Оливия Гейтс - Когда страсть разгорается вновь
Изабелла пояснила:
– Телохранитель Бертона застрелил отца за то, что тот осмелился отпихнуть его хозяина. Не успела я толком уразуметь, что произошло, как Бертон всадил пулю в голову убийцы, а потом повернулся ко мне, рассыпавшись в извинениях. Я оказалась лицом к лицу с монстром, который приехал меня купить. Нездоровое влечение в его глазах ясно сказало мне, что сопротивление дорого обойдется нашей семье. В душе все переворачивалось при мысли о том, чтобы оказаться во власти этого монстра, но я понимала: нужно сделать хоть что-нибудь, чтобы выжить и гарантировать выживание своей семьи. Манипулируя его безумным влечением, я смогу спасти своих родных и многих, многих других. Поэтому, справившись с шоком и болью, я сказала, будто верю, что он не хотел вредить никому из нас. Но попросила дать мне время справиться с утратой и лучше узнать его. Он был в восторге от того, что я не отвергла его после этой «катастрофической ошибки», убийства отца, и пообещал мне уйму времени. А заодно и все остальное, чего я только ни захочу. Я сказала, что хочу лишь одного: чтобы мою семью вывезли в США, чтобы мои близкие легально жили в безопасности и комфорте. На следующий день я стояла у могилы отца с человеком, который был виноват в его смерти. Перед тем как Бертон увез нас, я пообещала друзьям, что вернусь и помогу им, как только смогу.
Трясущимися от гнева руками Ричард потянулся к бутылке. Он сделал внушительный глоток, злорадно предвкушая все те новые ужасы, которым подвергнет Бертона.
Изабелла продолжила:
– В течение года с помощью инвестиционной программы он обеспечил нас постоянным жильем. Мои сестры и брат ходили в школу, а моя мать была волонтером в детских домах и сиротских приютах. Бертон использовал свои связи, чтобы мой опыт приравняли к обучению в колледже, необходимому для поступления в медицинский институт. А потом, в мой двадцатый день рождения, Бертон сделал мне предложение. Несмотря на то что он напоминал игрушку в моих руках, по его кровожадному поведению с другими я не сомневалась, что он убьет нас всех, если я откажусь теперь, когда он выполнил свою часть сделки. Мне пришлось согласиться. С восторженной улыбкой.
Вот они, недостающие детали. Те, что объясняли все. Переписывали историю. Делали все, что чувствовал или совершал Ричард, не просто неправильным – преступным.
И Изабелла еще не закончила.
– После роскошной свадьбы я играла роль любящей жены, в своих целях используя его ненормальное влечение ко мне. К счастью, мне не приходилось терпеть многочисленные сексуальные контакты, поскольку он редко желал близости. Хотя мне даже удалось превратить его лапание в подобие «акта любви».
Взорвавшийся внутри гнев угрожал расколоть голову при мысли о том, как она уступала ласкам Бертона, тогда как каждую ее клеточку выворачивало наружу от отвращения…
Ричард швырнул наполовину пустую бутылку через бассейн, так далеко, что та угодила в окно. Оно разбилось, и осколки посыпались наружу. Если бы не терраса, стекло усыпало бы растянувшуюся внизу улицу.
В ответ на его вспышку ярости небесно-голубые глаза Изабеллы потемнели. Ричард жестом дал понять, что выплеснул гнев и отныне будет сдерживаться, тогда Изабелла продолжила:
– Мне повезло и в том, что в начале своего четвертого десятка он сделал вазэктомию. Когда он сказал, что мы все-таки можем иметь ребенка, если я пожелаю, я заверила его, что всегда относилась к своим младшим сестрам и брату как к собственным детям и хочу сосредоточиться на обучении, гуманитарной работе и, главным образом, на нем самом. Он был в восторге, а я продолжала играть роль идеальной жены влиятельного человека, которая с шиком пользовалась его богатством и даже умудрялась копить миллионы. Я хотела сама заручиться достаточной властью, которую давали образование, деньги и знания, чтобы спасти свою семью из этого кошмара. И тут в моей жизни появился ты.
Не успел Ричард выразить захлестнувшее его чувство вины, как Изабелла отвела взгляд. Ее глаза заблестели.
– Когда ты просил меня остаться с тобой, обещая защитить, я думала, что ты и понятия не имеешь, во что втягиваешься, не осознавая ни степень моей уязвимости, ни власти Бертона и его одержимости мной. Мне казалось, даже если тебе и удастся тайно вывезти мою семью, он обязательно найдет нас, и ты не сможешь защититься от его мести. Не отдавая себе отчета в твоей реальной силе, я считала, что ты не сможешь тягаться с ним, и не сомневалась, что погублю всех нас, если уеду с тобой. А потом ты исчез, и я познала вкус истинного страдания. Узнав, что такое страсть, я потеряла ее и вернулась в свою клетку, обреченная вечно тосковать по тебе.
– Изабелла…
Она вскинула руку, прерывая его полный муки стон и желая выложить все начистоту.
– Когда ты стал претворять в жизнь свой план, я поняла: как только Бертон убедится, что я предала его, он придет в бешенство – такое же безумное, как его прошлая уступчивость. Оставалось только взять свою семью и бежать. Потом, примерно год спустя, моя «фрейлина», жена его правой руки, сообщила мне, что банковские счета Бертона опустошили неизвестные, и у него больше не осталось средств, чтобы купить себе честное имя или защиту. Бертон исчез, сказала она, и высказала подозрение, что его убили. Не желая рисковать, я вернулась в Колумбию, и тут друзьям срочно понадобилась моя помощь. Я задействовала все тайные средства и использовала деньги, которые взяла у Бертона, чтобы построить приюты и медицинские центры для тех, кому не могла помочь лично. Отсидевшись три года в тиши, я осмелилась поехать в Штаты на конференцию, где и встретила Роуз.
Потом, спустя четыре года, когда она продолжала настаивать на своем предложении, я провела масштабное расследование. Тогда-то я и узнала, что ты бросил Бертона в тюрьму строгого режима для опаснейших международных преступников, и наконец-то настолько почувствовала себя в безопасности, что решила вернуться. А спустя неделю… ты появился снова. И вот мы здесь.
Ричард уставился на Изабеллу, чувствуя, как ее откровения буквально кромсают его изнутри.
Он так долго жил среди коррупции и извращенности, что придумывал только худшее объяснение чьим-либо действиям. Вот и Изабеллу осудил без колебаний. Теперь его впечатляло, чего добилась Изабелла, несмотря на все опасности и потери, как она преодолела все напасти, помогла бесчисленному количеству людей. Все это превращало ее из жертвы в героиню.
А он был злодеем. Даже хуже: именно он доставил ей самые страшные мучения.
– А что насчет Маурисио?
Глаза Изабеллы омрачили ужасные воспоминания, но она не стала ничего скрывать.
– Он – твой сын.
Ричард уже уверился в этом. Но это признание пронзило его сердце стыдом и сожалением.
