Шантель Седжвик - С любовью, Лукас
С любовью, Лукас.
Я выдыхаю, кладу тетрадь и присаживаюсь на край кровати. Пристально смотрю на пол. Не будь слишком строга к маме и папе, говорит он. Это очень сложно. Я понимаю, что они через многое прошли, но они, по крайней мере, есть друг у друга. Или были друг у друга. Лукас был единственным, кто у меня был, а сейчас у меня нет никого.
Ночи, когда мама с папой ссорились, всплывают в сознании с достаточной силой. Лукас выводил меня на улицу, когда нам было десять и двенадцать лет, чтобы укрыть меня от реальности нашей жизни. Мои родители не всегда ссорились. Когда мы были младше, они были счастливы. Мы были достаточно близки. Но когда стали постарше, казалось, что родители больше беспокоились насчет работы, чем друг о друге, и из-за этого между ними выстроилась стена. И между нами.
Они не были плохими родителями. Знаю, что они любили нас. Но мы не были «близки», как семьи, которые я знала. Слово «близки» для них означало то, что мы живем вместе в одном доме и немного разговариваем каждый день, но не поддерживаем хобби друг друга и все остальное. Думаю, это означало, что они совсем нас не знали. Но пока моих родителей не было рядом, был Лукас. Он помогал мне с домашней работой во время всей средней школы, приходил на все мои соревнования по плаванию, когда я была десятиклассницей, а потом перешла в одиннадцатый класс. Половину всего времени готовил мне ужин, потому что я готовила ужасно, а родители приходили домой слишком поздно. Он был тем, кто утешал меня, когда ему поставили диагноз, а мои родители испугались и закрылись. Он всегда был рядом со мной. И неважно, что происходило. Он всегда был рядом.
Был.
Я качаю головой. Не хочу думать об этом прямо сейчас. Вместо этого ложусь на кровать и смотрю на потолок.
Мой телефон звонит на прикроватном столике, и я наклоняюсь, чтобы посмотреть, кто это.
Папа. Он не разговаривал со мной с тех пор, как я сюда приехала. Я уверена, что он был занят, но мог, по крайней мере, позвонить и узнать, как у меня дела. Или, думаю, я тоже могла ему позвонить. Отвечаю на телефон.
— Алло?
— Привет, тыковка. Как дела?
Я улыбаюсь при слове «тыковка». Он называет меня так с детства.
— Привет, пап. У меня все хорошо.
— Привыкаешь к дому Джо?
— Ага. Здесь мило. — У меня уходит минута, чтобы придумать верное слово. — Успокаивающе.
— Хорошо. Просто хотел узнать, как у тебя дела. Я разговаривал несколько раз с твоей мамой, но не с тобой.
— Спасибо. Мне было интересно, когда ты позвонишь.
Минутное молчание, но затем он продолжает:
— Сегодня Лукасу поставят надгробие.
Я не могу ничего сказать из-за внезапного кома в горле.
— Оно выглядит хорошо. На нем изображен баскетбольный мяч и машина. Он любил работать над своей машиной.
— Я знаю. Его дурацкая, паршивая машина. Не знаю, почему он так ее любил. — Губа трясется, и я стараюсь держать себя в руках. Прочищаю горло и моргаю, заставляя влагу убраться из глаз. — Я рада, что надгробие выглядит хорошо. Можешь прислать мне фото?
— Конечно. — Он молчит. — Я думаю о нем каждый день. Прихожу на его могилу после работы. На ней все еще много цветов. Выглядит мило.
Насколько мило может выглядеть могила?
— Спасибо, что приходишь к нему, папа. — Я шмыгаю носом. — Я скучаю по тебе. — Это правда. Даже несмотря на то, что у нас такое время, папа всегда рядом. Странно, что он не здесь, с нами.
— Я тоже по тебе скучаю.
— Ты приедешь? — У меня такое нехорошее предчувствие, что он не приедет в ближайшее время. Если вообще приедет. Но я должна спросить.
— Не уверен. Мы с твоей мамой…Я поговорю с ней. Я бы с удовольствием к вам приехал. Просто все зависит от работы.
Ну конечно.
— Ну, надеюсь, ты сможешь приехать до того, как закончится весна. Я могу научить тебя серфить.
— Правда?
— Нет. Но я, типа, вчера научилась стоять пять секунд. Было весело.
— Я бы хотел это увидеть.
Я улыбаюсь. Он мог бы увидеть, если бы перестал упрямиться и просто сел на самолет.
— Ну, поговорим позже. Мне нужно кое о чем позаботиться. Люблю тебя, тыковка. Звони мне в любое время, когда понадобится, хорошо?
— Хорошо.
Мы прощаемся, и я сбрасываю вызов.
Обычно, когда я расстраивалась, он обнимал меня или похлопывал по плечу, а потом уходил. Внутри что-то обрывается. Интересно, переход от родителя к родителю и нахождение среди ссор станут постоянными? Надеюсь, что они во всем разберутся. Я уверена, что именно стресс от потери единственного сына негативно сказался на их браке, но мы семья. Семьи должны уметь разбираться.
Остаток дня проходит без событий. Я сбегала в магазин, проявила несколько фотографий и повесила их на стену, а затем провела большую часть времени, бродя по комнате, стараясь выяснить, что делать с самой собой.
К десяти часам все ложатся спать. Джо весь день работала, мама снова провела большую часть времени в своей комнате, а я не видела Карсона с тех пор, как он вчера ушел на работу. Мне не хочется признаваться в том, что я скучаю без него. Особенно из-за того, что я не видела его всего день. Не хочу такое чувствовать. Это как-то убого. А я не убогая.
Возможно, мне стоит переодеться в пижаму и отправиться спать. Может, завтра утром на пляже потренирую расположение ног на доске. Или постою на небольших волнах и потренируюсь держать равновесие. Не то чтобы у меня было еще чем заняться.
От застекленных дверей доносится тихий стук. Я, испытывая любопытство, подхожу и выглядываю из-за занавески.
Это Карсон. Срань Господня — я выгляжу отвратительно.
Откидываю от лица волосы, быстро смотрюсь в зеркало возле меня, решаю, что ничего уже не поможет, и открываю дверь.
— Привет, — говорю я.
— Привет.
— Теперь пробираешься тайком на задний двор Джо?
Он корчит рожицу.
— Извини. Нужно было взять твой номер телефона, чтобы написать сообщение.
— Не беспокойся. Что случилось?
— Знаю, что уже поздно, но я увидел у тебя свет и задался вопросом, не прогуляешься ли ты со мной. — Он сглатывает и слегка сжимает губы.
Уже поздно. Но и очень хочется уйти. Ко мне украдкой пробрался сексуальный парень, чтобы просто погулять со мной? Как будто я не собираюсь пойти.
— Подожди, возьму куртку. Можешь войти.
Он заходит и осматривается. Взгляд перемещается на фотографии, висящие на стене над изголовьем кровати.
— Ух ты. Ты и правда потрясающе фотографируешь.
Я пожимаю плечами.
— Не особо.
Он осматривает меня со странным выражением на лице.
— Нет. Правда. — Подходит к моей кровати и рассматривает фото. — Узнаю этого парня, — говорит он. Выражение его лица все еще странное. Он улыбается, но выглядит немного раздраженным.
