Энн Хэмпсон - Любовь, как следствие вендетты
Ты должна была понять, что лучше меня не провоцировать, а вместо этого ты продолжаешь упорствовать, чтобы досадить себе самой. Но я совершенно не понимаю для чего?
Хотя определенно должны быть какие-то причины.
Какие-то причины! Он узнает, он скоро узнает!
— Я иду спать, — уклончиво сказала она, и быстрым шагом вышла из комнаты. Она услышала, как через несколько минут он поднялся к себе, и машинально посмотрела на дверной замок. Он так и не был заперт. Тони задумалась об Оливии: интересно, как она выглядит? Красива, ясно… и чувственна. Она вспомнила слова Ивании, когда та описывала ее, как более сексапильную, чем она.
Что же она такого сделала, что помолвка с Даресом была расторгнута? И, несмотря на это, Ивания утверждала, что Дарес никогда не забудет ее. Оливия ужасно сожалеет о том, что сделала и, возможно, после развода с Тони, Дарес забудет о ссоре. Хмурясь, сама не зная чему, Тони наконец улеглась в постель, а мысли ее все вертелись вокруг этой красавицы, которая каким-то образом узнала о намерениях деда мужа и о том, что их брак не более чем необходимость. Пожалуй, эта Оливия действительно вступила бы с ней в соперничество… хотя бы для того, чтобы ее простил Дарес.
Соперничество… Почему это слово пришло ей на ум?
Между ней и Оливией не может быть никакого соперничества! Этот высокомерный, деспотичный иностранец был ей симпатичен… ну и пусть будет с ним счастлива!
Но какое-то странное чувство охватило Тони, чувство, которое она не могла точно назвать, но оно не давало ей заснуть и заставляло ворочаться в постели!
Самые последние мысли, перед тем как она заснула, были о Харитосе Леонти и о прогулке, которую они договорились совершить. О встрече было договорено по телефону, и Тони хотела взять с собой детей, но Харитос уговорил ее отправиться без них.
— В конце концов есть слуги, которые могут за ними присмотреть, — говорил он. — Что там случилось с Марией? Она не может провести с ними полдня? Они уже не маленькие!
— Хорошо, я поеду без них. Они останутся с Марией, как ты сказал.
— Отлично! Мы поедем в Родос, позавтракаем, а после ты сможешь сделать какие-нибудь покупки, если захочешь. И я покажу тебе город.
Покупки! На счету Тони не было ни одной драхмы!
— Я не буду тратить время на магазины, Харитос! Я лучше посмотрю город!
Так они договорились, и теперь Тони, с одной стороны, испытывала угрызения совести, что оставит детей одних, а с другой — с нетерпением ждала встречи с Харитосом.
Глава шестая
После ленча в Гранд-Отеле они отправились в старый город. Старые стены домов, построенные рыцарями-крестоносцами, странная турецкая архитектура, где вместо каменных заборов были витые уютные решетки, сквозь которые любопытно было заглянуть на узкие изогнутые дорожки внизу…
Когда они прошли величественные Морские Ворота, внезапно все переменилось. Несколько шагов — и западная часть города осталась за спиной, а перед глазами предстала восточная.
— Фантастично! — воскликнула Тони. — Все такое спокойное… булыжник, минареты, мечети — средневековье.
Харитос засмеялся в ответ на ее слова. Момент был очеь интимный, и он взял ее под руку.
— Деревья и забавные тропинки, — добавил он, слегка передразнивая ее.
— Дома с арками, как будто поддерживают друг друга.
— И чувство изолированности… и страха. — Старина всегда влияет. Долгое время каждый вечер к восьми часам греки должны были уходить из Старого города.
— Они боялись турков?
— Нет, турки боялись их. Мы никогда не были такими добрыми и мягкими, как сейчас, — со смехом добавил он. Добрые и мягкие? Уж одного грека она бы точно не смогла так охарактеризовать. Может, он приобрел наследственные порочные черты от английского отца? Возможно, но мало вероятно. Англичане вовсе не такие, решила она.
— Как насчет чего-нибудь выпить? — предложил Харитос. — Очень жаркое солнце, пить хочется.
Они уселись в летнем кафе в тени большого платана недалеко от минарета. Глаза Тони блестели, щеки порозовели. Это была ее первая поездка за пределы Линда, и она получала искреннее удовольствие. Харитос сделал заказ желтолицему турку, вышедшему из внутреннего помещения кафе, чтобы их обслужить, а потом сел и с наслаждением посмотрел на Тони.
— Почему, — после небольшой паузы спросил он, — почему твой муж разрешает тебе так выходить?
— А мой муж мог бы мне запретить? — возмутившись тоном вопроса, спросила Тони.
— Я бы запретил… если бы ты была моей женой.
— А я бы тебе не подчинилась.
— Как раз это ты сейчас и делаешь… не повинуешься мужу?
— Он не знает, что я ушла.
— Ты не сказала ему, куда собираешься?
— Его не было, поэтому я не могла предупредить, что ухожу.
Он засмеялся, а у Тони перехватило дыхание. Он был очень красив, очень. У него были полные мягкие губы, а глаза, светлее, чем у греков, лучились нежностью и юмором.
— Предположим, что он был бы дома… Тогда ты сказала бы ему, что собираешься на прогулку со мной?
Она немного подумала и сказала:
— Нет, я думаю, нет.
Он перегнулся к ней через стол.
— Ты меня удивляешь, Тони. Сколько времени, ты сказала, уже замужем?
— Около десяти недель.
— И ты не побоялась выйти из дома с другим мужчиной, — покачал он головой. — Я знаю, что англичанки очень свободны, но… ты разве не любишь своего мужа?
Она посмотрела на него и задумалась.
— Если я скажу, что люблю, ты поверишь? — наконец спросила она.
— Честно, нет. Я никогда не видел тебя с сияющими глазами, какими должны были быть глаза молодой девушки, только что вышедшей замуж, тем более что ты англичанка.
— Это греческие девушки редко появляются с сияющими глазами.
— Потому что они выходят замуж не по любви.
— Точно. Они выходят замуж за того, кого присоветуют родители.
— За того, кто нравится родителям.
— Обычно так.
Он помолчал, а потом снова заговорил.
— Но ты, Тони? Скажи мне, почему не любишь ты?
— Я не могу сказать, что не люблю.
— О, да, конечно, ты любишь! Ответь мне, Тони! Мне это важно, чтобы узнать о тебе хоть чуть-чуть побольше.
У нее замерло сердце. Не вышла ли она за пределы дозволенного с ним? Но Тони была уверена: ему можно доверять… Однако была ли причина, почему он хочет узнать о ней побольше, или это простое любопытство. Она заглянула ему в глаза.
— Наш брак был необходимостью. Никто никого не любит.
— Необходимостью?!
Она заколебалась, но потом как-то сразу решилась.
— Дед Дареса собирался меня убить…
