Памела Спаркмен - Украденные жизни
— Я прождал в приёмном покое. Я должен был знать, будет ли эта девушка жить, или же я добрался до неё слишком поздно. Её отец ходил, плакал, и останавливался всякий раз, чтобы помолиться. Он рассказывал мне о своей дочери, о том, как она освещала его мир, и что она всё, что у него есть. Она была красивой двадцатиоднолетней девушкой, и вся жизнь была у неё впереди. Всё, что я мог сделать — это слушать и предлагать ему поплакать на своём плече, потому что ему нужен был хоть кто-то. Я чувствовал себя абсолютно беспомощным. Я не мог помочь его дочери, и я не мог забрать его боль. Всё, что нам оставалось делать — это ждать. Ожидание было невыносимым. После нескольких часов ожидания, молитв и надежд, мы, наконец-то, получили известия, что с ней всё будет в порядке. Я увидел, как её отец упал на колени и благодарил Бога за её спасение.
— Я рассказал полиции всё, что видел. Хотя не очень-то помог. Я не мог дать хорошее описание мужчины, потому что не был достаточно близок и не рассмотрел его. Он был одет в синюю рубашку и джинсы. Я держался так долго, как только мог, и разговаривал с полицией несколько раз, но потом мне пришлось вернуться в Южную Каролину.
Временами я думал об этой девушке. На самом деле, я думал о ней часто. Она была в моей голове постоянно. Я звонил её отцу несколько раз, чтобы выяснить, как у неё дела. Он рассказал мне, что она не помнит, что случилось, и что они не нашли то животное, которое её избило. Я чувствовал себя отчасти ответственным. Я должен был лучше рассмотреть его.
Купер выдохнул и сжал кулаки на коленях.
— Её отец рассказал мне, что она пыталась вспомнить, зная, что что-то плохое случилось с ней, но не могла сделать этого, и что ей нужно время. Я хотел вернуться, чтобы увидеть её. Я почувствовал необъяснимую связь с ней и… — Купер выдохнул. — Наконец-то, однажды я пришёл к ней домой. После нескольких месяцев мыслей о ней, я был просто обязан сделать это. Когда я поднялся на крыльцо, вышел её отец. Он сказал мне, что её нет дома, и что она переехала. Я понял, что упустил свой шанс познакомиться с ней. Я помню слова её отца. Он сказал: «Мне жаль, сынок. Возможно, ваши пути пересекутся ещё когда-нибудь». Я забыл тот день, думая, что никогда не увижу её вновь. И все эти пять лет эта девушка была у меня в голове, и забыть её не получилось. Я пытался.
Выражение лица Купера изменилось. Он повернулся ко мне и взял моё лицо в ладони.
— И затем я увидел её опять… в аэропорту, стоящую рядом с моей бабушкой. Это была ты. Твоё лицо врезалось в мою память. Я знал, кем ты была раньше, еще до того, как об этом сказала моя бабушка. И когда ты сказала, что вернулась, потому что умер твой отец, моё сердце болело из-за тебя. Я хотел забрать твою боль снова и снова. Знал, что тебе нужно время, чтобы погоревать. Поэтому держался подальше. Снова. Пока моя бабушка не вмешалась.
— Купер… я…
— Шшш, — произнес он, положив один палец на мои губы. — Ничего пока не говори. Позволь мне закончить.
Он потянулся к моим рукам и положил их себе на колени.
