Маша Царева - Блондинки предпочитают джентльменов, или Глупа, одинока, опасна
– Да иду я уже, иду. А своему мужику ты расскажешь про куклу?
– Всенепременно, – усмехнулась я.
Верка одернула халатик и понуро направилась в прихожую. Она уже собиралась покинуть наконец мою территорию, но на пороге вдруг остановилась и замерла, прислушиваясь.
– Санька, по-моему, у тебя в кухне кофемолка работает.
– Кофемолка? – удивилась я. – Но у меня вообще кофемолки нет, я слишком ленива, чтобы молоть кофе.
– А что это тогда так странно жужжит?
– Понятия не имею, – я теснила ее к двери.
– Нет, подожди. Я же в кухню не заглядывала! – Она хлопнула себя по лбу. – Ну точно, так я и знала! У тебя все-таки мужик! Это он тебе Нюшу или, как там ее, подарил, да?
Наверное, мне надо было сказать, что да. Тогда бы Верка от меня, возможно, отстала. Но вместо этого я устало закатила глаза, молчаливо намекая на то, что мне надоело выслушивать предположения разной степени бредовости.
– Можно я на него посмотрю? – взмолилась соседка. – Ну пожалуйста, Санька, мне так интересно! Я тебе всегда про своих рассказываю, а тебе что, жалко, что ли?
– Да нет там никого. Верусь, иди домой.
– Не могу, – стокилограммовой Верке ничего не стоило оттеснить меня к стене и вновь прорваться в квартиру, – я не буду вам мешать, только взгляну и отчалю.
Она открыла кухонную дверь, и…
О нет!
Это катастрофа.
Словно свободолюбивый тигр, которого халатный дрессировщик случайно выпустил из клетки, в прихожую выполз извивающийся фаллоимитатор. Верка меня совсем заболтала – я умудрилась запамятовать и о Нюше, и о мерзопакостном кухонном чудовище. Предмет, который из сильных чувств вызывал у меня лишь позывы к рвоте, приполз прямо к Верусиным ногам и вдруг – о чудо! – остановился. Наверное, батарейка все-таки кончилась.
Вера наклонилась и подняла фаллос с пола.
– Какой хорошенький, – умильно улыбнувшись, сказала она, – откуда у тебя? Тоже начальник подарил?
– Да, – я знала, что она мне все равно не поверит.
– А все-таки ты умная баба, Санька, – хохотнула Вера, – вместо того, чтобы париться с этими мужиками, завела себе вот такого дружка.
– Я им не пользовалась. Если хочешь, забери себе. Мне он не нужен.
– Что, правда? – оживилась Верка.
– Честное слово. Там, на столе, и коробка от него есть с инструкцией.
– Я бы взяла, – Верка смутилась, – а ты точно не будешь по нему скучать?
– Какой абсурд. Говорю же, он мне не нужен. Забирай, пока не передумала. Я его выбросить собиралась.
Вера прижала коробку к груди.
– Не дам. Ишь чего придумала – выбросить! Спасибо тебе, Санька.
– Не за что. А теперь…
– Да знаю я, знаю, – с хитрой улыбкой перебила Веруська, – тебе пора на свидание. Ну и топай на свое свидание, хотя я уверена, что ты опять врешь. Ну а я пойду на свое, – она нежно погладила коробку.
Закрыв за Веркой дверь, я облегченно вздохнула.
Ну вот, хотя бы у кого-то сегодняшний вечер удался.
* * *Первым, что я услышала, появившись в офисе на следующий день, было гнусавое ворчание редактора Грушечки.
– Опять ты опоздала, Кашеварова. Знай, что я собираюсь написать Волгину докладную. Тебя уволят.
