Наталия Землякова - Карнавал в последние выходные августа
— Вань, что случилось? — тихо спросила Лиза. — У тебя проблемы?
— Черт, Лиза, перестань говорить со мной так, как общаются с читателями-идиотами в твоем журнале! — взорвался Иван, но тут же будто сдулся, поджал под себя ноги, обутые в замызганные, стоптанные ботинки, и закрыл глаза.
— Извини, — уверенным голосом произнесла Лиза, подошла к барной стойке и включила кофе-машину. Она терпеть не могла истерик, особенно в исполнении мужчин. Впрочем, в последние годы она не встречалась с такими мужчинами, поэтому сейчас совершенно не знала, как ей реагировать. С одной стороны, ей хотелось стащить Бекетова с дивана, снять с него эту ужасную одежду, затолкать его под душ, а потом накормить и обсудить все проблемы. Но так она бы действовала, если бы перед ней был взрослый и хорошо знакомый ей мужчина. С другой стороны, хорошо знакомые ей мужчины никогда бы себе не позволили завалиться на ее бархатный диван в грязном ватнике. В общем, получался замкнутый круг.
— Вань, — присела Лиза на пол рядом с диваном. — Я так рада, что ты пришел.
— Лиза, я никому не нужен, меня никто не любит, — тихо произнес он. — Что я им сделал?
— Почему — никто? Я тебя люблю.
— Я же не виноват, что этот чертов фильм никому не нравится, — продолжал он говорить так же тихо, даже не заметив ее признания.
«Наверное, ему часто это говорят — вот он и привык», — с тоской подумала Лиза. И почувствовала себя так, как говорил Иван Бекетов — никому не нужной и никем не любимой. Он, словно подслушав ее мысли, вдруг открыл глаза, взял Лизу за руки, притянул к себе и крепко обнял. Со стороны они выглядели так, словно вернувшийся воин со страстью обнимает любимую девушку, которая верно ждала его долгие годы.
— А откуда у тебя этот ватник? Ты костюмерную ограбил, что ли? — спросила Лиза.
— Да нет, это мне ребята в общаге дали. Во-первых, холодно. А во-вторых, меня в нем никто не узнает. Моя же рожа сейчас на каждом столбе красуется.
Лиза хотела ответить, что известного человека узнают только в одном случае — когда он сам к этому стремится. Ведь очень многим глубоко плевать, звезда какого масштаба ходит рядом с ними по улицам. Но решила, что сейчас не самое подходящее время давать уроки на тему «Как быть звездой».
— Лиз, я действительно так хреново сыграл?
— Я не видела фильм.
— А, понятно, — кивнул он и выпустил ее из своих объятий. — Боишься разочароваться?
— Дурак, — засмеялась Лиза. — Мне вообще все равно, как ты играешь, что происходит с вашим фильмом, какая у него касса…
— Касса как раз отличная. Но все критики пишут, что я ужасный актер.
— А ты ждал, что все будут хвалить тебя и радоваться, что у нас появился новый гениальный актер?
Лиза даже растерялась, что кто-то именно этого может ждать от внезапно свалившейся популярности — восторга, похвал, восхищения. Ей это казалось крайней, почти детской степенью наивности. Даже идиотизмом. Но сейчас на ее диване сидел молодой человек в ватнике, под которым скрывалось самое сексуальное мужское тело из тех, которые приходилось видеть Лизе Соболевской, и пытался выяснить — почему все, как сговорившись, обливают его грязью?
— Вань, — мягко начала Лиза, стараясь не выглядеть слишком циничной. — Так устроена жизнь. Если люди о тебе говорят, то в девяти случаях из десяти они говорят гадости. Доверять можно только тем, кто по-настоящему любит тебя. Но таких людей очень-очень мало в жизни любого человека. Поэтому все мы, добившись хоть какого-то успеха, оказываемся в практически замкнутом кругу ненависти. Это — нормально. И не надо по этому поводу устраивать представлений — валяться, как бомж, на пороге моей квартиры, делать выводы, что мир рухнул. Он как стоял, так и стоять будет. И не нам его переделывать.
— Так мне что, в кино больше не сниматься? — неуверенно произнес Иван.
— Почему? Ты — актер, кино — твой бизнес…
— Ой, только вот этого не надо, — поморщился он. — На хрен мне нужен такой бизнес, от которого я не получаю никаких положительных эмоций? Да я лучше буду у отца в автомастерской машины ремонтировать — деньги зарабатывать. А по вечерам старые машины до последнего винтика разбирать, а потом снова собирать. И в гробу я видел это кино.
— К старым машинам ты всегда сумеешь вернуться, — вздохнула Лиза. — Ты, главное, пока не торопись, переживи этот период.
— А можно я у тебя пока поживу? — внезапно оживился Иван. — А то родители уверены, что у меня все чики-пики, что я теперь звезда. Они, знаешь, как мной гордятся? Уже раз пять этот «Космос» смотрели в кинотеатре. А батя даже афишу повесил у себя в мастерской.
Лиза растерялась. Она давно жила одна и даже представить себе не могла, что в ее доме будет еще кто-то. Она чувствовала себя как хищник, на территорию которого вдруг объявился претендент. Однако было одно «но» — от этого «захватчика» Лиза словно впала в наркотическую зависимость. Только в его присутствии жизнь приобретала смысл и без следа исчезали тоска и скука.
— Ну так что, Лизавета, пускаешь на постой? — радостно спросил Иван Бекетов, и звучало это не как вопрос, а как утверждение.
Иван быстро сбросил ботинки, ватник и все, что было под ним. А затем, энергично насвистывая, отправился в ванную.
— Лиза, я есть хочу, — громко закричал он сквозь шум воды. — Хочешь, в ресторан сходим?
— Я уже там была сегодня, — Лиза вошла в ванную и протянула ему полотенце.
— Да? С кем, интересно?
— С одним человеком.
— Из-ме-ны я не по-тер-плю! — громко пропел Иван, энергично растерся полотенцем и чмокнул Лизу в макушку. — Все-таки, умная ты, молодец.
Лиза вдруг вспомнила, как в детстве у нее жил маленький щенок. Это был не ее щенок, а соседский, но Лиза так часто играла с ним, что считала своим. Щенок обладал поразительным свойством молниеносно переходить от отчаянной тоски к такому же отчаянному веселью. Когда Лиза открывала дверь ключом, чтобы идти с ним на прогулку, щенок выл так, словно на его маленькую голову обрушились все беды мира. Но стоило Лизе переступить порог и взять поводок, как щенок начинал захлебываться от восторженного лая. А потом он вырос. И чем старше становился, тем меньше были заметны перепады его настроения. В последние годы жизни это была спокойная, уравновешенная собака, которая ко всему в жизни относилась философски и не выносила только одного — когда нарушался привычный порядок ее благополучной жизни.
«Нет, я еще не старая», — подумала Лиза и не заметила, как произнесла это вслух.
— Что ты сказала? — удивленно переспросил Иван.
— Я хочу сказать, что если ты намерен здесь поселиться, то все это старое барахло, — Лиза кивнула на ватник и ботинки, — надо выбросить.
