Алина Кускова - Мансарда для влюбленных
– Итальяно?! – грозно сдвинул брови тощий гость, тыча пальцем в Туескова.
– А как же! – Семенович гордился своей поверхностной принадлежностью к заграничному народу.
Он встал, скинул с себя руки незнакомцев и гордо выпятил живот. Можно было бы выпятить и грудь, но живот был больше и все равно выпирал бы, а для его соревнования с грудью у Туескова пока еще не было сил. Но они сразу появились при виде стоящей на столе бутылки с самогоном.
– Мама мия! – воскликнул Туесков и бросился за стаканами.
– Итальяно, – мрачно подтвердил тощий с нахмуренными бровями своему напарнику. Тот вместо ответа резанул себе по горлу ребром ладони.
– Марио Берлусконни?! – Толстый вытащил из кармана блеснувший длинным лезвием нож.
– Эх, мужики, – обрадовался Туесков, суетливо разливая горячительный напиток по стаканам. – Марио! Точно Марио! Марио так Марио. Давайте выпьем за здоровье! А после этого можете меня убивать. Эх, Зинка.
И он сунул стакан в руку толстого итальянца, тонкий, стараясь не вызвать у Туескова лишних, совершенно не нужных в данный момент подозрений, взял стакан сам.
– Господа киллеры, – торжественно провозгласил Марчелло Туесков, – чтоб за здоровье и до дна!
И показал пример, мигом опустошив стакан с мутной жидкостью.
– Мама миа, – пробормотал толстый и выпил следом за жертвой.
Тонкий подозрительно посмотрел на довольного Туескова, перевел взгляд на расплывающегося в улыбке сотоварища, хмыкнул и отпил один глоток. После этого немного посмаковал жидкость во рту и проглотил. Постояв пару минут с задумчивым выражением лица, он осторожно допил остальное.
– Молодец, убивец! – крикнул довольный Туесков и побежал на кухню за закуской.
То, что говорили в его отсутствие иностранцы, Марчелло не слышал. В этом ему фантастически повезло. Иначе, поняв, что двое непрошеных гостей обсуждают план его физического уничтожения, ему пришлось бы немедленно ретироваться и оставить не опорожненной целую бутыль самогона. Правда, несмотря на свое иноземное имя, других языков, кроме русского и русского нецензурного, Туесков не знал. Но, как известно, представители южных народностей предпочитают дополнять свою пламенную речь не менее пламенными жестами. И жесты эти были красноречивее любых слов.
– А вот и я! – обрадовал мгновенно умолкнувших итальянцев Марчелло, вернувшись с тарелкой соленых бочковых огурцов. Другой закуски у временного холостяка Туескова после очередного развода не водилось. – Сюрпрайс! – И он жестом фокусника достал из-за спины бутылку дешевой водки. – Паленочка, – ласково погладил бутылку Туесков, устанавливая ее посредине стола.
Итальянцы умолкли, прищурились и позволили наполнить стаканы.
– За крепкую дружбу между народами! Миру мир! – возопил Туесков и выпил, закусив соленым огурцом. – Пейте, мужики, пейте. Уно моменто! – Он внезапно вспомнил о том, что стоит перед гостями в одних трусах, и побежал одеваться.
– Итальяно, – вздохнул толстый и, стараясь себя подбодрить, опорожнил свой стакан.
– Марио, – подтвердил тонкий и, икнув, выпил следом за ним.
Ольга Муравьева никогда не полола грядки. Бабушка, к счастью, таким тяжелым умственным трудом внучку не обременяла. Действительно, попробуй, отличи заросли морковки от сорняков! Нормальному человеку подобное непосильно. Оля не отличала и освобождала грядку и от того, и от другого. Но сегодня ей отчаянно захотелось принести пользу огороду. Нужно же было себя чем-то занять.
Безусловно, лучше было бы отправиться на прогулку с коровами и философом, погода стояла отличная. Но Оля решила сегодня сделать паузу в их с Антоном отношениях. Пусть не думает, что она им заинтересовалась, пусть ни на что не надеется. Ей не нужны ничего не оставляющие в душе курортные романчики. Впрочем, деревня не курорт, а гораздо хуже. Или лучше?
Оля подставила солнышку свое лицо и улыбнулась. Лучше. Так хорошо ей давно не было. Тихо, спокойно, не обременительно. Ни желаниями, ни обязанностями, ни капризами подруги, таскающейся неизвестно где со своим беглым преступником. Оле хорошо и спокойно на душе. И закрадывающиеся мысли о художнике она прогоняет вполне успешно. Что уж тут говорить о пастухе? Сегодня он обойдется без нее. У него и так хватает телок.
А она займется важным делом. Пелагея сказала ей, что огород совсем зарос, но Оле лучше не стоит к нему приближаться на пушечный выстрел. Она еле уговорила Пеги разрешить ей собрать помидоры. Это же не прополка, раз, два – и помидорины в корзине. Понятно, понятно, что собирать нужно только красные. Разве бывают зеленые помидоры? Бывают? Ах, да, она видела их у бабушки в парнике. Пусть Пеги не волнуется и спокойно едет на заготовку силоса, Оля соберет урожай, поможет, чем может.
Она еще может прополоть, к примеру, чеснок. Его сразу видно по длинным, закручивающимся стрелкам. Их следует обрывать, чтобы чеснок набирался сил.
– Я ворона, я ворона, – напевала Оля первое, что ей пришло на ум при виде чеснока.
Вряд ли его кто-либо клевал из птиц, но до этого девушке не было никакого дела. Она пела, сидела на корточках, рвала пахучие стрелки и морщилась, когда, забываясь, отправляла одну из них в рот.
– Эй, ворона, – из соседних кустов малины раздался сдавленный, раздраженный шепот, – убери зад!
Оля замерла на мгновение, после чего медленно повернула голову в сторону малинника.
– Убери попу! – отчаянно жестикулируя, шептала ей Анжелка. – Ты знаешь, какие они возбудимые!
Только после этого, можно сказать, крика отчаяния Оля заметила рядом с подругой итальянца Марио, прятавшего свою раскрасневшуюся физиономию в кустах.
– Вы что тут делаете? – также шепотом поинтересовалась она, поднимаясь на ноги.
– Скрываемся, – ответила подруга, – от мафиози.
Итальянец, услышав знакомое слово, принялся молиться, норовя удариться головой о торчавший рядом с малинником пенек недавно спиленной старой сливы.
– А что, – прошептала Оля, – они снова вернулись?
– Они всегда возвращаются, – всхлипнула Анжелка и обняла своего коренастого, загорелого мачо.
– Может быть, – озираясь по сторонам, сказала Оля, – они не за ним приехали? А за кем-нибудь еще.
– За кем? – трагически простонала Анжела. – Во всей округе ни одного порядочного иностранца! Кроме Марио, естественно. Лялька! Ты же понимаешь, что я должна его спасти!
– Понимаю, – та кивнула головой, – только каким образом? Умрешь вместо него?
– Какая ты жестокая, – прошипела Анжелка, исчезая в кустах малины вместе с подопечным.
– Какая есть, – глядя, как подруга морщится от уколов колючего растения, произнесла Ольга. – Анжелка, подожди! Что ты предлагаешь?!
