Ирина Лазарева - Лось в облаке
— Слышь, братва, — обратился он к друзьям в один из субботних дней, — по музеям еще успеете набегаться. У нас сегодня вечеринка намечается, у Димки, приятеля моего. Словом, девчонок много, а парней мало. Вот я и говорю, пошли сегодня к Димке. У них хата огромная, а шнурки на неделю отдыхать отчалили. Телки придут классные, комнат полно, развлечетесь, не пожалеете.
Вадим с Саней посмотрели друг на друга и обнаружили, что они без ущерба для Толяна позаимствовали у него неувядающий румянец.
— Парни, вы что? — сразу смекнул, в чем дело, Толян. — Нет, правда, что ль? — он с веселым недоверием переводил взгляд с одного на другого. — Чего ж молчали, салаги? Так мы это дело сегодня же и поправим.
Обещания Толяна обернулись чистой правдой. Встретили их радушно, вечеринка оказалась веселой и непринужденной, девушки были красивы и раскованны. Прилагать усилий, чтобы добиться их благосклонности, неискушенным юношам не пришлось.
Саню настойчиво обхаживала смуглая, полненькая шатенка. Она довольно много пила и с каждой рюмкой становилась все смелее. Вадим весь вечер танцевал с высокой блондинкой. Она клала ему голову на плечо, молча смотрела на него призывным взглядом. Ему было неловко, он отворачивался, потом несмело ее поцеловал и получил в ответ страстный и долгий поцелуй. В нем все перевернулось, и пол ушел из-под ног.
Ближе к утру он обнаружил себя совершенно раздетым в какой-то комнате на ковре, в ворохе подушек и простыней. На руке у него покоилась голова случайной подруги. Он вспомнил все и улыбнулся. Потом осторожно высвободил руку и заботливо прикрыл простыней ее обнаженную грудь. Он был благодарен этой девушке за то, что она любила его хотя бы одну ночь. Он бесшумно оделся и пошел искать Саню, обходя спящие на полу в обнимку пары. Саню он обнаружил в одной из спален на широченной кровати, объятым сном и полными руками и ногами той самой смуглой девушки, причем казалось, что выпускать добычу из цепких объятий она не собирается даже во сне.
Удостоверившись в Саниной целости и сохранности, Вадим не рискнул насильно вызволять его из столь властного плена и решил дождаться его пробуждения. Все так же лавируя между спящими и разбросанными повсюду предметами женской и мужской одежды, он пробрался на кухню, отыскал банку черного кофе, и только поставил джезве на огонь, как появился Саня.
— Вот ты где, — сказал он, торопливо застегивая рубашку. — Ищу тебя по всей квартире. Давай по-быстрому сматываться. Не дай бог проснется. Второй раз я такого не выдержу.
Они пошли к Вадиму домой и завалились спать. Проснулись во второй половине дня. Вадим сказал:
— Может, еще успеем засветло позавтракать. А ведь собирались сегодня в Эрмитаж.
Они зашлись хохотом, что случалось с ними нередко, и, как всегда, не могли остановиться. Стоило одному взглянуть на другого, и следовал новый приступ смеха.
— У тебя… ха-ха…у тебя вид был такой перепуганный… — корчился Вадим.
— Тебя бы на мое место, — закатывался Саня, — я думал: мне конец. Ей бы надо борьбой сумо заниматься.
Толян на другой день в университете сообщил, что ими интересовались и спрашивали, когда можно встретиться.
— Девчонки на вас запали, — сказал он. — Можно скинуться и все повторить, пока Димкины предки не вернулись.
— Ты как, Сань? Я совсем не против, — сказал Вадим.
— А я против. Такая лютая любовь не для меня. Давай позвоним тем девушкам, Люсе и Оле, помнишь?
С девушками они встречались реже, чем хотелось — времени не хватало. Саня решил подрабатывать, как и планировал с самого начала. Попытки Вадима подсовывать ему продукты или деньги принимались в штыки и грозили перерасти в скандал.
Петр Ефимыч, вернувшись как-то раз домой, застал сына в ванной комнате, отмывающего грязь с рук. Вода и мыло текли в раковину черными струями.
— Это что еще за новости! Где ты так вывалялся в грязи? И где ты вообще пропадаешь целыми днями? Мы с мамой тебя совсем не видим!
— Пап, ты только не сердись. Мы с Саней подрядились на вокзале вагоны разгружать. Понимаешь, ему деньги нужны. У него одежды никакой нет и бабушке надо посылать.
— Ну а ты-то тут при чем?! — не сдержавшись, раскричался Петр Ефимыч.
— При том, что грузчики — народ грубый, чужаков не любят. И нечего на меня кричать, я уже не маленький!
Петр Ефимыч повернулся и ушел к себе в кабинет. Спустя короткое время он сказал Вадиму.
— Пойдете завтра по этому адресу. Будете работать подсобными рабочими в ресторане. Там работа легче и зарплата больше.
Саня приоделся, стал отсылать часть денег бабушке; Вадим же тратил свои на совместные походы в музеи, театры и на девушек.
На зимние и летние каникулы Саня уезжал в Свирицу. Вадим скучал по Свири, но чересчур докучать другу своим присутствием не хотел. Он знал, что Саню там ждала Вера, и с бабушкой Марфой ему надо было общаться побольше. Саня настаивал, чтобы Вадим ехал с ним. Поначалу они рассчитывали уговорить Евдокию Федоровну навестить вместе с ними родной поселок.
Бабушка Дуся хворала и таяла день ото дня. Она так и не смогла приноровиться к жизни в городе и тяготилась ею. Дочь и внук были к ней внимательны, но все равно она чувствовала себя ненужной, бесполезной. У нее всегда был свой дом, хозяйство, она привыкла жить в заботе о семье, потом о муже, готовилась к приезду детей и внуков; теперь же она часами просиживала неподвижно перед телевизором и, вероятно, его не смотрела. Самым любимым ее занятием стало рассматривать свой старый альбом с фотографиями. Чаще всего Вадим так ее и заставал — с альбомом на коленях, ушедшую в воспоминания.
Сначала она как будто обрадовалась предложению Вадима поехать в Свирицу и пожить в доме у Сани, но, подумав, отказалась.
— Ты сам посуди, Вадя, — сказала она, — пойду я к своему дому, а он уже не мой. Нет, лучше мне этого не видеть.
Иногда по утрам она просыпалась в слезах. На вопрос, что ей приснилось, отвечала, что видела всех своих деток маленькими.
— Зачем же расстраиваться, мама? — пыталась утешить ее Лариса. — Все живы, здоровы. Радоваться надо.
— Так ведь тогда вы все мои были, все за мной по пятам ходили и за юбку дергали. А я еще серчала: «Да отвяжитесь вы, пострелята, покоя от вас нет!» А теперь скучаю по малышкам своим.
Она умерла летом, в конце августа, пережив дедушку всего на год. Хоронить ее повезли в Загубье, там же покоился дедушка и все их родственники. Вадим провел несколько дней в Свирице с Саней и мамой, потом они все вместе вернулись в Ленинград. Смерть бабушки он переживал тяжело, так же, как и деда, и поддержка Сани была ему необходима. Веру он видел мельком, от встречи с ней запомнил лишь пожатие маленькой руки, едва уловимый аромат лесных цветов на щеке и слова соболезнования.
