Розамунда Пилчер - Дикий горный тимьян
И в какой-то момент на глазах у всех старик начал сдавать.
Мистер Кристи пытался подобрать нужные слова для продолжения беседы. Вопрос о самочувствии домашних, как правило, вызывал живой отклик у собеседника, но не в этом случае, потому что у Джока не было семьи. Один только Родди. «Хоть о нем спросить, в бурю любая гавань хороша», — подумал пастор.
— А что ваш брат? В целости и сохранности?
Джок ответил с искоркой юмора:
— Вы говорите о нем, как о банке сельди. Думаю, у него все в порядке. Мы не так часто видимся. Живем каждый сам по себе. Родди — в своем доме, я — в своем. — Он кашлянул. — Встречаемся по воскресеньям за обедом.
Интересно, подумал мистер Кристи, о чем же они беседуют? Он никогда не встречал таких разных братьев: один такой замкнутый, другой такой общительный. Родди — писатель, творческая личность, хороший рассказчик. Книги, которые он написал почти двадцать лет назад, до сих пор переиздаются. Недорогие издания в бумажной обложке всегда можно найти в книжных киосках на вокзале и даже на прилавках самых заштатных, провинциальных магазинчиков. В краткой аннотации на последней странице обложки под фотографией Родди тридцатилетней давности можно прочитать: «Классика. Глоток свежего воздуха. Родди Данбит знает свою Шотландию и мастерски описывает ее на страницах этой книги».
Родди посещал церковь только на Рождество и на Пасху или по поводу чьих-либо похорон. Но чем это объяснялось: внутренними ли убеждениями или природной леностью, пастору было неведомо. Родди и в деревне появлялся нечасто. Покупки для него делала жена пастуха Джесс Гатри. «Как поживает мистер Родди?» — спрашивает бывало у Джесс зеленщик, ставя две бутылки виски «Деварс» рядом с картонными пакетами с зеленью. Джесс, отводя глаза от бутылок, уклончиво отвечает: «Не так уж плохо», что можно было истолковать как угодно.
— Он над чем-нибудь сейчас работает? — спросил мистер Кристи.
— Что-то говорил о статье для «Обозрения». Вообще-то… я просто не в курсе. — Джок провел нетвердой рукой по затылку, приглаживая редеющие седые волосы. — Он редко рассказывает о своей работе.
Другой бы после этих слов прекратил расспросы, но мистер Кристи не сдался и спросил о третьем брате семьи Данбитов:
— А как поживает Чарли?
— На Рождество я получил от него письмо, где он сообщал, что они с Сьюзан отдыхают на горном курорте в Аспене. Это в штате Колорадо, как вам известно, — добавил он вежливо, будто мистер Кристи мог и не знать.
— И Джон с ними?
Возникла небольшая пауза. Джок откинул голову назад. Его выцветшие, слегка слезящиеся от холода глаза уставились в какую-то далекую невидимую точку поверх головы пастора.
— Джон больше не работает в Нью-Йорке. Его перевели в лондонское отделение банка. Теперь он работает там. Уже больше шести месяцев.
— Так это же замечательно.
Церковь почти опустела. Они медленно, бок о бок, пошли по центральному проходу к выходу.
— Да. Для Джона это хорошо. Очередная ступенька в карьере. Он умница. Я думаю, не успеем мы оглянуться, как он станет президентом. Я имею в виду президентом банка, не Соединенных Штатов Америки…
Но мистера Кристи не так-то просто было увести в сторону от интересующей его темы.
— Я не это имел в виду, Джок. Я хотел сказать, что, если он теперь живет в Лондоне, ему нетрудно будет время от времени приезжать в Сазерленд, чтобы повидаться с вами и Родди.
Джок резко остановился и обернулся. Его глаза сузились. Он вдруг насторожился и стал похож на свирепого старого орла.
Мистер Кристи был поражен, даже слегка растерялся под этим пронзительным взглядом.
— Я просто так предположил. Мне кажется, вам в Бенхойле не помешали бы молодые лица. «Да и присмотреть за вами следует», подумал он, но вслух произнес: — Лет десять уже прошло, как Джон в последний раз приезжал к вам.
— Да. Десять лет. — Они медленно двинулись дальше. — Ему тогда было восемнадцать. — Старик, казалось, раздумывает, ведя спор с самим собой. Пастор тактично молчал, и его молчание было вознаграждено. — Позавчера я написал ему. Пригласил приехать погостить летом. Охота его никогда не интересовала, но порыбачить, думаю, не откажется.
— Вряд ли ему нужна подобная приманка, чтобы приехать в Шотландию.
— Ответа от него пока нет.
— Дайте время, он ведь занятой человек.
— Это конечно. Боюсь только, что теперь у меня не так много времени осталось на этом свете. — Джок усмехнулся той редкой кривой усмешкой, от которой сразу потеплело и смягчилось выражение его лица и которая всегда обезоруживала собеседника. — Хотя рано или поздно все там будем. Вам ли этого не знать…
Они вышли из церкви, ветер подхватил и надул полы одеяния пастора. Он наблюдал, как Джок Данбит с трудом забрался в старый «лендровер» и отправился в нелегкий и непредсказуемый обратный путь. Невольно он тяжело вздохнул. Он старался помочь. Хотя что сделаешь, когда кончается жизнь?
Снегопад прекратился к великой радости Джока. Он с трудом двинулся по тихой пустынной деревне, проехал через мост и свернул в сторону холмов возле дорожного указателя на Бенхойл и Лох Муи. Дорога была узкая, в одну колею, с местами разъезда, отмеченными черно-белыми полосатыми столбиками, но сейчас на ней не было ни одной машины. В такую погоду даже воскресенье не может развеять уныние. Продуваемый ледяными сквозняками, склонившись над рулевым колесом, с шарфом, намотанным по самые уши, и шапкой, надвинутой глубоко на лоб и крючковатый нос, Джок Данбит доверился своему «лендроверу», как доброму коню, и тот тащил его домой вверх по колее, которую они вместе проложили утром.
Он думал о словах пастора. Пастор, конечно, прав. Он хороший человек. Заботливый и деликатный. Он совершенно прав.
Вам не помешали бы молодые лица.
Он вспомнил, каким был Бенхойл много лет назад, когда он, его друзья и друзья брата заполняли дом. Он вспомнил холл, заваленный рыбацкими бахилами, чай на лужайке под серебристыми березами, а в августе освещенные солнцем красноватые холмы, отвечавшие эхом на выстрелы ружей. Вспомнил домашние вечеринки перед балом в Инвернессе в честь открытия охотничьего сезона, спускавшихся по лестнице девушек в длинных красивых платьях, старый фургон, отъезжавший на железнодорожную станцию в Криган за гостями.
Но те дни, как и все остальное, остались в прошлом. Для братьев молодость тоже позади. Родди так и не женился; Чарли взял в жены очаровательную девушку, но американку, и уехал с ней в Штаты, занялся скотоводством, помогая тестю на ранчо на юго-западе Колорадо. И хотя сам Джок женился, у них с Люси так и не родились дети, о которых они мечтали. Джок и Люси любили друг друга, и даже эта несправедливость судьбы никак не омрачила их семейного счастья. Когда же пять лет назад Люси скончалась, он впервые понял, что такое настоящее одиночество, которого прежде никогда не знал.