Я едва удержалась от того, чтобы прыснуть в ладошку. Бедная Грушечка, если бы она знала, диалог какой степени откровенности состоялся вчера между мной и моим боссом. И если бы она только могла догадаться, что он мне подарил. Весьма символичный дар. И очень современный. В конце концов, цветы мужчина может подарить любой девушке – просто так, из вежливости. А вот что касается фаллоимитатора… Лично мне кажется, что есть в этом некий тонкий намек. И если б она только могла предположить, что он сказал мне вместо тривиального «пока!». Его голос до сих пор звучит у меня в ушах сладким обещанием. «У такой красивой девушки, как вы, не может быть проблем с сексом!»
А по поводу моего очередного опоздания – меня совсем не расстроили визгливые нотации невыносимой бабы. Она же не могла знать, что за долгие годы работы в редакции у меня выработался иммунитет к определенным фразам начальства. На протяжении восьми лет Максим Леонидович Степашкин встречал меня словами: «Опять опоздала!
Уволю!» В его системе координат это значило что-то вроде: «Доброе утро, как спалось?»
Поэтому я не обратила на Грушеньку никакого внимания. Вяло с ней поздоровалась и направилась к шкафу с видеокассетами. Сегодня мне предстояло смонтировать сюжет о коллекционере-миллионере. Вернее, монтировать будет специально обученный режиссер, а я просто тихонько посижу рядом и буду делать вид, что руковожу процессом.
– Ты что, не слышишь? – Грушечка, в отличие от Степашкина, так просто не сдавалась. – Я к тебе обращаюсь.
– Слышу, – вяло подтвердила я, – ну да, опоздала. Извините.
– Ты мне не хами! – вопреки всякой логике заявила слонопотамша в ответ на мои вежливые извинения. – И еще одно. Ты работаешь в приличной редакции, а не в публичном доме. Так что изволь в следующий раз напялить юбку подлиннее.
Я изумленно на нее посмотрела. В то утро на мне было платье, имеющее вполне социально спокойный вид. Легкая юбка в мелкий горошек была на два пальца выше колена, что, по моим представлениям, никак не могло противоречить офисному этикету. Я уж промолчу о том, что этикет этот сроду не соблюдался в редакциях.
Но это не самое главное. Потому что на самой Грушечке был умопомрачительный брючный костюм ослепительно белого цвета – тонкая ткань туго обтягивала ее рубенсовские бедра; сквозь нее просвечивали легкомысленные алые трусики-стринг. Надо же, а я и не знала, что бывают стринги такого размера. Хотя вполне возможно, что Грушенька шьет их на заказ. В таком случае, представляю, как веселятся работники ателье.
И она еще смеет делать мне замечания?!
– Хорошо, в следующий раз тоже надену красные трусы. Если здесь так принято, – огрызнулась я.
– Ты… ты… – ее лицо покраснело и даже как-то раздулось, как у мультипликационного чудовища, – советую тебе самой написать заявление! Потому что я сегодня же займусь этим вопросом. Я не позволю, чтобы…
Она вдруг осеклась на полуслове. Сначала я подумала, что зловредной редакторше стало нехорошо – ее остекленевший взгляд тупо сфокусировался на каком-то предмете за моей спиной. Но потом я все же догадалась обернуться, чтобы посмотреть, что могло отвлечь внимание монстра. Я обернулась и увидела незнакомую красавицу.
Красавица с деловым видом рылась в коробке с чистыми кассетами и не обращала на нас никакого внимания. У нее было правильное строгое лицо, может быть, чуть кругловатое, но это ее совсем не портило. Ее волосы были подстрижены так коротко, что, видимо, эта счастливица была избавлена от утомительной процедуры их ежедневного мытья и расчесывания. Такую шевелюру достаточно протереть влажной губкой. Подобная стрижка пойдет далеко не каждой женщине. Поверьте, уж я-то знаю это на собственном опыте. Когда-то, пару лет назад, меня угораздило побриться налысо. Знали бы вы, что я пережила за те бесконечные месяцы, когда мои волосы отрастали![2] А вот у этой красотки такой проблемы нет. Ее череп имеет настолько правильную форму, что прическа «под нолик» не только не портит ее, но, пожалуй, даже придает ей определенную изюминку.
