он был бледен, и даже отблески нашего костра не могли
скрыть этого. Молча он сел возле нас и стал хмуро смотреть на тлеющие угли. Мы,
конечно, ничего не спрашивали, и так все было ясно. Герка только украдкой шарил
глазами по окрестностям, вероятно надеясь увидеть тебя.
Иногда я думаю, ну почему же на нас так угнетающе влияла близость с тобой? Ведь
нормальным было бы, если бы Алешка прискакал с довольной ухмылкой во всю
физиономию и поведал нам, что стал мужчиной, черт побери! Конечно, он был не
совсем готов еще к этому, но не в вакууме же он жил! И пусть подобное событие и
весьма условно, но все-таки это определенная веха, символизирующая начало
чего-то неопределенно-нового в жизни и как бы меняющая статус человека. Теперь
Алексей мог смело именовать себя мужчиной, а не мальчиком. Но на лице его я не
замечал никаких радостных эмоций. И в тот момент мне казалось, что я его
понимаю.
Ты возникла откуда-то из темноты почти вслед за Алешкой и плюхнулась на траву
рядом с Геркой. Твои глаза светились, как два уголька, легкое платье насквозь
промокло от утренней росы, и ты дрожала, но, не смотря на твой жалкий вид, от
тебя исходили просто волны триумфа. Кажется, в тот момент я тебя ненавидел.
Герка повел себя странно. Снял свою куртку, заботливо набросил ее тебе на плечи
и обнял тебя. В то время, в двенадцать лет, мы так еще не делали. Я подумал, что
хорошо, что из нашего класса этого никто не видел. Лишняя болтовня была нам ни к
чему. Впрочем, Герку в этот момент волновало что-то другое. Приглядевшись к нему
повнимательнее, я понял, внутри него пылает настоящая взрослая ярость. Мне
показалось даже, что еще секунда, и произойдет что-то непоправимое. Я внутренне
сжался, ожидая взрыва, но дальше началось вообще нечто ненормальное.
Твоя головка, уютно покоившаяся у Герки на плече, вдруг незаметно дернулась, и я
увидел, как губы твои небрежно заскользили по его шее. Герка как-то судорожно
вздохнул и… о боже! — начал дико, с какой-то животной страстью тебя целовать… И
в этом ничего не было детского и невинного. Вы были взрослые, уже взрослые по
всем законам природы. Мужчина и женщина, познавшие друг друга, но не
насытившиеся…Это было омерзительно. Но я не мог оторвать от вас глаз.
Как зачарованный пялился на вас и внутри у меня зажигался огонь, который ты так
толком и не сумела побудить своими ласками.
Не знаю, сколько это продолжалось, но неожиданно Алешка издал какой-то
мучительный стон, и я ощутил осязаемую волну отвращения и страха, исходящую от
него. Тогда-то я и осознал, каким кошмаром обернулась эта безумная ночка для
моего друга. Сначала маленькая ведьма выжгла его своим горячим телом на мокрой
траве, а потом он узнал ужасную правду о нас троих… Правду, частью которой он
тоже стал.
Спустя вечность Герка, наконец, отпустил тебя. Ты выкачала из него всю агрессию,
и взгляд его вновь обрел осмысленность. Но свои глаза загорелись еще ярче. Ты
протянула руку над костром и я, повинуясь твоему неслышному приказу, сжал ее.
Пламя костра, над которым соединились наши руки, на миг обожгло меня, но сильнее
обожгло прикосновение к твоей разгоряченной коже. Твои глаза встретились с
моими, и ты улыбнулась. Извини, говорила твоя улыбка, я никогда больше не сделаю
так. Но мы ведь по-прежнему вместе?
Мне показалось, что я кивнул.
