Оливия Гейтс - Когда страсть разгорается вновь
– Он – твой сын.
Ричард уже уверился в этом. Но это признание пронзило его сердце стыдом и сожалением.
– Я узнала о своей беременности прямо перед тем, как Бертон стал подозревать, что я могла выболтать его тайны. Мне пришлось бы бежать в любом случае, даже если бы он никогда меня не заподозрил, потому что вскоре выяснилось бы, что я предала его в том, что значило для него гораздо больше. Я родила Маури спустя четыре месяца, почти за три месяца до срока. Несколько недель провела в страхе, что потеряю его или у него возникнут серьезные патологии. Прошла добрая часть года, прежде чем я наконец-то убедилась, что рождение недоношенным не повлекло последствий для его здоровья.
В их слившихся взглядах читалось осознание еще одного преступления Ричарда. Моральные и физические страдания Изабеллы в момент бегства наверняка стали причиной преждевременных родов. А что она вытерпела во время родов и после… Это было чудовищно.
– Но, как уже сказала, в то время я не соображала, что к чему. Поэтому и назвала его Рикардо, в твою честь.
Сыпавшиеся друг за другом удары уже ввели его в оцепенение. Этот же, новый, нанес самую глубокую рану.
– Узнав, что ты наделал, мне было невыносимо вспоминать о тебе всякий раз, когда окликаю его. В ту пору ему было два. Ему потребовался год, чтобы привыкнуть к своему второму имени, данному в честь моего отца.
Значит, она лелеяла воспоминания о нем, Ричарде, целых два года. А потом узнала, что он использовал ее, и драгоценная память обернулась горечью и предательством.
Ричард опустил глаза, не зная, куда деться от самобичевания.
– Теперь твоя очередь.
Поднимая взгляд на Изабеллу, он решил поведать ей всю, до последней капельки, правду.
То, чего о нем не знал никто.
* * *Изабелла чувствовала себя так, словно вывернулась наизнанку. Она чуть не лишилась чувств, когда все рассказала Ричарду, но ощущала и… облегчение. Даже больше. Освобождение. Она никогда и ни с кем не делилась этим. Даже с родными, защищая их от бремени жестокой правды. Мать о многом догадывалась, но Изабелла ни за что не сделала бы ей больно.
Теперь только Ричард знал о ней все.
В ответ на ее признания он словно окаменел. И никак не отреагировал на новость о том, что Маури – его сын.
Сейчас лицо Ричарда представляло собой бесстрастную маску. И Изабелла знала, что он сдержит слово, расскажет свою версию правды.
– Мой отец служил в спецназе британской армии, пока его не уволили с военной службы с лишением всех прав и привилегий. Озлобленный и страдающий от финансовых проблем после множества неудачных инвестиций, он стал членом организованной преступной группировки. В то время мне было шесть. Он преподал мне все смертоносные дисциплины, и я был так хорош, что он привлек меня к своей работе. Не то чтобы я осознавал, чем мы занимались… А потом, спустя пять лет, когда Роуз был всего годик, его компаньоны пришли к нам и сказали, что его убили. Вскоре после этого один из его подельников стал захаживать к нам домой. Прошло еще немного времени, и однажды моя мать сказала, что они поженились, и этот мужчина – Бертон – теперь будет жить с нами.
Изабелла налила себе выпить, решив подбодрить себя чем-то покрепче перед новой порцией его откровений.
– Я знал, что Бертон убил моего отца, потому что хотел заполучить мою мать. Он был зациклен на ней точно так же, как на тебе. Но поскольку моя мать не дотягивала до твоего калибра, вскоре он стал обращаться с ней плохо. И я ничего не мог с этим поделать. Как и у тебя, у меня был дом, полный уязвимых мишеней, к тому же я все-таки был еще юным. Даже если бы я смог убить его, это разрушило бы мою семью. Меня отправили бы в колонию для несовершеннолетних, и моя мать не смогла бы жить дальше без меня. Так что я делал то же самое, что и ты. Играл роль послушного мальчика, который относился к нему с почтением и задабривал его. Заодно я пытался обуздать своего младшего брата, но Роберт никак не мог понять, почему я так любезничаю с Бертоном. Роуз вскоре приняла сторону Роберта, и Бертон стал издеваться над ними словесно, эмоционально, а потом, наконец, и физически. Я скрывал свою убийственную ненависть, прикидывался примерным учеником, понимая, что он мог запросто убить их, как нашего отца.
Изабелла залпом выпила огненную жидкость, чувствуя, как на глаза навернулись слезы. Глаза Ричарда оставались бесстрастными, он продолжал на автомате излагать подробности жестокого прошлого:
– Когда мне было лет шестнадцать, Бертон начал ворочать большими деньгами. Я подлизывался к нему больше обычного, чтобы узнать источник его богатства, пока он не рассказал, что теперь работает на крупный преступный картель, именуемый просто Организацией, который превращает похищенных или проданных детей в наемных убийц. Бертон добавил, что мог бы сделать кучу денег, если бы отдал картелю Роберта и Роуз, чего вполне заслуживает это «отродье». Осознавая, что он может пойти на это, я сказал, что за них заплатят лишь раз, а вот если я стану одним из кураторов, Организация будет платить мне большие деньги постоянно, и он сможет получить все сразу. Бертону это не понравилось, ведь казалось, будто я защищал брата и сестру, тогда как всегда уверял, что едва выношу их. Его насторожило и то, что я предложил отдавать ему все заработанные деньги. Я развеял его подозрения, сказав, что считаю это выгодным для всех. Я вылезу из этой помойки, которую мы называем домом, отделаюсь от липнущей ко мне семьи и получу самый лучший опыт. Деньги я отдам взамен предоставленного мне шанса, поскольку они не понадобятся мне еще много лет, ведь все мои потребности будут обеспечивать мои новые работодатели.
За время брака с Бертоном Изабелла много раз слышала об Организации. Масштабы их злодеяний казались невероятными. И то, что Ричард по доброй воле практически продался им, чтобы спасти брата и сестру, спасти Роуз… это просто не укладывалось в голове.
– Купившись на разумное объяснение и понимая, как много может заплатить Организация за мой уровень мастерства, Бертон ухватился за мое предложение. Я понимал, что оставляю семью, но альтернатива была несравнимо хуже. Последний раз я видел родных в тот день, когда уходил, чтобы стать членом Организации. Роберту было десять, Роуз – шесть. Я собирался заполучить достаточно власти, чтобы в один прекрасный день убить Бертона, не оставив ни единой улики, и исчезнуть со своей семьей. Но он упреждал любые удары. Я никогда не выказывал свою ненависть открыто, но Бертон, одержимый инстинктом самосохранения, перевез мою семью неизвестно куда. Он продолжал косвенно угрожать мне безопасностью моих близких, предоставляя доказательства, что с ними все в порядке. И будет в порядке – пока не иссякнет ежемесячный поток наличных.
