Джули Гаррат - Непостоянное сердце
— Да, тетя Вив.
— А кофеин употреблять мне запрещено, как ты знаешь.
Холт понимал, что Вивиан тянет время. Она не любила надолго оставаться в одиночестве. А друзей у нее было мало. Очевидно, потому, что она проявляла нетерпимость в вопросах нравственности и обожала говорить о себе.
— Послушай, — сказал он. — Я вечером еще загляну, когда вернусь из Хаддерсфилда. А сейчас мне правда надо идти, тетя Вив.
Вивиан повернулась на стуле, глядя на племянника с любовью и восхищением. Холт знал, что она гордится им.
— Не волнуйся за Грей, любовь моя. И будь осторожен за рулем своего огромного грузовика, хорошо? — ласково напутствовала она его.
— Сегодня я еду пассажиром. Машину поведет Кен. Мне нужно встретиться кое с кем в Хаддерсфилде по поводу расчистки угольного карьера в следующем месяце.
— Береги себя. Даже не представляю, что я стану делать без тебя. Я места себе не нахожу, когда ты колесишь по дорогам в своих ужасных грузовиках.
— Я никогда не рискую, — успокоил он ее. — Я всегда очень и очень осторожен на дороге. От этого зависит мое благосостояние.
— Деньги, деньги, деньги, — покачала головой Вивиан. — В наши дни только об этом все и думают.
Холт, тихо засмеявшись, закрыл за собой кухонную дверь. На улице он вздохнул полной грудью, испытывая облегчение от того, что на некоторое время будет избавлен от назойливого внимания тети Вив.
Уже несколько дней непрерывно валил снег. А сегодня выдался особенно холодный день. Впервые со времени приезда из Австралии стоял такой сильный мороз. Райан, спустившись утром на завтрак, не переставая шмыгал носом и чихал.
Серена категорически запретила ему покидать гостиницу, где было уютно и тепло. Нет смысла, доказывала она, мерзнуть обоим на вершине скалы. Она вполне в состоянии одна сходить в их кейндейлский дом и проверить, как продвигается ремонт. Потом ей так или иначе нужно заскочить на завод, где он будет только путаться под ногами потому, что они втроем — она, Мари и Джеки — сами едва умещаются в кабинете Макса.
Джеки сказала, что она могла бы на время перебраться в чертежное бюро, но Серена отнеслась к ее предложению скептически, понимая, что короткая юбка Джеки нанесет производству гораздо больше вреда, чем забастовка!
Для кабинета Мари освобождали кладовую, но там работы хватало на целую неделю: еще нужно было покрасить помещение и привезти из Уинтерсгилла компьютер.
— Ну, как дом? — поинтересовалась Мари, когда Серена явилась на работу.
— Замечательно! Думаю, переселимся на следующей неделе.
Джеки вскочила с кресла.
— Идите сюда! Садитесь на мое место, мисс Кордер. А я пойду приготовлю чай, да? Вы, наверно, продрогли.
— Не то слово.
Джеки выбежала из кабинета. Мари, подняв голову, произнесла извиняющимся тоном:
— Мне так неловко. Я словно выпихиваю тебя. Стол Макса — твое рабочее место.
Серена, добродушно улыбаясь и кутаясь в пальто, пододвинулась в кресле Джеки к батарее.
— Я не против. У вас лучше получается. Я пересяду после обеда, как мы планировали, да?
Мари кивнула.
— Это сущее самоубийство, — то, что мы пытаемся работать вдвоем в одном кабинете. Здесь и кошке негде развернуться.
— Я выпью с вами чаю, и вы объясните, что нужно сделать сегодня. Потом, правда, мне придется отлучиться в Райвлин — проверить, как дела у Райана. Он, кажется, простуду схватил.
— Он на вид не очень крепкий, — встревожилась Мари. — Может, врачу его показать?