— Я никогда не знал, стоит ли заводить разговор об этом. Ты никогда не упоминала этого при мне, так что я понял, что это то, что ты хочешь похоронить. И твоё сердце было таким разбитым. Но причина, по которой я наконец-то рассказываю это тебе, потому что мне нужно, чтобы ты знала, что я понимаю, с чем ты столкнулась. Знаю, что случилось с тобой. Именно поэтому я настаивал на том, чтобы двигаться медленно. Для тебя. Если ты думаешь, что я не вижу, насколько ты взбудоражена, когда находишься рядом со мной, то ошибаешься. Я действительно вижу это. Вижу так много в тебе. Я вижу, насколько красивы твои длинные, каштановые волосы. Они напоминают мне карамель, и как ты используешься их в качестве занавеса иногда, когда хочешь спрятать лицо. А знаешь ли ты, что в твоих карих глазах есть крупицы золота? Это правда. Вижу, что иногда ты кусаешь свою нижнюю губу, и твои щеки краснеют всякий раз, когда я приближаюсь к тебе. Как иногда ты грызешь ногти, когда нервничаешь. Я вижу, какое большое у тебя сердце… и у тебя потрясающее чувство юмора. Иногда я вижу девушку, которая напугана, и хочу, чтобы эта девушка знала, что я понимаю, почему. И я хочу, чтобы эта девушка знала, что я готов дать ей всё, что нужно. Я хочу, чтобы эта девушка доверяла мне.
Купер залез в свой передний карман и достал что-то блестящее, и затем обернул это вокруг моего запястья.
— Я купил этот браслет для тебя, чтобы напомнить тебе, какая ты. Гравировка на браслете гласила: Нежная, Смелая & Красивая. Я провела кончиком пальца по словам, пока моя голова пыталась со всем этим справиться. — Как цветок, Лили, — сказал он. — Вот, как я вижу тебя.
— Я не знаю, что сказать, — промолвила я. — Спасибо. Ты — как мой ангел-хранитель и… — слеза упала на браслет. — Всё это время, я не знала, что тем мужчиной, что спас меня, был ты.
Мой разум вернулся к тому моменту в самолёте, когда мисс Софи высказала убеждение, что нам суждено было встретиться в тот день, и спросила меня, верю ли я в судьбу. Я и понятия не имела, что судьба присутствовала в моей жизни до сегодняшнего дня.
Глава 13
Падающие
Не знаю, как долго я сидела и смотрела на браслет, который сейчас охватывал моё запястье, пообещав себе, что никогда его не сниму. Холодный металл согревал мою кожу, пока я продолжала медленно обводить слова. Последние пять лет я провела словно в тумане, скрываясь от окружающего мира. Я двигалась по жизни, просто совершая механические движения, никогда не задумываясь, что поставила свою жизнь на паузу и фактически боялась жить.
Купер переживал события того ужасного дня так же долго, как и я, только он мучился, вспоминая всё это, в то время как я была настолько удачливой, чтобы не помнить. Смешно, не правда ли? Думать, насколько мне повезло. Я никогда не считала себя счастливицей до сегодняшнего дня, до этой самой минуты. Наблюдая, как Купер боролся с тем, чтобы рассказать, что увидел, что пережил, как он в болезненных деталях вспоминал мучения, через которые прошёл мой отец. Не могу и представить, каково это — находиться в той комнате ожидания, не зная, сможет ли кто-то, кого я люблю, выжить. Купер решил остаться и вытерпеть все мучения с моим отцом, а затем взял на себя бремя вины. Услышать, что Купер винит себя, было сравни проникающим в сердце осколкам стекла. Как он мог взять на себя такую вину? Он спас меня.
Я посмотрела на него, а он смотрел на меня с глубокой сосредоточенностью, пытаясь прочесть мои мысли, я думаю. Он казался почти испуганным, или, возможно, это просто была грусть, но моё сердце словно сжимали тиски, когда он так смотрел на меня. Я потянулась к Куперу, взяла его лицо в ладони и заглянула в окна его души таким наполненным эмоциями взглядом, что любые сомнения или неуверенность должны были растаять как дым. Я хотела, чтобы он знал, как много он значит для меня. Мне нужно было, чтобы он понял, что у него есть власть разбить моё сердце лишь одним взглядом, и та же власть, чтобы взглядом исцелить его. У меня не было слов, которые смогли бы объяснить ту бурю эмоций, которую он успел всколыхнуть во мне.
