Ирина Лазарева - Лось в облаке
. — Какие хорошие слова, — сказал Саня. — За душу хватает. Кто это написал?
— Ты что, с луны свалился? — удивилась девушка, стоявшая рядом. — Это песня Высоцкого!
— Он действительно свалился с луны, — вмешался Вадим, — как раз сегодня прямо сюда и сверзился.
— Ты потому такой светловолосый? — активно поддержала игру девушка, в то время как ее подруга с откровенным интересом разглядывала почему-то не Саню, а Вадима.
Завязался оживленный шутливый разговор. Девушки тоже оказались абитуриентками. Люся, так звали первую, собиралась поступать в Ленинградский институт театра, музыки и кинематографии на факультет драматического искусства; вторая, Оля, — тоже в университет. Она хотела стать психологом. Наговорившись и обменявшись телефонами, юноши развели новых знакомых по домам. Оля не сводила с Вадима глаз, а он не знал, куда девать свои. Дома он сказал Сане:
— Слушай, чудно как-то. Эта девушка, Оля, почему она меня так разглядывала?
— Что тут непонятного? Понравился ты ей. Какой ты глупый, ей-богу!
Вадим расхохотался:
— Я? Понравился? Это с моей-то вывеской?
— А что такого с твоей вывеской? — промычал Саня, который, как вошел, уткнулся в книгу. — Вывеска как вывеска, не хуже, чем у других.
Вадим пошел в ванную комнату и с пристрастием принялся изучать себя в зеркале. Конечно, надо признать, что он уже далеко не такой худой, каким был два года назад. Что до лица, то как оно было некрасивым, так и осталось. Кому могут понравиться такие маленькие, ничем не примечательные глаза — взгляд по-прежнему темный, непонятный, — а за ресницами их и вовсе не видать. На выпускном вечере одноклассница, пригласившая его танцевать, так и сказала: «Непроглядные у тебя глаза, Березин, будто смотришься в темные очки».
Если не слишком привередничать, то можно с натяжкой отнести волосы и лоб к наиболее приемлемым частям его внешности. А вот нос лучше даже не обсуждать. И откуда, скажите на милость, у русского человека такой крупный, с горбинкой нос? Губы могли бы быть и потоньше. Такие губы в сочетании с недобрым взглядом создают странное впечатление. Подбородок твердый, овал лица вытянутый, и все асимметрично, будто природа лепила его не глядя и не слишком заботясь о конечном результате.
«Глупости, — заключил он, — вряд ли я могу кому-то понравиться. Саня по себе судит. Мимо него ни одна девушка не пройдет».
Вошел Саня и в нерешительности воззрился на душевые краны.
— Это издевательство над человеком, — ворчливо сказал он. — Все-то у вас в городе с заковыркой: открыл кран и непременно ошпарился.
Вадим научил его пользоваться кранами, газом, своим магнитофоном, телевизором, лифтом, и вообще теперь сам смотрел за ним, как нянька, боялся одного выпустить на улицу, повсюду ходил с ним вместе, при этом чувствовал себя старшим братом и оттого был невероятно счастлив.
У Сани от обилия новых впечатлений голова шла кругом. Стоило ему утром открыть глаза, и он начинал теребить Вадима.
— Пойдем в Исаакиевский собор. Ты обещал.
— Мы же решили сначала в Зимний.
— А может, пока тепло, в Петергоф?
— Между прочим, тебе к экзаменам надо готовиться, а не достопримечательности осматривать, — назидательно говорил Вадим. У Сани делалось несчастное лицо. — Ну хорошо, хорошо. Давай договоримся, — три дня гуляем и садимся заниматься. Остальное после.
Саня все же чувствовал себя неловко в чужом доме. Вадим решился на разговор с отцом:
— Па, хочу просить тебя кое о чем. Похлопочи о месте в общежитии для Сани, чтобы ему было, где жить, когда он поступит в университет.
— Ты так уверен, что он поступит?
— Уверен. Я знаю его возможности. Он больше других достоин учиться на этом факультете.
— А вдруг все же не поступит? Какой-нибудь срыв, досадная случайность. Ты думал об этом? Тогда его уже весной заберут в армию.
— Что ж, отслужим и будем снова поступать.
Петр Ефимыч буквально подпрыгнул на стуле.
— Что такое?! Ты пойдешь с ним в армию? Ты, сын Березина, золотой медалист, будешь ползать в грязи с вещмешком за плечами? А неуставные отношения? Ты согласишься драить какому-то солдафону-сержанту сапоги?
— Потому я и не пущу его одного. Это вопрос решенный. Да не волнуйся ты так, пап, посмотри на меня. Кто же в здравом уме захочет со мной связываться?
— Ты плохо представляешь, что такое армия. К тому же сейчас идут военные действия в Афганистане, — он в волнении прошелся по комнате, — ну до этого, скажем, не дойдет, — он остановился в задумчивости, оценивающе разглядывая сына. — Да, ты, как всегда, не оставляешь мне выбора. Случайностей быть не должно, как я понимаю. Хорошо, не беспокойся, с общежитием все будет в порядке.
— Спасибо, пап, — сказал Вадим и довольный отправился восвояси.
ГЛАВА 11
В университет Вадим и Саня поступили без всяких проблем. Сане назначили стипендию и выделили комнату в общежитии на пару со студентом-второкурсником экономического факультета. Соседа звали Анатолием — Толяном, как он представился.
Толян, коренастый, шумный парень, с перманентным румянцем во всю щеку и бесцветными волосами торчком над круглым лбом, сразу же взял шефство над Саней, хотя никто его об этом не просил. Уже через неделю Вадим обнаружил в тумбочке у Сани пачку сигарет.
— Откуда это? — спросил он, предъявляя улику.
— А, Толян дал, — рассеянно отозвался Саня. Он готовился к опросу и разговаривать с ним было трудно.
Вадим нашел Толяна, схватил его за горло, приподнял так, что бедняга распластался по стене и, глядя на него нехорошим взглядом, пообещал:
— Будешь подсовывать ему водку, сигареты или, упаси тебя бог, наркотики — убью!
В том, что он не шутит, сомневаться не приходилось.
— Пусти уж, медведь, — потирая шею, сказал Толян. Вид у него был обиженный. — Чуть не удавил, чертяка. Мог бы сказать по-человечески.
— Ну смотри, повторять не буду.
Вадим пошел обратно по длинному коридору, удивляясь про себя той вспышке жестокости, которую неожиданно ощутил. Хотя, если быть откровенным, человеколюбием он никогда не отличался. А Саню он в обиду не даст. Кругом полно жуликов, всяческих проходимцев и аферистов, которые только и думают, как бы объегорить чистого, неопытного человека. Ничего, пусть все знают, что будут иметь дело с ним, Вадимом. Отец, несомненно, в какой-то степени прав. Всех жалеть — себе дороже.
Толян, несмотря ни на что, расположения к соседу по комнате не утратил.
— Слышь, братва, — обратился он к друзьям в один из субботних дней, — по музеям еще успеете набегаться. У нас сегодня вечеринка намечается, у Димки, приятеля моего. Словом, девчонок много, а парней мало. Вот я и говорю, пошли сегодня к Димке. У них хата огромная, а шнурки на неделю отдыхать отчалили. Телки придут классные, комнат полно, развлечетесь, не пожалеете.