— Да нет, с ним все в порядке, — поспешно ответила Серена, вспомнив, что обещала Райану не распространяться о его болезни, и, придав своему тону беспечность, с улыбкой добавила: — Парочка таблеток аспирина, горячее питье с лимоном — и все в ажуре. Излюбленное средство отца от простуды.
— Ты, наверно, хотела сказать, горячее питье с лимоном и виски, любовь моя? — рассмеялась Мари.
— Ну да. Значит, от вас тоже не укрылось его пристрастие к ирландскому хмелю?
— Я рада, Серена, что мы можем так непринужденно беседовать о нем, — промолвила Мари.
Девушка вытащила руки из карманов пальто и стала медленно стягивать перчатки.
— Две недели назад я такого даже представить не могла, — призналась она. — Однако мы неплохо ладим? Вы и я?
Серена открыто смотрела женщине в лицо.
— Приходится ладить.
— Ради Кейндейла! Да, я знаю. — Серена выпрямилась в кресле и, нервно теребя лежавшие на коленях кожаные перчатки, неожиданно спросила: — Как вы справляетесь, Мари? Дома? Без него?
Мари минуты две молча допечатывала что-то на компьютере, потом ответила:
— Я — сильная женщина, Серена. Выживу. Хотя поначалу места себе не находила.
— Да, конечно.
— Вив уговаривает меня переселиться к ней, — со вздохом сообщила она.
— Вот как? — У Серены екнуло сердце. При упоминании сестры Мари она сразу вспомнила Холта, но, стараясь сохранять невозмутимость, поинтересовалась: — И вы согласитесь? Домик-то у нее небольшой.
Мари кивнула.
— Коттедж в Коровьем переулке! Я там с ума сойду, живя с Вив. Она тревожится за всех и вся. Ей кажется, что я беспомощная, беззащитная. Но, честно говоря, Серена, это мне следует волноваться за нее. Она никогда не отличалась крепким здоровьем. У нее постоянно болит сердце. Она так тяжело перенесла смерть Макса. Всю неделю, с того момента, как нашли на берегу его труп, и до похорон, с постели не вставала. Я уже не на шутку обеспокоилась, а она вдруг собралась с силами и поднялась как ни в чем не бывало.
— Наверно, и для нее это явилось потрясением. Вы ведь с сестрой одно время были очень близки, да?
Мари облокотилась на стол и положила на руки подбородок.
— После смерти родителей мы жили вдвоем. Потом я вышла замуж за Гарри Уайатта и уехала в Мидлсбро. Когда брат с женой погибли во Франции, Вив взяла к себе Холта. Он остался сиротой, а Вив всегда души в нем не чаяла.
Серена, желавшая узнать побольше о Холте, хотела уже воспользоваться представившейся возможностью и расспросить о нем Мари, но тут появилась Джеки с подносом.
— У нас кончился сахар, — проверещала она. — Прощу прощения, миссис Уайатт. — Она смешно поморщилась. — Не люблю горячий чай без сахара. Куплю сегодня по пути домой.
— Угощайся, радость моя. — Мари протянула девушке маленькую белую коробочку.
— У-у. А они нормальные? Без всяких вкусовых добавок и прочего?
— Понятия не имею, — рассмеялась Мари. — Знаю только, что люблю пить сладкий чай, а это крайне вредно для моей фигуры.
Серена по приближении к Коровьему переулку замедлила ход своего автомобиля, хотя и так ехала не быстро: на обледенелых горных дорогах лучше не рисковать. Она опять затормозила у поросшей травой обочины и выключила мотор, устремив взор на узкую разбитую дорогу, которая, как она знала, протянувшись на несколько сот ярдов, внезапно обрывалась неподалеку от отвесного склона скалы. Отец, должно быть, в день гибели ехал таким же путем, думала девушка. Но что он там делал? Почему припарковал свой автомобиль на самом конце дороги? И что произошло, когда он поднялся на утес? Случайно сорвался вниз? Или что-то более зловещее?
